Читать интересную книгу Политическая критика Вадима Цымбурского - Борис Межуев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8

И вовсе не по причине политической сомнительности и неуместности таких аналогий. Киссинджер считал, что у лидера демократического лагеря – Соединенных Штатов Америки – отсутствовало устойчивое ценностное единство с другими важнейшими игроками на международной сцене, в первую очередь с Китаем и Советским Союзом. Поэтому себя самого в качестве творца «разрядки» он рассматривал скорее не как нового Меттерниха, но как человека, вынужденного играть роль Бисмарка. В отличие от Меттерниха Бисмарк в своих отношениях с Австрией и Россией полагался не столько на ценностное единство (которое к моменту заключения «Союза трех императоров» если и не было растрачено полностью, то представлялось крайне эфемерным), сколько на систему перекрещивавшихся союзов. Договоренности с Австрией о возможной балканской экспансии России перекрывались договоренностями с Россией о предотвращении вероятного антирусского союза Вены с Лондоном. Согласно самому Киссинджеру, в основе никсоновской разрядки лежало аналогичное стремление не допустить сближения Китая и СССР за счет перекрещивающихся договоренностей с обеими коммунистическими державами. Иными словами, никакого ценностного сближения все эти ходы в стиле бисмарковского Realpolitik не предполагали.

Отсутствие общей морально-политической рамки являлось «ахиллесовой пятой» миропорядка времен «разрядки». Однако, с точки зрения Киссинджера, и горбачевская деконструкция коммунистического фасада советской империи не заложила предпосылок для воссоздания Венской системы на новой ценностной – уже предположительно демократической – основе.

«Можно только надеяться, – сокрушался бывший госсекретарь уже после распада СССР и провала бушевской попытки «нового мирового порядка», – что появится нечто подобное системе Меттерниха, где равновесие сил подкреплялось бы общностью ценностей. А в современную эпоху эти ценности обязаны быть демократическими»[15].

Отношения Киссинджера со старшим Бушем с давнего времени были устойчиво плохими, именно Джордж Буш как глава Центрального разведывательного управления в период президентства Форда привлек под свое крыло команду Ричарда Пайпса для создания так называемой команды «B» ради переоценки советской военной угрозы и, в конечном счете, с целью торпедирования процесса «разрядки». С поста помощника президента по национальной безопасности Киссинджера вытеснил в 1974 году его бывший заместитель Брент Скоукрофт, который вернулся на ту же должность в 1989 году, после прихода в Белый дом Джорджа Буша. Скоукрофт стал не только главным идеологом внешнеполитического курса 41-го президента Соединенных Штатов, но и его личным другом и, как мы уже писали, соавтором. В своей фундаментальной «Дипломатии» Киссинджер уделяет правлению Буша лишь незначительное внимание. Под его пером бывший глава ЦРУ и обитатель Белого дома предстает политиком, сформированным эпохой холодной войны, «во время которой он достиг видного общественного положения и завершением которой обстоятельства вынудили его руководить на самой вершине карьеры»[16].

Трудно сказать, насколько удачно или неудачно руководил Буш этим завершением, понятно одно – Киссинджер никогда бы не одобрил лелеемый либеральным горбачевским окружением и развиваемый, в частности Цымбурским, проект включения либеральной советской империи в евро-атлантический порядок в качестве органического компонента системы так называемого Демократического Севера. Иными словами, он никогда бы не соотнес «мальтийскую» систему – систему взаимопризнания двух либеральных империй СССР и США (при очевидном главенстве последней) – со столь любезной его сердцу Венской системой Меттерниха. Далеко не случайно после распада СССР Киссинджер стал активным противником включения России в НАТО и другие евро-атлантические структуры и столь же не случайно, что именно помощник Никсона и Форда стал одним из немногих западных политических тяжеловесов, который смог наладить после 2003 года вполне конструктивное взаимодействие с Владимиром Путиным.

Апологету Меттерниха, произведениями которого не без основания мог вдохновляться Цымбурский как сторонник «восстановленного миропорядка» Буша – Горбачева, была совершенно не нужна Россия, ценностно интегрированная в евро-атлантический миропорядок. Такая Россия неизбежно разрушала бы тот геополитический треугольник Россия – США – Китай, который, согласно наиболее влиятельному американскому дипломату современности, и составлял основу «равновесия сил» в Евразии. России (а тем более Советскому Союзу), которая решилась бы стать верным союзником Вашингтона, пришлось бы давать от имени США и всего евро-атлантического сообщества стратегические гарантии против Пекина. Тем самым подрывалась бы фундаментальная для всей капиталистической миросистемы второй половины XX – начала XXI столетия геополитическая и вместе с тем геоэкономическая связка постиндустриальных США и индустриализирующегося Китая, связка, не имевшая при этом ровно никаких ценностных оснований и которая сама по себе являлась и остается сильнейшим вызовом всем вильсонианским представлениям о мировой системе. Стремление Цымбурского (и, как он надеялся, одновременно Горбачева и Буша-старшего) утвердить новый Священный Союз на базе либеральных норм в противовес националистическому «бесу независимости», парадом самопровозглашенных суверенитетов подрывающему единство Демократического Севера, вступало в противоречие с усилиями бывшего госсекретаря предохранить от распада установившийся в годы холодной войны альянс Вашингтона и Пекина. И с точки зрения актуальности этой последней задачи даже вполне умеренная программа президента Буша и его советника Скоукрофта по строительству «нового мирового порядка» выглядела немного романтично и вильсониански.

Однако система Меттерниха в изложении Киссинджера была не единственным образцом миропорядка, на который ориентировался будущий автор «Острова Россия». Первым таким «глобальным» порядком, открытым им в глубине времен, судьбу которого Цымбурский соотнес с судьбой постялтинского мира, был миропорядок, возведенный тремя крупнейшими державами Древнего мира, мира XIII века до н. э. – микенской Грецией, Аххиявой, малоазийской державой хеттов и Египтом Рамзесидов. В личной беседе со мной, а также в видеоинтервью, данном Владимиру Файеру в 2008 году, Цымбурский сам признавал, что именно средиземноморский миропорядок II тысячелетия до н. э. послужил для него своего рода первообразцом «нового мирового порядка», возникшего на руинах Берлинской стены. Более того, в статье 1993 года «Идея суверенитета в посттоталитарном контексте», которая в определенной степени венчает собой серию его либерально-имперской публицистики, Цымбурский обращал внимание на протолиберальный характер микено-хетто-египетской миросистемы XIII столетия и возникновение здесь впервые в истории «иммунитета личности относительно воли режима».

«В начале XIII века до н. э. – писал Цымбурский, – два крупнейших государства Переднего Востока, Египет и Хеттское царство, после долгой борьбы за Сирию удостоверились во взаимной неспособности добиться победы. В результате войны в спорном регионе возникла анархия, против Египта выступили племена Палестины, хетты потеряли контроль над частью Малой Азии, а кроме того окрепла грозная третья сила – Ассирия, претендующая на ревизию всей региональной геополитической системы. И тогда фараон Рамзес II и хеттский царь Хаттусилис III нашли блестящий выход из положения: они провозгласили союз настолько тесный (к тому же скрепленный браком фараона с дочерью Хаттусилиса), при котором спор о размежевании сфер влияния стал неактуальным. Рамзес с восторгом изображал в одной из своих надписей, как на изумление миру египтяне и хетты стали словно одним народом. При этом договор о союзе сопровождала поразительная приписка: после обычных для соглашений такого рода на древнем Востоке обязательств выдавать перебежчиков, которые пытались бы от одного царя перейти к другому, заявлялось, что царь, получивший беглеца обратно, не должен его ни казнить, ни увечить, ни конфисковать его имущество, ни преследовать его самого или его семью каким-либо иным способом. Царь-суверен не мог по своей поле расправляться с подданным, безопасность которого становилась гарантией добрых отношений между державами, нуждающимися в таких отношениях для охранения международного порядка от хаоса и притязаний новых претендентов на гегемонию»[17].

Учитывая, что примерно в то же время было установлено перемирие с царем Аххиявы, то есть ахейской Греции, причем отношения между державами стали настолько близкими, что родственники царя Аххиявы приезжали в страну Хатти учиться управлять колесницами, то знатоку II тысячелетия до н. э. позволительно было увидеть в царе Хаттусилисе своего рода Меттерниха древнейшей истории.

1 2 3 4 5 6 7 8
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Политическая критика Вадима Цымбурского - Борис Межуев.
Книги, аналогичгные Политическая критика Вадима Цымбурского - Борис Межуев

Оставить комментарий