Читать интересную книгу Оппоненты Европы - Чингиз Абдуллаев

Больше всего людей толпилось у туалета. Дронго увидел, как сквозь толпу протискиваются журналисты Морзоне и Хмайн, которые не скрывали своего любопытства. У обоих в руках были телефоны. Очевидно, Морзоне имел не один телефон, а несколько, как раз для подобных случаев.

– Пропустите, – кричал он на нескольких европейских языках, – пропустите полицию.

– Вот какой тип, – покачала головой Мадлен, – даже здесь он лжет, пытаясь что-то сфотографировать. Как вы думаете, что там произошло?

– Не знаю. Но пробиться туда просто невозможно. – Дронго обернулся к женщине, сидевшей в первом ряду и задыхавшейся от увиденного. Было понятно, что она перенервничала.

– Что? – спросил Дронго. – Что вы там увидели?

Женщина пробормотала что-то по-французски. Он обернулся к Мадлен, стоявшей рядом:

– Что она говорит?

– Говорит, что увидела убитого, который свалился прямо на нее, – перевела Мадлен.

– Там был убитый? – переспросил Дронго.

Госпожа Броучек перевела его вопрос.

– Да, – подтвердила несчастная.

– Как она узнала, что он убит? – задал Дронго еще один вопрос.

– Увидела его лицо и кровь на рубашке, – перевела Мадлен.

Стоявший рядом врач что-то недовольно сказал. Но Мадлен сразу ему ответила. Врач замолчал, наклоняясь к свидетельнице.

– Он недоволен, что вы допрашиваете женщину, которая находится в таком тяжелом состоянии, – пояснила госпожа Броучек, – но я объяснила ему, что вы известный сыщик и можете помочь в расследовании этого преступления.

– Нужно остановить поезд, – крикнул кто-то из толпы, – прямо сейчас.

– Правильно, – закричали другие, – остановите поезд. Проводник, остановите поезд.

– Что они кричат? – спросил Дронго.

– Хотят остановить поезд, – пояснила Мадлен.

– Ни в коем случае, – сразу сказал Дронго, – нельзя останавливать поезд. Ведь если там убитый, то его убийца может быть рядом с нами. А если мы остановим поезд, он сможет сбежать. Скажите об этом громко по-французски, чтобы вас поняли.

Мадлен громко повторила его слова. Все испуганно замерли. Затем люди стали осторожно отодвигаться друг от друга. Все неожиданно осознали, что убийца может находиться в этом поезде, рядом с ними. Воспользовавшись общей растерянностью, Дронго протиснулся к журналистам, которые снимали лежавшего на полу убитого мужчину. Дронго наклонился к убитому. Сомнений не оставалось. Это был тот самый мужчина, который разговаривал с еврокомиссаром Гиттенсом на втором уровне вагона первого класса. Его убили двумя выстрелами в грудь. Дронго обернулся. За его спиной стоял сам Гиттенс. Он мрачно смотрел на убитого. И что-то спросил по-французски.

– Я вас не понял, – ответил Дронго.

– Что с ним случилось? – перешел на английский еврокомиссар.

– Его убили, – пояснил Дронго, – и думаю, что убийца все еще находится в нашем поезде.

Он произнес эти слова негромко, чтобы его услышал только Гиттенс. Но его услышали Морзоне и Хмайн.

– Убийца еще в поезде, – громко крикнул сначала по-французски, а затем по-английски Морзоне, – убийца где-то рядом с нами, господа.

И вот тогда началась самая настоящая паника. Люди бросились бежать, опрокидывая сумки и чемоданы, толкая друг друга. Были слышны женские крики, детский плач, тяжелое дыхание мужчин. Дронго покачал головой.

– Замолчите, – резко приказал он журналисту, – не устраивайте панику в поезде.

Но было уже поздно. Кто-то дернул стоп-кран, и поезд резко затормозил. Люди начали валиться друг на друга, и общая неразбериха еще более усилилась.

Глава 4

Дронго с трудом устоял на ногах. Обернулся к еврокомиссару, который стоял рядом, держась за поручни.

– Вы видели, кто именно в него стрелял? – спросил он у Гиттенса.

– Нет, – покачал головой тот, – я сидел наверху, когда услышал женский крик. И решил спуститься сюда. Я ничего не видел.

– Он говорил по-турецки, – вспомнил Дронго, показывая на убитого, – это был турок? Как его звали?

– Вы его знали? – неприятно поразился Гиттенс. – Кто вы такой? Вам поручили его охранять?

– Нет. Я случайно оказался в вашем вагоне. Я международный эксперт-аналитик. Меня обычно называют Дронго. И я понимаю по-турецки, поэтому обратил внимание, что ваш собеседник говорил по телефону на турецком языке.

– Да, – кивнул еврокомиссар, – это представитель Турции. Месуд Саргын. Мы вместе выехали из Брюсселя и направлялись в Брюгге на нашу конференцию. И такое несчастье…

– Он спустился вниз, а вы остались на своем месте?

– Нет. Мы вместе спустились вниз, чтобы выпить еще по чашке кофе. Но в этот момент позвонил по телефону мой помощник, которому нужно было уточнить некоторые детали. И я поднялся наверх, чтобы забрать материалы по подготовке к конференции. Потом я собирался спуститься. Но услышал женский крик.

– Кто-нибудь был с вами в вагоне, когда вы туда вернулись. Я имею в виду на втором этаже.

– Я не обратил внимания, – нахмурился Гиттенс, – хотя я помню, что там была одна молодая особа, которая сидела в вагоне со своей старшей сестрой.

– А ее сестры не было?

– Нет.

– И больше никого не было?

– Следом за мной поднялся мужчина, я думаю, что он русский. Они все время спорили со своей супругой. Но когда мы входили в вагон, он, по-моему, кивнул моему турецкому другу. А может, мне только показалось. Я не уверен.

– И все?

– Кажется, да. Там были еще вы с молодой симпатичной женщиной. Но вы оба ушли куда-то вниз.

– Да, это верно. Там еще был такой высокий рыжеволосый мужчина.

– Его я знаю. Это Яан Схюрман. Известный журналист и политик из Нидерландов. Я думаю, что он тоже направляется в Брюгге на конференцию. Но его не было в вагоне.

– О чем вы тут говорите? – вмешался проводник, который пытался успокоить пассажиров. – Через восемь минут мы будем в Генте. Я уже позвонил в полицию.

– Этот господин – известный международный эксперт, – пояснил Гиттенс, – а я еврокомиссар Фредерик Гиттенс. Вот мое удостоверение. Погибший был моим хорошим знакомым и другом. Месуд Саргын. Я думаю, документы у него в кармане.

– Ничего не трогайте, – предложил проводник, – пока не прибудет полиция. И вы, господа, тоже ничего не трогайте, – предупредил он обоих журналистов, которые продолжали щелкать своими телефонами, снимая погибшего.

– Это тот самый турок, который тебя ударил, – удовлетворенно произнес Рамас Хмайн, показывая на убитого.

– Я его тоже узнал, – ухмыльнулся Морзоне, – это его Бог наказал. Не хотел отвечать на мои вопросы, теперь стал героем моего репортажа в таком виде. Вот так иногда бывает в жизни.

– Господа, помолчите, – нервно предложил еврокомиссар, – не забывайте, что вы все-таки принадлежите к великой европейской цивилизации и вести себя подобным образом… Как минимум стыдно, господа…

– А мне не стыдно, – ответил Морзоне, – этот тип считал себя умнее всех. Вот поэтому и попал в такое дерьмо. Убили в туалете, как провокатора или стукача. Он ведь не захотел даже с нами разговаривать…

– Господин журналист, – покачал головой Гиттенс, – вам никто не говорил, что вы циник?

– Миллион раз, – нагло ответил Морзоне, – ну и что? Цинизм – это самая верная форма существования в нашем мире. Разве не так? И вы, господин Дронго, не смотрите на меня с такой ненавистью. И не думайте даже подозревать меня. Решите, что если он меня ударил в вагоне, то именно я его и убил? Но это глупо. Если вспомнить всех, кто отказывал мне в интервью, то их наберется не одна тысяча…

– Не сомневаюсь, что еще больше, – холодно заметил Дронго, – учитывая вашу репутацию. Только он вас не ударил, а толкнул. Я сидел рядом и все видел. Не нужно лгать, синьор Морзоне. – Последнюю фразу он сказал по-итальянски.

– Не буду с вами спорить, – ответил Морзоне.

Проводник оттеснил журналистов от убитого. Поезд снова тронулся. Дронго увидел, как к ним протискивается рыжеволосый мужчина.

– Что там произошло? – поинтересовался Схюрман.

– Убийство, – ответил ему Гиттенс, – убили сопровождавшего меня представителя Турции. Такая трагедия.

Схюрман посмотрел в сторону убитого. Пожал плечами.

– Этого следовало ожидать, – сказал он, – ему нужна была своя охрана.

– У нас в Бельгии не убивают людей на улицах городов. Здесь вам не Ирак, господин Схюрман.

– У нас тоже не принято убивать людей в туалетах поездов, – согласился голландец, – но вспомните, сколько журналистов и политиков в Европе уже убили. Разве вам мало фактов? Это война, Гиттенс, и вы прекрасно знаете, о чем я говорю.

Они говорили по-английски, и Дронго слышал их разговор. Схюрман посмотрел еще раз на убитого и отошел от них. Гиттенс что-то пробормотал – очевидно, он был недоволен этим разговором. Поезд подходил к Генту. Пассажиры, толкаясь, заспешили к выходу. Проводник встал у выхода из вагона.

– Господа, – крикнул он по-французски, – я прошу никого не выходить, пока сюда не войдут сотрудники прокуратуры и полиции. Возможно, они захотят допросить кого-то из присутствующих. И поэтому я прошу никого не выходить на вокзале в Генте во избежание ненужных подозрений.