Читать интересную книгу Оппоненты Европы - Чингиз Абдуллаев

– Странно, – сказала Мадлен, – никогда не думала, что поведу себя так глупо. Просто не сумела промолчать. Ваш авторитет оказался слишком сильным. Может, мы спустимся и выпьем кофе? Кажется, мне нужно немного прийти в себя. Я была слишком откровенна? Как вы считаете, это плохо?

– Не нужно спрашивать моего мнения, – попросил Дронго, – в этом случае я плохой советчик. Это слишком личное…

– Перестаньте, – улыбнулась она, – я чувствую, что смущаюсь.

Он помог ей встать, и они пошли к вагону-ресторану. Заказав ей кофе, он выбрал для себя черный чай. Забрав свой заказ, они отошли к столику.

– Я впервые в жизни веду себя таким образом, – призналась Мадлен, – даже не понимаю, что со мной происходит.

– Вы хотите, чтобы я вам объяснил?

– А вы можете объяснить даже это? – невесело улыбнулась женщина.

– Я стараюсь быть честным. Перед собой и перед людьми. Хотя подобная честность бывает беспощадна. Если вы сделаете знак, то я остановлюсь. Если я буду не прав, вы можете меня перебить.

– Говорите, – разрешила она.

– Замуж вы вышли по рекомендации отца, – приглушенным голосом произнес Дронго, – очевидно, он считал вашу партию наиболее перспективной. Полагаю, что муж старше вас. Возможно, ненамного, но старше. Приятная жизнь в окружении роскоши и богатства. Устоявшаяся и привычно-размеренная. И неожиданно вы узнаете о невероятном случае ограбления в Париже, и совершивший подобное «преступление» неизвестный эксперт кажется вам воплощением дерзости, отваги, смелости, ума и находчивости. Я даже почти уверен, что вы узнали об этом случае достаточно давно. И узнав, конечно, интересовались, как зовут этого человека…

– Этого мне так и не удалось узнать, – призналась Мадлен, – мне только сообщили его странную кличку. Так называют птиц в Юго-Восточной Азии.

– И это вызвало у вас еще больший интерес. Временами он казался вам просто выдуманным персонажем. Ну, и отношение к выдуманному персонажу было соответствующим. Поэтому ваше состояние легко объяснимо.

– Вы всегда так беспощадны в своих анализах? – поинтересовалась она.

– Смею вас заверить, что я почти ничего не сказал. Если бы я был по-настоящему беспощаден, вы бы обиделись и ушли. А мне этого совсем не хочется. Говорят, что каждый человек в среднем лжет в день по пять-шесть раз. Возможно, сейчас я не сказал всей правды. Но только ее часть…

– Представляю, что вы могли бы мне сказать, – улыбнулась Мадлен, – тогда мне стоит еще вас и поблагодарить за вашу тактичность. Хотя я предпочла бы выслушать всю правду.

– Я и так много наболтал.

– Странно. Я действительно столько о вас слышала. И представляла вас совсем другим, – призналась она, – небольшого роста, таким книжным червем. Обязательно в очках, с нудным голосом и в мятом костюме. Может, еще и с растрепанными волосами. Такой рассеянный гений.

– Простите, что не соответствую вашим ожиданиям.

– Совсем не соответствуете. Вы немного похожи на моего отца, который никогда не повышает голос, всегда чисто выбрит, подтянут и всегда точно знает, что именно нужно делать.

– Между прочим, бреюсь я ежедневно, – нарочито обиженным голосом сказал Дронго.

– Я это заметила. Но все остальное… Глядя на вас, труднее всего можно предположить, что вы тот самый известный эксперт-аналитик. С такими физическими данными можно быть скорее грабителем в темных подъездах. Извините, если я вас обидела. С таким огромным ростом и с такими широкими плечами. А ваш кулак, наверное, размером с мою голову. Правда, вас выдают ваши глаза. Слишком наблюдательные и внимательные. Но все равно, глядя на вас, трудно представить, что вы аналитик. Скорее бывший охранник или спортсмен, работающий вышибалой. Только не обижайтесь. Я тоже могу быть беспощадной.

– Разумеется. Есть стереотип в восприятии людей. Если лысый, то умный, если в очках, то начитанный. А сейчас спортсмены бреют головы, а блогеры ходят в очках. Особенно живуч стереотип по отношению к писателям, ученым или частным детективам. Считается, что это «городские сумасшедшие» или смешные чудаки типа Эркюля Пуаро или Ниро Вульфа. Вот видите, я вас все-таки разочаровал.

– Скорее, наоборот, – возразила она, – вызвали еще больший интерес. Я бы хотела присутствовать при расследовании, которое вы проводите. Было бы ужасно интересно.

Ни Мадлен Броучек, ни сам Дронго не могли предположить, что уже через несколько минут рядом с ними произойдет убийство, которое положит начало целой цепи таинственных событий, о которых еще долго будут вспоминать в Европе. Но пока они стояли вдвоем у столика и беседовали, симпатизируя друг другу.

– Извините, – неожиданно сказала она, – кажется, я оставила свой второй телефон в сумке. Мне может позвонить отец. У меня есть для связи с ним другой телефон, который постоянно включен. Отец требовал, чтобы я была с ним все время на связи. Так ему спокойнее. Он сейчас в Нью-Йорке и может позвонить в любой момент. Я сейчас вернусь.

Она пошла обратно в вагон первого класса. Дронго остался один. Рядом негромко разговаривала молодая пара, очевидно, немцы. Они съели сэндвичи, допили пиво и двинулись в другую сторону, когда снова появилась госпожа Броучек.

– Все время думаю над вашими словами, – сказала Мадлен, – насчет моего мужа. Он действительно старше меня на восемь лет. Ужасная разница, правда?

– Нет, – пожал плечами Дронго и неожиданно улыбнулся.

Она особым женским чутьем поняла, почему он улыбнулся. И уточнила:

– Вы женаты?

В подобных ситуациях он старался не лгать. Хотя не хотелось говорить правду. Но он кивнул головой.

– Женат.

– И гораздо старше своей супруги? – настойчиво спросила она. – Больше чем на восемь лет?

– Немного, – признался Дронго, – вот видите, вы уже научились анализировать…

– Да. Я буду вашим лучшим учеником, – иронически произнесла Мадлен. Но в иронии была горечь.

– В Китае в банках работали специальные люди, которые умели определять кредитоспособность возможного должника по его походке, разговору, интонациям, одежде. Их мнение было решающим при выдаче кредита. Они почти безошибочно определяли, стоит ли выделять деньги тому или иному просителю, – вспомнил Дронго.

– Вам не предлагали работать в банке? – спросила она.

– Нет, – ответил он, – никогда не предлагали. Иначе я бы стал обращать внимание и на кредитоспособность самих банкиров.

– С вами было бы очень интересно дружить, – призналась Мадлен.

Он задумался. Затем неожиданно спросил:

– Вы говорили, что знаете русский язык?

– Да, но не очень хорошо.

– У русских гусар была традиция, – вспомнил Дронго, – чтобы стать настоящими друзьями, они должны были выпить на брудершафт. После чего становились друзьями на всю жизнь.

– Я вас не поняла. Как это?

– Перекрещиваете руки и пьете, чтобы потом расцеловаться и стать друзьями, – вспомнил Дронго.

– Кофе подойдет?

– Боюсь, что нет.

Он повернулся и заказал у бармена две рюмки коньяка. Когда им принесли коньяк, он протянул одну рюмку Мадлен.

– Я не очень люблю коньяк, – призналась она.

– Это чисто символически, – пояснил Дронго, – давайте перекрестим руки и чокнемся.

Они так и сделали. Оба пригубили свои рюмки. Затем отставили их в стороны.

– Что теперь? – спросила Мадлен.

– Нужно трижды поцеловаться, – предложил он, – и стать друзьями на всю жизнь.

– Надеюсь, что не в губы, – прошептала она.

– Только в щеку, – пробормотал он.

Они сблизились. Она повернула голову налево, он направо. И их губы соприкоснулись. Оба искренне собирались завершить ритуал дружескими поцелуями. Но все получилось иначе, их словно подтолкнули друг к другу. Поцелуй получился слишком долгим для брудершафта. И довольно интимным для бара вагона-ресторана. Мимо них проходили тактичные европейцы, которые не смотрели в их сторону.

И в этот момент раздался чей-то женский крик. Затем другой. Еще несколько громких мужских голосов.

– Кажется, нас вовремя остановили, – пробормотала Мадлен, отстраняясь от него.

– Что-то случилось, – сказал он, оглядываясь на другой вагон, откуда слышались крики.

– Надеюсь, что теперь мы останемся друзьями, – сказала она.

– Убежден, – кивнул Дронго, – но давайте посмотрим, что там произошло. Только держитесь за мной. А еще лучше – оставайтесь здесь, и я сам все проверю.

– Я пойду с вами, – решительно произнесла она.

– Пойдемте, – согласился Дронго.

Они прошли в соседний вагон. Оказалось, что крики доносились из третьего вагона. Вагона первого класса, в котором они ехали. Там уже толкались люди. Туда подошел проводник. Все стояли растерянные, не понимая, что именно происходит. В первом ряду сидела полная женщина, которой было плохо. Ей давали воду, какие-то таблетки, пытались успокоить ее. Стоявший рядом мужчина, очевидно врач, пытался каким-то образом помочь ей. Лицо у женщины было в крупных красных пятнах, вероятно, она была гипертоником.