– Ладно-ладно, – поспешно проговорила Маша. – Только ты постарайся. Одна встреча, не убудет же с тебя!
– Посмотрим, – вздохнула Инга и, увидев «свой» дом, с некоторым облегчением проговорила: – Мы уже пришли.
Прежде чем уйти, Маша взяла с Инги обещание подумать и в ближайшее время дать ответ. Только после этого она успокоилась и радостно, будто приятельница уже ответила согласием, провозгласила:
– Ох, Дохновская, если бы ты знала, как я рада была тебя встретить!
– А я-то как рада, – с иронией отозвалась Инга, намекая на Машину просьбу. И они обе рассмеялись.
III
Алексей проработал за компьютером полночи и уснул, едва коснувшись щекой подушки. В последнее время ему редко удавалось заснуть так быстро. Обычно он долго ворочался в кровати, вставал, спускался на кухню выпить воды, зачем-то бродил по комнате и, только завершив этот долгий «ритуал», наконец-то засыпал.
Погружаясь в сон, он еще успел подумать, что устал быть «рыбным бароном» и что ему хочется продать этот дом, который хранит слишком много воспоминаний, и переехать с дочерью в какое-нибудь другое место. Москва отпадала по той причине, что для девочки, выросшей на экологически чистых продуктах и целебном морском воздухе, столичная загазованная атмосфера не будет полезна. Может, податься куда-нибудь в глубинку – к деревенскому молоку, душистому сену, крепким лошадям?.. Алексей даже улыбнулся наивности подобной мечты, но все же идея эта ему понравилась. А еще можно было бы переехать за границу, туда, где тоже есть морское побережье… Мечты плавно слились со сном, и вот уже Алексей подсаживает смеющуюся Лизу на коренастого деревенского коня-тяжеловоза.
– Не продавай дом! Я не хочу!
Голос, прозвучавший громко и отчетливо, выхватил из сна внезапно, словно резкая трель будильника.
– Лиза? Лизка, ты? – Алексей тут же вскочил.
Голос, разбудивший его, мог принадлежать дочери. Голос, который он уже почти год мечтал услышать… Ему даже не пришло в голову, что Лиза, даже если она чудесным образом заговорила, никак не могла произнести подобную фразу, просто потому что его желание продать дом было мысленным.
– Лиз? – Алексей быстро нашарил рукой выключатель настольной лампы и включил свет.
Комната была пуста. А кто еще мог в ней находиться, кроме него самого? Однако Алексей был настолько уверен в том, что сейчас увидит свою дочь, что застонал от разочарования.
Нет, Лизкин голос ему не приснился… Лиза в его сне смеялась, ее занимала крупная добродушная «коняка», а не вопрос о продаже дома. Бред… Слуховые галлюцинации? Видимо, ему настолько сильно хочется услышать дочкин голос, что он ему уже мерещится. Чтобы развеять свои последние сомнения (или надежды), Алексей поспешно натянул домашние брюки и вышел из комнаты.
Лиза крепко спала, трогательно обнимая во сне уже изрядно потертого плюшевого Тэдди – медвежонка, которого он привез ей из Англии. Алексей немного постоял над спящей дочкой, любуясь ее разметавшимися по подушке черными кудрями и точеным, еще по-детски кукольным профилем. Девочка подрастет и превратится в настоящую красавицу. Маленькая принцесса… Она так раньше и говорила: «Я, когда вырасту, стану принцессой! Правда, папа?»
– Правда, – тихо, с горечью проговорил Алексей и вышел из комнаты.
Вряд ли ему теперь удастся быстро уснуть. Алексей обошел весь дом. «Одинокое привидение патрулирует свои владения», – усмехнулся он собственным мыслям, направлясь на кухню за «ритуальной» чашкой воды. Просыпаясь среди ночи, он всегда испытывал жажду.
Споласкивая чашку, Алексей неожиданно обнаружил в раковине скомканную мокрую тряпочку. Невнимательность домработницы или Лизкина неряшливость? Алексей терпеть не мог кухонные тряпки, которыми моют посуду или вытирают стол, о чем сразу же предупредил домработницу при приеме на работу. Он настоятельно попросил ее не оставлять подобные «интимные» вещи кухонной утвари на виду. И вот, пожалуйста… Брезгливо морщась, Алексей двумя пальцами вытащил из раковины мокрый комок и только тогда заметил, что это было вовсе не кухонной тряпкой, а шелковой косынкой его покойной жены. Той самой, которую он подарил ей незадолго до смерти.
Инга проснулась рано, как ни странно, выспавшаяся, несмотря на то что ресторанный «девичник» окончился далеко за полночь.
Ей приснилась бабушка – впервые за последние несколько месяцев. Бабушка иногда снилась ей и через сон, служащий связующим мостком между двумя берегами разных миров – реального и потустороннего, давала ценные советы. В особо трудные моменты жизни Инга сама прибегала к ритуалу на вещий сон, чтобы спросить у бабули совета.
– Ты у меня умная и хорошая девочка, – говорила бабушка и ласково гладила Ингу по заплетенным в косы волосам.
В этом сне Инге было десять лет. Они с бабушкой сидели на веранде своего дома за деревянным старым столом. На клеенчатой скатерти, выцветшей на солнце, стояла огромная миска, полная спелой черешни. Эту черешню Инга якобы нарвала в соседском саду, и бабушка с ласковой улыбкой журила ее за шалость.
– Бабушка, это не моя черешня… – Инге хотелось сказать, что ягоды она нарвала не для себя, а для нее и брата, но бабушка, по-прежнему улыбаясь, перебила ее:
– Правильно, Инночка, это чужая черешня.
Бабуля и во сне, и раньше, в жизни, звала ее не Ингой, а Инночкой.
– И не для меня, и не для Вадика ты ее собирала. Ты залезла в чужой сад и собрала ягоды для других людей. И тебе же, Инночка, придется возвращать эту черешню. Ты опять помимо воли сунулась туда, куда не должна была бы соваться.
– Я никуда не совалась, бабушка! – тут же возмутилась Инга.
Она хотела сказать, что это брат подбил ее забраться в чужой сад за черешней, но бабуля опять оказалась проницательной:
– На этот раз, Инночка, Вадим ни при чем. Ты уже взяла его беды на себя – в прошлый раз. Тебе, Инночка, придется отдать это, – бабушка указала сухой ладошкой на блюдо с черешней. – И помни о том, что сорванные ягоды обратно на дерево уже не вернешь. А коли уж ты их сорвала, подумай, как тебе объясниться и с хозяевами, и с теми людьми, для которых ты рвала ягоды, но которым они не должны достаться…
Проснувшись, Инга еще долго лежала в постели, размышляя над увиденным. Бабушка никогда не снилась ей просто так, и все, что она говорила, потом находило свое объяснение. Жаль, частенько бабуля говорила загадками, вместо того чтобы дать прямой совет. Вот и сейчас наверняка хотела предостеречь внучку от каких-то неправильных действий. Сорванная в чужом саду черешня – лишь метафора.
Из всего сна понятным был лишь один момент, уже имевший место быть в недавнем прошлом: «На этот раз Вадим ни при чем. Ты уже взяла его беды на себя – в прошлый раз». Не так давно Инге пришлось распутывать историю, связанную с проклятием, в которой помимо своей воли оказались замешаны брат и его девушка. Вадим бы погиб, если бы Инга не разгадала вовремя старинное предсказание и не нашла способа разрушить проклятие. Да только вот сама она при этом потеряла свою силу и лишь чудом осталась жива.