Посетители обратили внимание на маленький инцидент за соседним столиком, и Виктор понизил голос.
— Я дам тебе дозу, — сказал он, — если ты внимательно выслушаешь меня.
Виктор достал пакетик героина, но так, чтобы этот жест был заметен только Хуанхо. При виде наркотика парня заколотило, и в горле у него пересохло.
— Я сделаю все для твоего шефа, — с дрожью и нетерпением произнес Хуанхо и протянул руку к заветному пакетику.
— Ты понял меня?
— Я сделаю все!
Виктор небрежно бросил пакетик на стол.
— Возьми, а завтра зайди к моему шефу, — сказал детектив, — непременно зайди.
— Да-да.
— И запомни, мой шеф из тех людей, которые могут постоять за себя, и если ты смоешься, — предупредил он, — то жизнь твоя закончится в канаве. И тогда клиника для психов с ее смирительной рубахой и мягкой кроватью тебе покажется потерянным раем.
— Да ладно, — хорохорился наркоман.
— А когда пойдешь к моему шефу, то сначала хорошенько помойся, приятель.
— Зачем?
— Он из тех, кто за деньги мать родную убьет, но грязнуль не переносит, — предупредил его Виктор.
— Да ладно.
— Ну что ж, ладно так ладно, — улыбнулся Виктор и, встав из-за стола, покинул пивной бар.
Кредиторы — люди терпеливые, но когда заходит речь об их прибыли, они становятся нетерпеливыми и безжалостными. По судебному иску дом Герреро подлежал продаже, поэтому на место торгов приехала на машине бригада рабочих, чтобы все для них подготовить.
Чела вбежала в комнату Исабель.
— Сеньорита, у ворот люди, — сказала служанка в смятении, — они хотят поговорить с хозяйкой дома.
— Какие люди? — не поняла Исабель.
— Не знаю.
Исабель выглянула в окно.
— Они приехали на грузовике с лестницей и инструментами, — сбивчиво докладывала Чела.
— Не беспокойся, — оборвала служанку молодая Герреро и быстрым шагом вышла из комнаты.
Челита поспешила за сеньоритой Исабель.
— Марио, — крикнул здоровяк, находившийся возле лестницы, парню, снимавшему с ворот флаг, — аккуратно снимай, может, еще пригодится.
— Не беспокойся.
Исабель подошла к рабочим и гневно спросила:
— Что вы делаете?
— То, что приказано, сеньорита, — ответил здоровяк.
— Сейчас же прекратите, — приказала девушка, нервно топнув ножкой.
Рабочий хотел было что-то возразить, но тут вмешался адвокат Пинтос.
— Здравствуйте, Исабель, — вежливо поздоровался он с сеньоритой Герреро и, повернувшись к рабочим, отдал приказ. — Продолжайте.
Рабочие молча переглянулись и принялись за дело.
— Что происходит? — разозлилась Исабель на адвоката.
Адвокат ехидно улыбнулся.
— Надеюсь, теперь вы мне поверите, — сказал он, — что я искренне желаю вам помочь, сеньорита.
— Прекратите говорить загадками и скажите, что происходит, — нетерпеливо потребовала девушка.
— Мне удалось отложить распродажу, — пояснил тот, — вашей собственности на шесть месяцев.
— Каким образом?
Адвокат сделал неопределенный жест рукой.
— Тут поговорил, там использовал связи, в конце концов, ведь я занимаюсь этим всю жизнь, — сказал самодовольно Пинтос, — и я смог отложить продажу имущества.
Исабель и адвокат прошлись вдоль ограды. Адвокат Пинтос глубоко втянул воздух ноздрями и сказал:
— Если бы была жива сеньора Герреро, то она бы подтвердила мои слова.
Исабель недоверчиво посмотрела на него, хотела задать еще вопрос, но не успела: к ним подошла Бернарда.
— Что случилось?
— Распродажу отложили, — ответила Исабель.
Бернарда подозрительно взглянула на адвоката:
— Это правда?
— Да, — подтвердил Пинтос. — Вы довольны, Бернарда?
Женщина промолчала, понимая, что здесь что-то не так.
— Ладно, теперь, когда все в порядке, я могу идти, — весело сказал адвокат, — и помните, Исабель, что я к вашим услугам так же, как я был много лет к услугам вашей матери.
Он удалился не спеша и с таким видом, словно они уже ничего не значили. Бернарда бросила неприязненный взгляд вслед адвокату, пытаясь сообразить, что еще затеял этот страшный человек.
Исабель после утренней стычки с рабочими и разговора с адвокатом Пинтосом была в приподнятом настроении и перебирала свой гардероб, прикидывая, что же надеть на праздник, устраиваемый в ее честь в доме жениха Фернандо Салиноса.
Бернарда стояла в сторонке и молча наблюдала за дочерью.
— Посмотри, Бернарда, — сказала Исабель и достала нарядное платье темно-лилового цвета, — по-моему, это то, что мне нужно.
— Оно прекрасно, — согласилась женщина, — а что ты наденешь сверху?
— Не знаю, что-нибудь.
Бернарда укоризненно покачала головой.
— Нет, Исабель, к этим людям нельзя надевать что-нибудь. Они, конечно, знают о твоем финансовом положении, но не позволяй себя унижать, — посоветовала женщина.
— Не надо драматизировать, — возразила девушка, — у них не такое знатное происхождение, как у Герреро.
Бернарда усмехнулась.
— Но их мощь в деньгах. Они не должны видеть, что тебе их не хватает, — предостерегла она, — даже если они об этом знают.
Исабель повернулась к Бернарде:
— Что ты предлагаешь?
Бернарда ничего не ответила.
— Чтобы я попросила помощи у Пинтоса? — допытывалась у нее девушка.
— Нет, с этим негодяем нельзя иметь дела, — уверенно заявила Бернарда дочери.
— Тем не менее повел он себя хорошо. Ему удалось отложить продажу нашего дома. Мне кажется, если быть с ним осторожными, — предположила Исабель, — то он может оказаться хорошим союзником.
В глазах пожилой женщины промелькнул испуг.
— Нет, — произнесла она, — этот сеньор, если и не причиняет тебе сейчас вреда, плохой человек.
Бернарда постояла еще немного и, не дождавшись ответа от дочери, удалилась по своим делам.
— Сколько всего произошло, — наконец оставшись одна, произнесла Исабель вслух, — сколько лжи вокруг меня. Ее столько, что я уже не могу различить, где добро, а где зло.
Девушка села на кровать и задумалась…
Бернарда в этот день не занималась хозяйством. Она надела свое самое дорогое платье, тщательно подобрала аксессуары, чтобы как можно больше походить на состоятельную сеньору, дала указания Челите и, не сказав никому ни слова, вышла из дому.
Женщина, умудренная опытом, в отличие от дочери понимала, что «смотрины» в доме Салиноса могут сыграть решающую роль в судьбе Исабель. Конечно же, Бернарда была уверена, что Фернандо любит Исабель, но она знала и нравы высшего света, где прежде всего имеют значение связи, деньги, положение, манеры…