им исторический миф,
Что бомж смог богатых обуть,
Надуть. Есть ведь «Слово
О полку Игореве», ага.
А тут новая основа.
Народ бредет туда, где новизна.
Сказ о том, как бедняк, нет-нет не так.
Слово о бедняке, и работодатель – дурак.
Вот точно, прямо в смак.
Во какой будет размах.
Через черный юмор к правде,
Ревизор пришел к белой гвардии.
Смейтесь, смейтесь, вы у меня дождетесь.
Поете? Допоетесь.
Не дадим пустить Русь по миру.
Прославиться – и это по силу.
Кабы не велика уверенность,
Но как велика наивность,
Дельность и повинность,
Скажи на милость?
Я Андрей, бомж с Садовой улицы.
С трех лет шрам на лице,
С десяти уже жизнь уличная.
С пятнадцати жизнь моя самостоятельная, личная.
Кусок хлеба да водичка.
Исхудала ржавая отмычка.
Я вам такие пиры покажу,
Беглые вы козяки.
У меня карта есть,
Где зимуют раки.
(уходит, заходит кто-то)
Он: Но… Почему же, почему?
Что я сделал не так?
На поезд не села и мне одному.
Их раздору виновен – это факт.
Я понимаю, измены нет,
Но она бы точно состоялась,
Дав такой мне ответ.
Победой все это не увенчалось.
Где она? Где ее искать?
У какого перрона ее ожидать.
Если сейчас она меня увидит,
Почувствую ли я обиду?
Искал по всему поезду, везде,
Надеясь увидеть, лучик во мгле.
Сойдя с поезда, вернувшись обратно,
И мне это так неприятно.
Зря, быть может, зря.
Надо уходить, видимо. Да.
Да пусть мой шаг плох.
Уходить? Да что б язык мой усох.
Увижу, попрощаюсь нормально,
И уеду навсегда поездом ранним.
Жаль, конечно, такие планы
Сломлены и так рано.
Что теперь, уж будет как будет,
И никто нас теперь не осудит.
Где теперь ее искать мне, где?
Готов ее искать на самой далекой звезде.
Забыть решила, наверно, весь наш эпизод.
Пусть буду дурак, пусть идиот.
Ночью и днем, ночью и днем,
Одним лишь словом «ждем».
Остается только попрощаться,
И снова жить, улыбаться.
Встречать новый рассвет.
Ответ? А ответа нет.
Ведь она мой талисман,
Я принял решение такое сам.
(уходит, заходят двое)
Милкин: Эх, дружище, отпустили, меня отпустили.
Логозин: Думали, все, посадили?
А как так, с чего бы это?
Милкин: Фортуна не раскрыла секреты.
Просто заходит в форме с видом мэр,
Говорит, вы свободны сэр.
Я долго в камере смеялся,
Чуть было дело там не остался.
Заходил в камеру, ссутулившись робко.
А вышел, будто после водки стопки.
Иду такой по коридорам, важный.
Логозин: Перед ними и не грех зазнаться однажды,
Перед этими минами кислыми.
Возьмут, а там жди амнистии.
Лишь бы деньжат содрать,
Да двери железные закрывать.
Слушай, а я тут не прохлаждался,
С дамами тут-тут повстречался.
У меня же это и вторая для тебя есть,
Даже с деньжатами и они здесь.
С прокуроришкой прокутили,
Приуможились, капиталы развили.
Милкин: Деньжата, значит, говоришь,
Остается нам и всего лишь.
Логозин: Пойдем, пойдем,
Вина хорошего попьем.
И чего-то Стафона не видал,
Небось, из города угнал.
Милкин: Кто, Стафон? Не может быть.
С такой-то смелостью ему на родине чтить.
Логозин: Верно, такой народ.
Ни там, ни тут не пропадет.
А у тебя-то история смешная,
Из ста одна только есть такая.
Под нее можно и плясать, и петь
И всего чего можно хотеть.
Милкин: Ну, ладно, пойдем скорей,
На твоих дам желание растет сильней.
(уходят, заходят двое)
Байдин: Баа! На ать-два!
Поищите в другом селе дурака.
Прокурор: Простите, что вы там проговорили?
Байдин: Да вы не того отпустили!
Прокурор: То есть как это не того?
Байдин: Господин прокурор, да вы что!
Прокурор: А кого на давеча мы отпустили?
Байдин: Господина Милкина, вышло некрасиво.
Прокурор: А кого надо было отпустить?
Байдин: Стафонова, мне ж вам об этом было дело говорить.
Прокурор: Ой, да вам-то какая разница.
Того или того дружка не сменяется.
Байдин: Другой мнёт, а третий дразниться.
Я деньги отдал, и как получается?
Прокурор: И что вы предлагаете, обратно
Милкина посадить в тюрьму?
Гражданин, мне очень приятно,
Дайте за это грамоту.
Байдин: Не мое дело, как это делать,
Но было слово и было дело.
Прокурор: Ну хорошо, того отпустим.
А с Милкиным как прикажете быть?
Байдин: В этом плане все пусто,
И не стоит говорить.
Дабы не пачкать листы
И генералы не совали носы,
Пусть будет все как есть,
И мы спокойны, и горда наша честь.
Прокурор: Вот вам-то говорить-то просто,
Отдали деньгу, поджали хвосты.
И ходите спокойно, и дальше шагать,
А мне за все это отвечать.
Ну ладно, уговорили, схожу,
И этого, как его там, отпущу.
Байдин: Стафонов по фамилии он.
Прокурор: Ах, да, да, Стафон.
Байдин: Ну, вот и хорошо.
Прокурор: Гражданин какой идет. О!
Пойди-ка, пойди сюда.
Байдин: Ладно, пойду я.
(покидает, заходит другой)
Прокурор: Здравствуйте, господин москвич.
Бомж: Это вы мне? И так лично?
Прокурор: Не слышал, канистру унесли?
Бомж: А я-то причем, не в курсе мы.
Прокурор: В Москву, небось, канистры стали нужны?
Бомж: Я ведь Бомж, мне, что до Китая, что до Москвы.
Прокурор: Не ты, разве, у председателя работал?
Бомж: Бомжу, разве, есть заботы?
Да меня и никто бы и не взял,
И канистры я ваши не крал.
Прокурор: Ты, сударь, в молодости в театральное,
Случаем, поступить не хотелось?
Бомж: Судьба у меня маргинальная,
Для театров не шевелилась челюсть,
Не хватало еще там облажаться.
Прокурор: Не предстало бомжу здесь прохлаждаться.
Бомж: На улице дождик, зашел.
А коли был бы я вор,
Не было бы меня здесь и в помине.
Прокурор: Какое, говоришь, у тебя имя?
Бомж: Андреем по батьке звать,
А чего чужого мне брать.
Не жили богато и нечего начинать.
Прокурор: Ну, как сказать, как сказать.
Бомж: Коль хотите в тюрьму,
И туда я пойду, пойду.
Но мне это не основа.
Снимай кандалы, одевай оковы.
Одно другому не хуже,
Ведь я никому не нужен.
В темнице хоть похлебка будет,
Судья хоть навек засудит.
Прокурор: Ладно, иди себе шагай.
Бомж: Под козырьком посижу чуть-чуть.
Прокурор: Ступай себе, ступай.
Сам знаешь свой путь.
(уходит один)
Прокурор: Что за нереальный сон?
Может и вправду это не он.
(уходит, заходят двое)
Стафонов: Иди сюда, подлец.
Иди сюда. Все тебе конец.
Стриблежий: Не понял. Ведь ты же вернулся.
Стафонов: Я же в знания одни окунулся.
Теперь известно мне, что ты меня посадил.
Теперь я здесь! Ну что, удивил?
Целовал меня по-братски,
Специально время тянул,
Брудешафты и алкоголь вятский.
Что щеки надул?
Стриблежий: Послушай меня, ты не прав.
Стафонов: Ты не прав? Порву твой нрав.
Порву его я на части.
Не сможешь сказать полицаю «здрасти».
Видишь, какой у меня нож
Прощайся с жизнью, ты умрешь.
Спроси любого – Стафон тип ужасный,
Он человек опасный.
Стриблежий: Помогите, убивают!
Стафонов: Заткнись! Вот как бывает.
Стери пены ты с губ,
Ты уже живой труп.
Стриблежий: Выслушай, не хочешь послушать. Знай!
Стафонов: Ну, говори гад, давай.
Каждый имеет право взять за основу,
На последнее свое слово.
Стриблежий: Дело было из такого…
Стафонов: Все, ты свое слово сказал,
Тот, кто мою свободу украл.
(заходит кто-то)
Прокурор: У нас в поместье кричит там кто?
Стафонов: Считай, тебе повезло.
(убегает)
Прокурор: Кто тут сейчас кричал?
Не вы, ли, случаем, гражданин?
Стриблежий: Я, лично, молчал.
И, как видите, я один.
Прокурор: Ну ладно, просто я сплю,
А тут кто-то мешает сну,
И спать уж больно мешает.
(уходит)
Стриблежий: О! Байдин шагает.
(заходит Байдин)
Стриблежий: Что хочешь, то и делай,
А этого Стафонова засади.
Байдин: Это вы сейчас кричали? Да в чем дело?
Кого опять надо, на увы.
Стриблежий: Стафон набросился на меня.
Кричал, кричал, убью тебя.
Здесь опасно оставаться,
И еще опасней с ним встречаться.
Байдин: Опять сажать? Опять…
Стриблежий: А что, прикажете, погибать?
Байдин: Убить его, мне кажется, лучше.
Да незачем такой успех.
А того еще будет круче
На себя брать такой грех.
Стриблежий: Убегать? Сбегать? Так называется?
Байдин: Черт подери,