Читать интересную книгу Спасти СССР. Инфильтрация - Михаил Королюк

Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась блондинистая девчонка в отглаженном белом халате поверх темно-синего вязаного платья. На шее фонендоскоп, в руке – сумка, на симпатичном лице – строгое выражение. Лет двадцать пять, прикинул я, года два после меда.

«Не окольцована», – на автомате завершил анализ мозг.

«Господи, ну какая мне сейчас разница?» – поразился я вывертам подсознания.

– Ну, что случилось? – спросила она, усаживаясь на край кровати рядом со мной и участливо разглядывая шишку.

До меня докатился наивный аромат простеньких духов, вызвав неожиданное сердцебиение и легкий румянец на щеках.

– Я на кухне готовила, вдруг слышу в ванной глухой удар и как тело упало, – взволнованно начала мама, размахивая руками. – Я туда, а дверь закрыта изнутри. Дергаю, кричу: «Андрей!» – и ничего… Я…

– Мне протокол составлять не надо. Я не милиционер, меня другое интересует, – улыбаясь, остановила врачиха мамин монолог. Затем наклонилась ко мне и положила руку на лоб. Халат немного распахнулся, и на фоне окна совсем недалеко от моего лица прорисовалась обтянутая платьем симпатичная окружность.

О, черт! Я такого не заказывал! Молодой организм меня достал, не было же в этом возрасте у меня эрекции на взрослых теть, я точно помню!

«Ну все, – заметалась мысль. – Сейчас, значит, она выяснит анамнез, спросит, что беспокоит, и захочет постучать по коленям для определения асимметрии коленных рефлексов. – Я испуганно скосил глаза на рукоятку молоточка, торчавшую из правого кармана врачебного халата. – Попросит, значит, сесть и закинуть ногу за ногу… И что я ей скажу и что скажет мама?»

Тихонько согнув ноги в коленях, я сложил кисти в замок на животе и, пока мама в красках и с выражением рассказывала мои паспортные данные, попробовал сделать несколько медленных глубоких вдохов. Помогло не очень. Я прислушался: совсем даже не помогло. Организм имел свою собственную точку зрения на то, чем надлежит сейчас заняться, и менять ее не собирался.

«Это конец», – подумал Штирлиц».

Услужливое воображение подхватило и творчески развило тему, переодев девушку в затянутый портупеей эсэсовский мундир. Получилось премило. Особенно если эти светлые волосы распустить. Или нет, наоборот, заплести в косу и закрутить вокруг головы… Эрекция усилилась, хотя я только что был убежден, что дальше уже некуда. Ошибся, резервы молодости неисчерпаемы. Щеки начали пылать.

– Мам, ты бы чаю пока приготовила человеку, – начал я звенящим от волнения голосом, – а я и сам все расскажу.

– Ой, и правда, я сейчас… – Мама метнулась на кухню.

Минут пять у меня есть – пока чай заварит, пока бутерброды нарежет.

– Вылезал из душа, запнулся о бортик ванной, упал, ударился головой об стенку, потерял сознание секунд на двадцать, наверное. Когда очнулся, два раза вырвало. Сейчас слабость и потливость. Тошнота постепенно уменьшается. Если хожу или сижу – немного начинает болеть и кружиться голова. В покое голова уже не болит и не кружится. Доклад окончен.

– С вами все понятно, больной, – протянула врачиха задумчиво, наклоняясь еще ближе и внимательно вглядываясь сначала в один мой зрачок, потом в другой.

Анизокорию проверяет. М-да, а глаза у нее синие-синие, в обрамлении черных ресниц… И ямочка на левой щеке, когда улыбается.

Ладонь докторши опустилась на рукоятку молоточка, и я затосковал.

– Ну-ка, смотри сюда, – ласково сказала девушка и ловко нарисовала им надо мной крест.

Я послушно подвигал глазами.

– Угу, так… – Пристукнула молоточком по подбородку, затем решительно встала, повернулась ко мне лицом и дружелюбно приказала: – Садись, ногу на ногу закинь.

Я помотал головой и поджал ноги посильнее.

– Что такое? Боишься, голова закружится?

– Я вас стесняюсь, – пунцовея, сделал я первый заход.

– Ой, да брось, я же доктор, нас стесняться не надо, – почти убедительно проворковала она, при этом по лицу скользнула мысль: «Да и что я там не видела…» – Ты что, без трусов лежишь?

– В трусах. Но они не сильно помогут.

Теперь надо уверенно посмотреть ей в глаза и чуть нагловато улыбнуться, только не переиграть. Зафиксировав взгляд, я указал глазами вниз, разогнул колени и развел кисти в сторону. Взгляд врачихи задержался на выразительно взбугрившемся одеяле.

– Я боюсь вас испугать, – твердо сказал я, с легкой улыбкой глядя в глаза, и мысленно добавил: «Или обрадовать».

Секунды три девушка переваривала увиденное и сказанное, затем брови изумленно взлетели вверх, щеки начали заметываться румянцем, и она захихикала, прикрывая левым кулаком рот. Я с облегчением вздохнул и натужно улыбнулся.

– Комсо-омо-о-о-ол… – протянула она восторженно, продолжая хихикать. – Восьмой класс!

– Третья четверть, – подхватил я. – Это все дремучие инстинкты! – Меня подняла и понесла волна дурашливости. – Хочется хватать красивых девушек и тащить их в пещеру на шкуру убитого саблезубого тигра.

– Давить надо такие инстинкты, – наставительно заявила докторша. – На корню.

– Угу, попробуй задави… – горестно вздохнул я. – Скорее они сами задавят. Против природы не попрешь. К тому же я не тащу никого в пещеру. Пока…

Докторша как-то неуверенно хихикнула еще раз и с сомнением покосилась на меня.

– Вам, между прочим, радоваться надо, – начал я подводить к интересующей меня теме.

– С чего бы это вдруг? – Девушка с подозрением нахмурила брови.

– Ну… – застенчиво поковырял я пальцем одеяло, – базовые функции организма пациента не пострадали… как мы убедились. Можно без госпитализации обойтись, правда? Вам же проще – не надо эвакуацию заказывать. Отлежусь несколько деньков – и вперед с песнями.

– В целом верно. А откуда терминологию знаешь?

– Папа врач. Учебники иногда почитываю.

– А-а… понятно. А где папа работает?

– Военно-медицинская академия.

– У-у… понятно. Ладно, чудо, лежи… Сейчас справку в школу напишу. Но если вдруг станет хуже – обязательно снова вызвать врача.

Врачиха присела за стол, достала из сумки обычный тетрадный листок и что-то быстро застрочила, время от времени давя улыбку, отчего на щеке появлялась та самая ямочка. Я с умилением любовался ее профилем.

– Ну вот, готово. – Девушка повернулась ко мне, нарвалась на взгляд и опять нахмурилась.

Я смущенно отвел глаза.

Тут весьма своевременно в комнату просочилась мама:

– Доктор, вы закончили? Что с ним, ничего серьезного?

– Легкое сотрясение мозга… – Врачиха с сомнением оглядела меня, словно мысль о наличии у меня мозгов показалась ей нетривиальной. Невольно задержала взгляд где-то посередине моего тела, резко вильнула глазами в сторону и, слегка покраснев, зачастила: – Три дня постельного режима, две недели освобождения от физкультуры. Станет хуже, появится рвота, усилятся головные боли – обязательно тут же звонить в «скорую». Но, думаю, все будет хорошо.

– Спасибо огромное! – Мама с заметным облегчением приняла справку. – Пойдемте на кухню, я там чаек заварила, бутерброды сделала со шпротами и колбаской…

Докторша непроизвольно сглотнула слюну, но попробовала упереться:

– Да нам не положено… вызовы еще есть…

Бесполезно. Я маму знаю. Точно, девушку со словами: «А мы быстренько, на пять минут всего», – уже волокут в кухню.

– Приятного аппетита! – кричу я ей вслед. – Заодно с мамой моей познакомитесь…

Докторша негромко фыркнула и решительно променяла меня на бутерброды.

Я облегченно расслабился. Отлично, несколько дней я себе на адаптацию выиграл. А вот фортели организма меня напрягали. Сделал охотничью стойку на женщину лет на десять старше, потом дурашливость накатила, чего еще ждать?

Ясно одно: мое тело – не пассивная матрица. Подлянку может подкинуть в любой момент. А все время себя контролировать – можно и с ума сойти. Расслабиться, что ли, и получать удовольствие? Дрема постепенно овладела мной, а потом перешла в крепкий сон, ведь предыдущую ночь я не спал вовсе, с энтузиазмом осваивая брейнсерфинг.

Сколько мне открылось секретов… Заговор с целью убийства Кеннеди был, Улофа Пальме действительно завалил псих-одиночка, инопланетян пока не обнаружили, самый богатый человек мира живет по принципу «большая вода тихо течет» в маленькой хижине в Малайзии, клуб по управлению миром существует, но работает прискорбно неэффективно. И как все это бесполезно здесь и сейчас…

Где-то среди ночи я проснулся и немного поворочался, наблюдая за колыханием теней на потолке. Затем не выдержал, поднялся и пробрался к окну. За холодным стеклом сквозь редкие ветки деревьев темнели силуэты домов. Слегка покачивающаяся под железным колпаком одинокая лампа выхватывала конусом света косо летящий мокрый снег. На отвоеванном у тьмы клочке двора распласталась комковатая серая слякоть. Я любовался этим, торжествующе улыбаясь. Мой любимый светлый мир, я пришел к тебе!