Ормонд улыбнулся дразнящей улыбкой и двусмысленно поблагодарил:
– Спасибо Джейн, за помощь. Вы выручили меня, позволив без ущерба отвязаться от Энди. Она неплохой человек, но страшно занудна. Если бы вы сказали, что со мной не знакомы, вы поставили бы меня в сложное положение.
Джейн не верила, что Френсиса Ормонда можно поставить в сложное положение. Если б она заявила, что видит его в первый раз в жизни, он с такой же ленивой ухмылкой сказал бы, что принял ее за другую, и только.
От его пристального взгляда сердце у Джейн билось так сильно, что на прозрачной коже запястья стал виден пульс. Ей казалось, что она ходит по какому-то краю. Не пропасти, нет, но потери здравого смысла. Хотя не об его ли излишке ей вчера говорил Энтони? Может быть, ей и впрямь пора расстаться со здравым смыслом? А заодно и со всеми мешающими жить комплексами? Познать жизнь, как и советовал Тони?
Под оценивающим взглядом Френсиса ей хотелось выглядеть как можно лучше, и она выпрямила спину и втянула живот, как в свое время ее учила бабушка. И, хотя это было смешно, но ей ужасно, ужасно захотелось, чтобы ее отцом был по меньшей мере граф. А еще лучше – маркиз. Тогда бы она соответствовала внуку герцога.
Казалось, Ормонд понимал все ее мысли без слов, потому что небрежно поинтересовался:
– А кто ваши родители, милая Джейн Сандерсон?
И она впервые в жизни соврала.
– Но разве вы не слышали об империи Сандерсонов? – Джейн знала, что ее отец – однофамилец известного датского клана мультимиллионеров.
Френсис вопросительно вскинул левую бровь.
– Так вы из этой семьи? – это прозвучало у него довольно скептически, и Джейн кинулась на амбразуру, стараясь при этом не краснеть:
– Ну да. Просто я учусь в Лондоне. Родители сочли, что здесь образование куда престижнее, чем в Копенгагене.
Усмехнувшись, Френсис спросил:
– И как, лучше здесь образование?
Джейн логично ушла от ответа:
– Откуда мне знать? Мне же не с чем сравнивать. Вот если бы я окончила какой-нибудь колледж там, а потом поехала учиться в Лондон, я бы знала. – Чувствуя, что у него наготове еще один вопрос – крючочек, поспешно перевела разговор на другое: – А почему вы чувствуете себя здесь как дома?
Снова тонко усмехнувшись, давая понять, что все ее хитрости шиты для него белыми нитками, Френсис ответил:
– Я не только здесь как дома. Но и во многих других местах тоже. Я официальный представитель королевской семьи, отвечаю за исторические здания, имеющие отношение к Виндзорской династии. Так что по долгу службы располагаю сведениями обо всех мало-мальски известных представителях британской аристократии.
Джейн мысленно перекрестилась. Как хорошо, что ей не вздумалось представиться дочерью какого-нибудь английского барона! Хотя и сейчас уверенности в том, что он ей поверил, у нее не было никакой. Но если она честно скажет ему, кто она на самом деле, он тут же потеряет к ней всякий интерес. Кому нужна какая-то скучная, заурядная дочь сельского викария! А ей жизненно важно заинтересовать этого потрясающего мужчину. Пусть даже несуществующим родством. К тому же их знакомство не продлится дольше этого бала, поэтому и волноваться о последствиях ей нечего.
Но что, если он спросит о ее псевдородственниках? Она же о них, кроме фамилии и того, что клан датских Сандерсонов весьма обширен, ничего не знает! Что ж, теперь главное – не допустить, чтобы он принялся ее о чем-то расспрашивать. И она принялась говорить сама, не давая ему вставить в свою сумбурную речь ни словечка. Болтала она, естественно, о том, что хорошо знала сама – о своей студенческой жизни. Здесь не нужно было ничего выдумывать, и эта освежающая мысль привносила в ее речь нотки смешной экзальтированности.
Она могла бы говорить так бесконечно, не отрывая глаз от его выразительного лица, не возьми Ормонд ее под руку и не поведи вниз со словами:
– Давайте потанцуем, мне кажется, оркестр играет очень милый танец.
В самом деле, в общем зале звучал приятный для слуха медлительный старинный контрданс. С испытывающей улыбкой кавалер склонился к своей спутнице и выговорил приглашение на танец:
– Надеюсь, вы не откажитесь потанцевать со мной? Или в Дании подобных танцев не танцуют?
Мысленно вознеся пылкую благодарность матушке, в свое время посещавшую студию бальных танцев и передавшей полученное там умение своим дочерям, Джейн встала в нужную позицию и легко протанцевала с Френсисом весь сложный танец. Единственное, что ее смущало – придирчивые взгляды и ревнивый шепоток, раздававшийся вокруг. Да еще она жалела, что танцует чопорный контрданс, а не стремительный вальс, во время которого можно было бы как бы невзначай прижаться к партнеру поплотнее. Кровь у нее бурлила все сильнее и сильнее, требуя недозволенного.
После танца она ожидала похвалы и нового приглашения, но с огорчением услышала:
– Мне очень приятно беседовать с вами, милая Джейн, но, к сожалению, меня ждут дела. – Голос Ормонда звучал с прохладцей, ему явно наскучила его непритязательная спутница.
В голове у Джейн удручающе пронеслось: все, сказка закончилась! И даже здравая мысль о том, что сказки и не должны длиться вечно, чтоб не превратиться в обыденность, не помогла. И она брякнула, невесть на что надеясь:
– А можно и мне с вами? Я никогда не видела британской аристократии, мне очень интересно.
Ормонд посмотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы с мягким неодобрением.
– Извините, Джейн, но мое с вами появление может быть неправильно истолковано. К сожалению, моя репутация в отношении прекрасных дам оставляет желать лучшего. Если бы я был женат, то мог бы поручить вас супруге, но так…
Отказ мог быть очень болезненным, тем более что в нем откровенно порицалась ее навязчивость, если бы Джейн не услышала из его речи лишь одно: он не женат! Это прозвучало для нее слаще любой музыки, и она обрадовано улыбнулась, подумав, что вполне смахивает на неприлично неуравновешенную особу, если не сказать дурочку.
Но Френсис, увидев кого-то вдалеке, поднес ее руку к губам, поцеловал и, утешающее прошептав:
– Мы еще увидимся, Джейн! – ушел, не оглядываясь.
Понимая, что это лишь ни к чему не обязывающие слова, она потихоньку отправилась за ним следом. Это было нарушением всяческих приличий, но эта ночь была такой нереальной, такой фантастически прекрасной, что Джейн не понимала, что хорошо, а что плохо. Границы между этими понятиями стерлись, и то, что она прежде так яростно осуждала, вдруг показалось ей вполне приемлемым.
Не выпуская из виду Френсиса, подхватила с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского и, чувствуя сильнейшую жажду, выпила его, как сок. Поставив пустой бокал на первый попавшийся выступ, она постаралась передислоцироваться поближе к Ормонду, разговаривавшему с высоким важным господином.