Читать интересную книгу Новая Луна - Йен Макдональд

Сегодня вечеринка в честь лунной гонки Лукасинью, и Боа-Виста открыл свое зеленое сердце обществу. Луна Корта лавирует среди аморов и мадриний, родственников и слуг, Асамоа и Сунь, Воронцовых и даже Маккензи, а также людей, не принадлежащих ни к одной из великих семей. Высокие представители третьего поколения и низенькие, плотные представители первого. Платья и костюмы, отвороты и нижние юбки, вечерние перчатки и разноцветные туфли. С дюжину цветов кожи и глаз. Богатство и красота. Друзья и враги. Луна Корта рождена для этого: для звука падающей воды и бормотания искусственного ветра в зарослях бамбука и ветвях. Она не знает другого мира. Да к тому же в этот особенный день подают мясо.

Под выступающей нижней губой Ошум установили электробарбекю. Повара насаживают мясо на вертела и крутят их. Жирный дым поднимается к небесной линии, которую сегодня запрограммировали на ясный синий день с кратковременной облачностью. Ясный день, как на Земле. Официанты разносят гостям большие блюда с мясом на шампурах. Луна пробирается между официанткой и своей целью.

– Ух ты, какое милое платье, – говорит официантка на очень плохом португальском. Она низенькая, ненамного выше Луны, и массивная. Слишком много двигается для такой гравитации. Джо Лунница, недавно с циклера. Ее фамильяр – дешевая оболочка из разворачивающихся тетраэдров.

– Спасибо, – говорит Луна, переходя на глобо, упрощенный английский, всеобщий язык. – Так и есть.

Женщина протягивает Луне поднос.

– Курятину или говядину?

Луна берет шампур с жирной, истекающей соком говядиной.

– Осторожнее, не посади пятно на свое красивое платье. – У официантки акцент норте.

– Ни за что на свете, – отвечает Луна с безмерной серьезностью.

Потом она вприпрыжку бежит по каменной тропе вдоль ручья, протекающего через сердце Боа-Виста, белыми зубками отрывая кусочки кровавой говядины. Вот и Лукасинью, одетый для вечеринки, с булавкой «Дона Луна» и коктейлем «Голубая луна»[7] в руке. Его окружают друзья по лунной гонке. Луна узнает девушку из Асамоа и кое-кого из Суней. Суни и Асамоа всегда были частью семьи. Легко узнать странного, бледного мальчишку-Воронцова. Он как вампир, думает Луна. А вон та девчонка, наверное, Маккензи. Вся как будто из золота.

– У тебя красивые веснушки, – объявляет Луна, бесцеремонно врываясь в круг друзей Лукасинью. Она глядит девушке-Маккензи прямо в лицо. Они смеются над ее дерзостью, и девушка-Маккензи – громче всех.

– Луна, – говорит Лукасинью, – иди и ешь эту штуку где-нибудь в другом месте.

Он произносит это шутливым тоном, но Луну не обманешь. Он на нее злится. Она встала между ним и Абеной Асамоа. Наверное, ему нужен секс с Абеной. Он такой потребитель. У его ног строй перевернутых коктейльных бокалов. Потребитель, да еще и пьяница.

– Я просто так сказала. – Корта всегда говорят то, что думают. Луна вытирает рот тыльной стороной ладони. Мясо попробовала, теперь черед музыки – вот она, уже слышна. – У меня тоже веснушки! – Девчонка касается пальцем своих щек, доставшихся от Корта и Асамоа, и бежит дальше. Стрелой проносится по дорожке из камней, пересекающей реку, в поисках источника музыки. С плеском мчится по воде, взметая брызги, которые медленно опускаются. Гости вечеринки охают и вскрикивают, отстраняются от летящей воды, но на их лицах улыбки. Луна знает, что неотразима.

– Тиу Лукас!

Луна подбегает к нему и обнимает за ноги. Конечно, дядя Лукас должен был оказаться рядом с музыкой. Он разговаривает с иммигранткой, которая подала Луне мясо. Теперь у нее в руках поднос с синими коктейлями. Луна помешала дяде. Он лохматит ее темные вьющиеся волосы.

– Луна, беги дальше, корасан. Хорошо? – Он разворачивает ее легким прикосновением к плечу. Удаляясь, девочка слышит, как он говорит официантке: – Моему сыну больше не следует подавать алкоголь. Понятно? Я не допущу, чтобы он напился и повел себя нелепо перед всеми. Сам по себе пусть делает что захочет, но я не позволю ему опозорить семью. Если возле него за весь остаток вечера окажется еще хоть капля, я отправлю вас всех обратно в Байрру-Алту клянчить бывший в употреблении кислород и пить мочу друг друга. Ничего личного. Пожалуйста, донеси это до своего начальства.

Луна любит дядю Лукаса – то, как он разговаривает с нею на ее языке, его маленькие игры, его фокусы и шутки, которые они делят между собой, но бывают моменты, когда он делается высоким и далеким, уходит в другой мир, суровый, холодный и недобрый. Луна видит, как иммигрантка бледнеет от страха, и ей ужасно жаль эту женщину.

Ее хватают чьи-то руки, подымают высоко, подбрасывают в воздух.

– Приветик, анзинью!

И ловят, когда она падает, точно перышко; ее платье с пионами поднимается, закрыв лицо. Рафа. Луна прижимается к отцу.

– Ну-ка, угадай, кто только что прибыл? Тиа Ариэль. Пойдем разыщем ее? – Рафа сжимает руку Луны, и девочка энергично кивает.

Ариэль Корта в своем убийственно шикарном платье из коллекции Баленсиага-1958 переходит со станции в большой сад Боа-Виста. В лунной гравитации слои ткани на юбке кажутся невесомыми, как цветочные лепестки. По толпе гостей проходит шепот. Ариэль Корта! Все уже знают про дело Альяум против Филмус. Луна вприпрыжку подбегает к своей тиа. Ариэль подхватывает племянницу на лету, кружит, и Луна вопит от восторга. Вот прибывает ее мадринья, Моника. Сердечные объятия, поцелуи. Аманда Сунь, жена Лукаса. Лусика Асамоа, мать Луны. Сам Рафа подхватывает сестру и поднимает так, что она умоляет его быть осторожнее с платьем. Его другая око, Рэйчел Маккензи, в Царице Южной с их сыном Робсоном. Она не появляется в Боа-Виста. Ариэль рада, что Рэйчел здесь нет. Между ними идет разбирательство, и Маккензи таят обиды. Следующий – сам юный лунный бегун. Лукасинью неловок, неуклюж со своей тиа, чего никогда не случается, когда он с друзьями. Пальцы Ариэль на мгновение задерживаются на его «Доне Луне», привлекая взгляд Лукасинью к точно такому же значку на корсаже адвокатессы: «Вообрази меня голой, покрытой инеем, бегущей по обнаженной лунной поверхности».

Дальше верные семейные работники: Элен ди Брага, финансовый директор – она постарела с того раза, когда Ариэль Корта в последний раз бывала в Боа-Виста, – и старый честный Эйтур Перейра, глава службы безопасности. Последним появляется Лукас. Тепло целует сестру. Только ее, а не братьев он считает себе ровней. Шепотом просит переговорить наедине. Ариэль рукой в перчатке без усилий вылавливает «Голубую луну» на пронесенном мимо подносе.

– Ну и как Меридиан в этом сезоне? – спрашивает Лукас. – Никак не могу найти время, чтобы выбраться туда.

Ариэль знает: брат считает ее предательницей за то, что она выбрала право, а не «Корта Элиу».

– По всей видимости, я добилась известности. Недолгой.

– Я кое-что слышал об этом. Слухи и сплетни.

– Больше сплетен, чем кислорода, больше слухов, чем воды.

– Я также слышал, что делегация Китайской корпорации энергетических инвестиций прибывает на борт «Святых Петра и Павла». Сплетничают о пятилетней экспортной сделке с «Маккензи Металз».

– Я и сама слышала кое-что похожее.

– Еще говорят, что Орел Луны устраивает для них приветственную пирушку.

– Устраивает. И да, меня пригласили. – Ариэль знает, что информационная сеть ее брата достаточно мощная, чтобы он узнал о ее беседе с судьей Нагаи в комнате для адвокатов.

– Ты всегда хорошо разбиралась в общественной политике. Завидую этому умению.

– Что бы ни было у тебя на уме, Лукас, нет.

Лукас вскидывает руки: mea culpa.

– Я просто повторил несколько сплетен.

Ариэль мелодично смеется, но Лукас упрям, Лукас как сталь, Лукас поймал ее в ловушку. И тут является спаситель в облаке едкой лунной пыли.

Может, еще мяса. Может, выпить сока. Лукас загнал тиа Ариэль в угол. Дядя Лукас скучный, когда в разговоре так сильно приближает свое лицо к другому человеку. А потом Луна широко распахивает глаза, открывает рот и восторженно верещит.

Вдоль лощины широким шагом идет мужчина в пов-скафе. Шлем у него под правой мышкой, в левой руке – ранец с системой жизнеобеспечения. На ногах ботинки, а тугой как вторая кожа пов-скаф выглядит мозаикой логотипов и светоотражающих полосок, навигационных огней и гоночных значков. Его фамильяр проступает пиксель за пикселем, входя в сеть Боа-Виста. С вновь прибывшего сыплется пыль; он оставляет за собой медленно оседающий след серебристой черноты.

– Карлиньос!

Карлиньос Корта видит, как племянница бежит его обнять, и делает шаг назад, но она с шумом врезается в него, хватает за ноги, вздымает огромное облако пыли, которая, точно сажа, покрывает ее красивое платье с пионами.

На два шага отстав от Луны, появляется Рафа. Обменивается с младшим братишкой шутливыми тычками, соприкасается костяшками.

– Прибыл поверху?

Карлиньос в качестве доказательства протягивает свой шлем. В пестром пов-скафе, источающий пряный пороховой запах лунной пыли, он словно пират на коктейльной вечеринке. Он бросает свой ранец, хватает «Голубую луну» и осушает одним глотком.