Трудно привести даже те доказательства, которых потребуют прежде всего. Если кости, которые он сейчас рассматривает, действительно останки предка человека, существа в антропологическом плане, несомненно, отличного от homo sapiens, то, естественно, они пробыли в глине Фельдгоферского грота десятки или даже сотни тысяч лет, то есть относятся ко времени делювиальному, ледниковому. Но как подтвердить глубокую древность находок? Необычайно примитивным строением черепной крышки и бедра? Это не доказательство, поскольку никто никогда не находил предка и антропологические особенности его неизвестны — их еще предстоит определить. Так что пока налицо заколдованный круг, из которого не видно выхода.
Правда, плохая сохранность костей, чрезвычайно твердая, почти окаменевшая глина, в которой они залегали, свидетельствовали о их значительном возрасте в геологическом смысле. Но, строго говоря, подобные рассуждения не более чем косвенные доводы, которые не выдержат критики. Так что если он рискнет сейчас же объявить о значении открытия в Фельдгофер-ском гроте, каким оно ему представилось, то можно не сомневаться — оппоненты его не пощадят. Достаточно вспомнить судьбу Буше де Перта с его каменными ору-днями «допотопного человека». Разве/в не служат они уже десятилетие предметом насмешек даже для тех, кто по специальности просто обязан присмотретьоя к ним внимательнее. А ведь де Перт привел доказательства, несравненно более веские, чем может представить он. Но все же де Перту хватает смелости, терпения, самоотверженности в этой неблагодарной для него борьбе. Буше де Перт нашел инструменты древнейших людей., а в его, Фульротта, руки счастливый случай вложил, очевидно, их останки! То и другое поразительно, противоречит тому, что признано. Все предвещает ожесточенную борьбу, но когда же было иначе с истиной?
Мысли текли нескончаемой чередой, одни сомнения сменяли другие. А может быть, в гроте Фельдгофер действительно найдены кости пещерного медведя?. Кажется, пора прервать затворнические раздумья.
Прежде всего, надо показать странную находку специалисту в анатомии человека. Затем по возможности быстрее отправиться в долину Неандерталь и убедиться самому, что вместе с останками человека действительно не найдены ни кости животных, ни каменные орудия.
Фульротт посетил своего друга доктора Куна, и тот согласился, что кости принадлежат человеку. Затем профессор отправился к Фельдгоферскому гроту. Чтобы не возбуждать ажиотажа и кривотолков, в разговоре с рабочими он расспрашивал об останках медведя. Из бесед выяснилось, что они располагались в глине недалеко от входа в грот на глубине всего полметра, в то время как общая мощность глинистого заполнения не превышала полутора метров. Кости лежали на одном уровне и в пределах сравнительно ограниченного пространства. Перекрытые глиной, они, по-видимому, сохранили первоначальное положение, в котором оказалось тело в момент гибели или погребения. Интересно, что ближе всего к выходу из грота находилась черепная крышка. Следовательно, тело лежало головой на восток, вероятно, вдоль пещерной камеры, а не поперек ее. Все эти данные представляли большой интерес и радовали Фульротта.
Однако в целом поездка разочаровала — Фельдго-ферский грот оказался непригодным для продолжения раскопок, поскольку глинистое заполнение камеры рабочие полностью выбросили за ее пределы. И, кроме «скелета медведя», они более ничего не находили. Оббитые камни также, по-видимому, не встречались или на них не обратили внимания. Таким образом, желанная надежда найти там костные останки вымерших животных или примитивные каменные орудия и тем самым подкрепить доказательство глубокого возраста человека с архаическими особенностями строения черепа, к великому сожалению Фульротта, не оправдалась.
Следовало подумать о том, что предпринять далее. Прежде чем объявить об открытии официально на ка-ком-нибудь собрании ученых, компетентных высказать суждение о происхождении человека с чисто анатомической и антропологической точек зрения, желательно было бы выслушать частное мнение анатома, пользующегося в научном мире достаточным авторитетом. Доктор Кун — хороший врач, но анатомию человека он представляет не больше, чем нужно для определения болезней и лечения. Фульротт решил отправиться в Бонн, чтобы показать находку известному в Южной Германии специалисту в анатомии и истории профессору палеонтологии Герману Шафгаузену.
Волновался Фульротт ужасно. Однако все завершилось как нельзя лучше: после неторопливого осмотра и замера специальными инструментами параметров черепной крышки Шафгаузен поздравил коллегу с необычайно интересным открытием.
Нет никакого сомнения, уверенно говорил он возбужденному Фульротту, что существо, бренные останки которого посчастливилось найти в Неандертале, — необыкновенно архаичный и грубый по своему анатомическому строению человек. Чего стоят эти ужасные, поистине обезьяньи козырьки над глазницами. А как удивительно низок, будто деформирован, лоб, скошенный, «убегающий» назад. Можно подумать, что, удар чудовищной силы смял лобные кости и сделал их — плоскими. Но никакой деформацией нельзя достигнуть такой конфигурации черепной крышки: как ни изменяй перебинтовкой податливые в детстве кости черепа, вряд ли удастся «вырастить» к зрелому возрасту костяные гребни надбровий и такой массивный затылочный валик. Так не сплюснешь сверху затылочную часть, не сделаешь черепную крышку низкой, длинной и широкой.
Человек с черепом большим, чем у современных людей, но по своему строению близким черепу крупных антропоидных обезьян, бесспорно, обладал огромной силой. Даже если его мозг не был так совершенен, как мозг homo sapiens, он все равно должен был превосходить в могуществе любого, самого сильного хищника. Борьба за жизнь в те далекие времена была, по всей вероятности, безжалостной. Шафгаузен обратил внимание Фульротта на глубокие вмятины на поверхности черепной крышки — следы сокрушительных ударов. Человек не умер от них, поскольку налицо признаки прижизненного заживления ран, и кто знает, куда пришелся удар, который, возможно, привел к гибели троглодита грота Фельдгофер?
Подводя итог, Шафгаузен сказал Фульротту, что по примитивности строения кости человека из Неандерталя не имеют себе подобных среди известного ему антропологического материала. Поэтому у него нет возражений против вывода о том, что находка позволяет воссоздать облик далекого предка homo sapiens. Нет сомнений, что человек из Фельдгофера жил по крайней мере в конце того периода, когда значительную часть севера европейского континента покрывали мощные ледяные поля. Как жаль, что именно о геологической датировке троглодита из Неандерталя нельзя сказать что-либо определенное!
Но это не должно препятствовать по возможности быстрому информированию анатомов и палеоантропологов о необычайно интересном и примечательном открытии. Ведь, в сущности, впервые проблема происхождения человека ставится на прочную базу точных наблюдений, находка позволяет отказаться наконец от чисто логических построений и фантастических выдумок. Первым делом следует написать небольшую информационного плана статью. Смелость сделать это может взять на себя он, Герман Шафгаузен, если разрешит главный виновник исключительного по значению события. А как только представится возможность, надо объявить о находке на одном из предстоящих съездов естествоиспытателей. Фульротт согласился с его предложениями.
Весной 1857 года в Эльберфельд пришло письмо, в котором профессора Фульротта приглашали принять участие в заседании научной сессии Нижнерейнского общества естественных и медицинских наук. Шафгаузен помнил о договоре! Это очень удобный случай придать открытию в Неандертале широкую огласку, как оно того и заслуживало, и увидеть воочию реакцию широкого круга ученых. Черепную крышку надо везти в Бонн и показать во время доклада, чтобы словесные живописания и заключения, сами по себе достаточно малоправдоподобные, наглядно подтверждались самой находкой.
Сначала все шло как нельзя лучше. Фульротт подробно изложил обстоятельства счастливой находки в Неандертале, описал, как залегали кости в глинистых отложениях грота Фельдгофер, остановился на характеристике архаических особенностей скелета, уделив особое внимание черепной крышке. В конце доклада он показал свою находку и высказал предположение о ледниковом возрасте человека, которого, исходя из особенностей анатомического строения останков, следует считать представителем древнейшего населения Европы.
Шафгаузен выступил вслед за Фульроттом и поддержал главные доводы — да, действительно, судя по всему, это существо еще даже не избавилось полностью от обезьяньих черт в строении своего тела, что позволяет рассматривать его как одного из древнейших людей.