…- Раб Гарри благодарит благородного хозяина очень много пальцев раз. Воистину!
Гарри одел тунику - первую его одежду за много пальцев лет - и отправился в указанный благородным хозяином шатёр, где безпрепятственно набрал полную флягу ышке бяха. Но при этом сам не удержался и отпил немного прямо из корчаги, так хотелось ему, чтобы хоть что-нибудь оказалось в брюхе. Ещё он знал, что вода жизни бодрит и согревает, а ему было ужасно холодно.
Ышке бяха сразу ударила в голову, и Гарри нетвёрдой походкой отправился в обратный путь, но ему вдруг стало так весело, что, входя в шатёр братьев, он не сдержался и загоготал, приплясывая.
- Что, Поттер, захорошело? Решили напиться на радостях, как эти недочеловеки , бешеные ирландцы на поминках?
Отмечаете победу над мировым злом?
Давайте флягу и проваливайте. Вон!
- Бла-ародный хзяин, не прогоняй раба твово недо-сто-й-но-во лишь за то, шо хлебнул малость. Нада была набить пузо.
-Заходите, пьяньчужка, и спите под шкурой, не то прогоню вон! А там вас бывстро причислят к стаду остальных рабов!
Поттеру хотелось плясать и петь воинственные песни Истинных Людей, но он вовремя вспомнил о своём новом рабстве и, тихо подвывая почти про себя, залез под потную, грязную овчину. Ну, да ему к грязи не привыкать. Странно только, что в маленьком х`нарых` благородного хозяина и его не менее благородного брата - Истинного Человека - есть такая грязная вещь…
Северус, смочив кусок полотна ышке бяха, начал протирать края раны, потом вдел толстую шёлковую нить в здоровенную иглу и, мысленно призвав на помощь святого Мунго - целителя, воткнул её в кожу усыплённого на время Квотриуса.
Зашивать рану оказалось сущим пустяком, но с лица Северуса капал пот от усердия и осторожности.
Наконец, на спине Квотриуса остался удивительно ровный шов. Снейп только сделал достаточно грубый узел, а в остальном твёрдая и точная рука зельевара не подвела его и сейчас.
Но ведь всё равно, через пару - тройку дней нить вытаскивать, так что Северус был поистине горд собой и произнёс:
- Nox prolongum!
А потом долгожданное заклинание, направив волшебную палочку на тело брата в уже наступивших снаружи довольно светлых сумерках:
- Finite incantatеm!
Брат мой возлюбленный, просыпайся, всё закончено, теперь твоя рана не разойдётся.
- Се-ве-ру-ус!
- Да, мой любимый, что?
- Что со мной было? Я словно бы заснул, но ведь это невозможно, ибо чувствовал я боль столь злую…
- Этот сон произошёл от моего чародейства - наслал его я на тебя, дабы не чувствовал ты, как я зашиваю рану твою. Теперь можешь ты двигаться, но только чуть-чуть. Лучше, если ты пободрствуешь ещё немного, и в лагере приготовят еду.
Тебе нужно хорошо поесть и напиться воды.
- Се-ве-ру-ус! Хо-о-лодно-о…
- Вот, выпей, здесь осталось совсем немного, но ты хотя бы согреешься.
- Ышке бяха?
- Да, перевернись на бок и выпей, просто глотни - много тебе сейчас не надо.
- Брат мой возлюбенный, как же хорошо! - сказал оживившийся Квотриус, отпив из фляги. - Тепло и… хочу целоваться!
О, Северус! Подари мне лобзания твои горячие!
- Ну-ну, Квотриус, брат мой возлюбленный ещё более, нежели до ранения, страдалец мой, успокойся, это всего лишь ышке бяха играет в твоей крови. Не время сейчас целоваться - тебе нужно лежать спокойно и как можно меньше движения какие бы то ни было совершать, инако…
Повернись-ка опять на живот. Давай я помогу тебе.
Северус нежно приобнял Квотриуса за плечи и стал перекладывать его, но тот ухитрился извернуться, и сам обнял брата за шею, впечатав в неё поцелуй страстный и нецеломудренный вовсе.
Тут уж и Северус не остался в долгу - нежно поцеловал Квотриуса рядышком с тем синяком, уже пожелтевшим, что поставил ему на шею в знаменательную ночь перед отправлением в поход, отмерявшую новый подход к любови их. Правда, ни разу не был опробован он в действии во время похода Северусом.
Квотриус подтянулся и прижался ртом к губам брата своего возлюбленного, который незамедлительно ответил на поцелуй, вложив него все свои страдания и беспокойство за жизнь любимого человека, что терзали его этой ночью.
А ведь Северус не ел уже больше суток и, к тому же, изрядно вымотался, как маг, произнеся множество энергоёмких заклинаний, самым сложным из которых было заклинание Любви, Побеждающей Смерть, изгнавшее из Поттера последний хоркрукс и развеявшее останки монстра по безвременью
Да, заклинанием единым удалось извлечь и хоркрукс, на коем держалась дружба притягающего на него, хоть и необдуманно, Тома, и Поттера. На сём хоркруксе едином строились отношения «братские» их, ибо чувствовал Том нечто сродственное в Поттере, но сие была часть души его, в Гарри заключённой множество лет тому.
… Однако собственная слабость была забыта - рядом был Квотриус, живой и почти невредимый - Северус рассмотрел, зашивая рану, что глубокий разрез всё же не дошёл до лёгкого. Значит, можно только воздать хвалу Мерлину всеблагому и святому Мунго - целителю величайшему. Этим Снейп и занялся мысленно.
Квотриус всё же провалился в сон в объятиях возлюбленного брата. Северус мягко высвободился и пошёл на край лагеря покурить, чтобы унять нервное напряжение и чувство голода, на самом деле мучавшее его не хуже Поттера. Только Северус был более терпелив - он вообще ел очень мало в этом… времени, питаясь дома один раз в день лишь вяленым мясом и лепёшками. Изредка ему разбавляли рацион наварами - супами и жареной парной говядиной. В походе же, вообще, Снейп ел практически одни хлебы. Непрожаренное мясо было ему не по зубам, да и от ужинов он от усталости отказывался и просыпал их, силы почёрпывая лучше во сне глубоком без доспехов, от коих научился разоблачаться сам, ибо брат его ужинал вечер каждый с постоянством, с упорством дела некоего более благородного, нежели набивание собственного желудка достойного.
- Малефиций, наверняка, останется лагерем на этом месте, пока все раненые легионеры, а, главное, его любимый сын, не подлечат ран, чтобы можно было спокойно, с известной долей терпения, стоять в квадриге целый день, а после вновь сражаться с варварами, - думал Снейп.
При этом он уже выкурил без пользы для себя около десяти эрзацев.
Но теперь квадриги поедут много медленнеее, ведь за ними будут бежать рабы и слабые рабыни с детьми на руках или более старшими, цепляющимися за порванные во время насилия жестокого, негожего, подолы.
Северус вернулся в шатёр и увидел, что Квотриус не спит более, а зовёт его к себе, распахнув руки. Снейп возлёг рядом с любимым, и они начали самозабвенно целоваться, лаская друг другу ключицы, шеи, уши, нежно запуская руки в волосы и поглаживая их, пропуская между пальцами. И не стало больше времени - всё поглотили взаимные объятия.