пытаясь взять себя в руки. Получалось откровенно плохо. Она никогда в жизни еще так не нервничала.
- Ой, какая хорошенькая, - первое, что она услышала, когда, повинуясь жесту мужа, вошла в квартиру. В прихожей их поджидала миниатюрная женщина с легкой сединой в черных волосах.
- Добрый вечер, - не успела девушка рот открыть, как из-за спины женщины выглянул мужчина в годах…. Почти точная копия ее мужа, только намного старше.
- З-здравствуйте, - пролепетала она потерянно и оглянулась на Филиппа.
Тот стоял со счастливым видом и, кажется, не видел ничего страшного в происходящем. Агриппине даже пришлось пихнуть его в бок локтем.
- А, да…. Мам, пап, знакомьтесь. Это Шмелёва Агриппина Наумовна, моя жена, - гордо объявил он.
- Ох, дочка! Как мы рады, - взвизгнула женщина, едва поняла, что они расписались, и бросилась обнимать девушку.
- Помощь нужна? – Обратился отец Филиппа, снисходительно смотревший на жену, причитающую над невесткой.
- Только вещи поднять, - махнул он рукой.
Вещи они подняли, и ужин праздничный устроили, договорившись, что через неделю обязательно устроят настоящий праздник ради такого события. И мама Филиппа подарила Агриппине платье с кружевами….
Но как бы девушка не хотела оттянуть предстоящую ночь, та становилась всё ближе. В итоге через какое-то время она оказалась лежащей на кровати в одной ночной рубашке, в то время как Филипп отправился в ванную комнату. Агриппина же пыталась не нервничать (все через это проходят), но получалось плохо. Она уже даже напредставляла всякого…. А потому очень удивилась, когда ее муж вернулся одетый в трико и белую майку. Он спокойно откинул одеяло и лег на кровать рядом с женой, оттеснив ее ближе к стене. Укрылся одеялом, выключил лампу и всё.
Агриппина сначала застыла, как статуя, а потом вдруг поняла, что крайне возмущена таким положением дел. Хоть и было неловко и страшно, она повернула голову и посмотрела на мужа.
- А ты не будешь…? – Она замялась, пытаясь подобрать нужные слова.
- Только тогда, когда ты ко мне привыкнешь, - ответил он. Она вздрогнула, когда он под одеялом нашел ее руку и, вытащив ту, мягко поцеловал тыльную сторону кисти. – Ты пока боишься и напугана.
- Конечно, - девушка с облегчением выдохнула, понимая, как ей повезло. – Я же тебя совсем не знаю.
- Узнаешь, - важно кивнул он и… принялся выцеловывать ее пальчики, кое-где покрытые мозолями. – И я тебя узнаю. Но что я знаю совершенно точно, так то, что ты моя. Если бы я тебя упустил… мне никто никогда в жизни не показал бы, что такое любовь.
Они неожиданно много говорили в ту ночь. Рассказывали друг о друге, узнавали что-то новое, переспрашивали и пару раз даже спорили. А к утру забылись умиротворенным сном, прижавшись друг к другу. Именно тогда Агриппина и подумала, что даже если она не полюбит этого мужчину, то друг из него получится очень хороший. А ведь это иногда даже дороже….
Глава 3. Жизнь после жизни
Она ошиблась. Полюбила до такой степени, что совсем не представляла, как будет жить без него. Без тихих вечерних разговоров с ним, без его какой-то зацикленности на классической музыке (она казалась ему частотно правильной), без ощущения, что для кого-то ты дороже всего мира. Агриппину Наумовну охватывал такой ужас, когда она держала руку умирающего мужа. Но ни словом, ни взглядом, никак она бы не позволила себе оскорбить его этим внутренним ужасом. Если ему сейчас нужно утешение, она его даст человеку, который когда-то дал ей веру в то, что она чего-то стоит.
Она прекрасно помнила, как он подбил ее получить высшее образование (пусть и вечернее), как, едва у нее опускались руки, он тут же подхватывал ее идеи и помогал претворить их в жизнь, никогда не оставляя ее один на один с проблемами. Она прекрасно помнила его слезы, когда он впервые взял на руки своего сына. И переезд с свою собственную квартиру, полученную от института. Как вдруг в том же доме дали квартиру и Сашке с Марькой (как ее называли все вокруг)…. Как смешно было наблюдать за их отношениями.
Но Агриппина помнила не только счастье. Но и то, как у Сашу убило разрядом электричества прямо на работе, как утешала свою Макаровну, оставшуюся с дочкой на руках. Как вдруг та самая дочь выросла и отправилась покорять мир, как они оббивали порог детдома, чтобы забрать Петьку. И все это время рядом был Филипп. Скала. Константа. Незыблемость.
Когда врач попросил ее выйти из палаты, она совершенно честно встала, и даже сделала несколько шагов, прежде чем просто упасть на пол. Голова закружилась. Пришла в себя уже на каталке. Над ней склонились два обеспокоенных лица. Внуки.
- Ты как? – Михаил, нахмурившись, стал похож на отца. Тщедушный Филька больше смахивал на деда, но вот характер у него был материнский.
Женщина шумно выдохнула, но от осознания нахлынувшего горя по вискам побежали слезы.
- Не знаю, - выдавила из себя.
- Ба, тебе успокоительное вкололи, чтобы ты спокойнее была, - парни обеспокоенно смотрели на бабушку. – Родители сейчас уже приедут.
Агриппина Наумовна закрыла глаза, чувствуя, как на нее волнами накатывает апатия. Да, сейчас приедут дети и всё решат. Вот только… у нее как будто сердце только что вырвали из груди.
- Гриппка, что случилось? – В палату забежала Макаровна. – Мне Ильинична сказала, что ты в больнице….
Миша подхватил под локоток вбежавшую подругу бабушки и, отведя в уголок, тихо всё рассказал. Макаровна громко всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и строго посмотрела на подругу.
- Так, Гриппка, - подошла она к каталке. – Ты чего это удумала? Никак в депрессию впасть решила?
- Изыди, - нахмурилась Наумовна.
- Ну уж нет! Ты мне моралей читать не вздумай, - не согласилась та. – Я еще помню, как ты на меня ведро ледяной воды вылила, когда мой Сашка того…. И вместо того, чтобы горевать после похорон, я три недели от пневмонии лечилась.
Шмелёва поджала губы, молча сложила руки на груди и прикинулась валенком. Нет, в груди было всё так же больно. В голове были все те же вопросы. Но вдруг стало чуть легче дышать что ли.
Выдающегося учёного Филиппа Шмелёва похоронили через три дня с большими почестями и оркестром, который нанял НИИ. Лишь Агриппине было бы