Читать интересную книгу Однажды весной в Италии - Эмманюэль Роблес

Два раза в неделю Сандра встречалась здесь со своим любовником — без излишних сантиментов, ценя, впрочем, его темперамент и опытность. А сегодня к наслаждению, после которого она еще не пришла в себя, прибавлялось действие сигарет «грифа», особых, наркотических, получаемых штурмовыми частями, — Сандра их покупала на черном рынке на виа Торди-Нона. В состоянии блаженной умиротворенности она чувствовала себя вне времени, свободной, как одна из тех морских птиц, что целыми днями царственно парят над пучиной.

В доме где-то на верхних этажах хлопнули двери, сначала одна, потом другая. Она встревожилась: «Сколько же сейчас времени?» Поискала рукой свои часики: «Должно быть, они на столе», тотчас забыла про них; сознание ее снова погрузилось в сладостный дурман, скользнуло во что-то вязкое, потом медленно обрело ясность. Четверть седьмого! На сей раз она сделала усилие, чтобы прийти в себя.

Едва встав с постели, она сообразила: ведь палаццо находится на другом конце города! Охваченная дрожью, Сандра кинулась в ванную и наскоро привела себя в порядок. Вот будет номер, если и трамваи не ходят. Она натянула трусики, чулки, а комбинацию и платье решила не надевать, потому что платье застегивалось сзади, да еще на двенадцать пуговиц, засунула все это в большую кожаную сумку вместе с лифчиком, брошью, часами, сигаретами, накинула пальто чуть ли не на голое тело, поспешно вышла, закрыла за собой дверь, быстро сбежала вниз по лестнице и, оказавшись на улице, задохнулась от ударившего ей в лицо холодного воздуха.

На улице было пустынно. Под мелким моросящим дождем, затянувшим дымкой далекие фонари, Сандра бросилась к проспекту, но у нее перехватило дыхание от леденящего воздуха, и она вынуждена была сбавить шаг. Трамваи по проспекту уже не шли. Оставался еще последний автобус на соседней улице. Она уже стала придумывать басню для Луиджи, который, как ответственный служащий министерства финансов, имеет постоянный пропуск и, возможно, разыскивает ее по полицейским участкам. Вот ведь незадача! Не говоря уже о том, что в этих участках всегда жуткая толчея и страшные сквозняки. По противоположному тротуару шел ей навстречу какой-то мужчина под черным зонтом. Парикмахерская. В витрине блестели мерзкие восковые муляжи. Сандра ускорила шаг. Холод проник под пальто и подобрался к пояснице. «Я поступила неразумно». Из-за экономии электричества улица освещалась редкими фонарями, которые через несколько минут погаснут в связи с затемнением. «Comune di Roma! Vietato»[9]. Сандра вспомнила, что как раз сегодня вечером она должна ужинать с французским летчиком. К черту! Если она не найдет никакого транспорта, то вернется обратно в квартирку. Но там нет телефона. Как же предупредить мужа? Сейчас она уже злилась на себя. Сколько же теперь времени? Прошло не менее получаса. Дело плохо! Лучше повернуть обратно. Там видно будет. В эту минуту какой-то автомобиль, ехавший у самого тротуара, затормозил почти рядом с ней. Немецкая машина. Внутри два улыбающихся офицера. Плотно завернувшись в пальто, чтобы не видно было, что на ней нет платья, Сандра сделала знак рукой. Автомобиль остановился.

— Вы едете домой, синьора?

— Я опоздала на трамвай, а скоро начнется затемнение. Может быть, подбросите меня?

— Садитесь, указывайте дорогу.

— Благодарю вас.

Человек, говоривший с ней, немного картавил. Он быстро вышел из машины, предлагая ей сесть между ним и водителем.

— Вы живете одна? — небрежно спросил человек за рулем, но явно с намеком.

— С мужем. И со свекровью…

Он засмеялся — нижняя часть его лица была хорошо видна в зеленоватом свете приборной доски — затем промурлыкал: «Эрика, мы тебя любим!..» И в эту минуту Сандра заметила, что оба ее спутника одеты в черные мундиры со знаками дивизии «Мертвая голова». Эта ситуация — она почти голая, в пальто, наброшенном прямо на белье, сидит между двумя эсэсовскими офицерами — показалась ей очень забавной. Ехали молча. Время от времени Сандра бросала: «Налево, направо». Один из офицеров осторожно просунул руку ей под пальто и, глядя прямо перед собой, уже тихонько поглаживал ей колено. Она ему не препятствовала, заранее усмехаясь при мысли о том, какова будет его реакция, когда он обнаружит, что на ней нет платья. На площади Испании встретился полицейский кордон. Караульный наклонился к дверце, отдал честь и пропустил машину. Чуть дальше Корсо выглядел уже полутемным туннелем. Затемнение только что началось. Закамуфлированные фары бросали на влажную от дождя мостовую голубоватые отблески. Еще один поворот направо. Рука эсэсовца уже скользнула по ее бедру — горячая, проворная. На этот раз Сандра решительно ее отстранила, насмешливо на него посмотрев, но он остался невозмутим. Рассмотреть выражение его лица было невозможно, так как тусклый свет от приборной доски не достигал его. Сандре показалось, что он задержал дыхание. Еще несколько улиц, таких же пустынных и мрачных. В палаццо, должно быть, очень беспокоились о ней, и пора было подумать о том, как объяснить свое опоздание. Но ее воображение сковала какая-то лень. А тут еще этот болван принялся за свое, пальцы его снова скользнули ей под пальто…

— Вот мы и приехали, — сказала Сандра, указывая на видневшуюся справа маленькую площадь.

Автомобиль повернул и остановился у подъезда.

Едва только Сандра вышла из машины, ей пришло в голову пригласить своих спутников чего-нибудь выпить — не в знак благодарности за их любезность, а, скорее, чтобы позабавиться растерянностью домашних. Оба офицера выразили согласие. Открыв дверь, привратник Джакомо так и охнул от испуга при виде молодой женщины в сопровождении двух военных в черных мундирах.

Пока они снимали свои фуражки и пальто, на шум в передней вышел Луиджи и тоже замер от удивления и тревоги.

— Мои друзья, — представила их Сандра самым естественным тоном. — А это мой муж.

— Луиджи Павоне. Прошу вас в гостиную.

Сандра улыбнулась — настолько этот сдержанный тон выдавал неискренность приглашения. Оба немца в свою очередь назвались, но так поспешно, что она едва расслышала: высокого звали Гельмут, а его спутника — Варнер не то Вальтер.

— Я хотела достать сигареты, — сказала Сандра, — но вышла поздно, трамваи уже не ходили, и эти синьоры меня любезно подвезли. Простите, я должна на минуту заглянуть к себе в комнату.

Удаляясь, она почувствовала на себе хищный взгляд Луиджи. И, услышав, как он говорит: «Сюда, прошу вас», вспомнила, что французский летчик, должно быть, сейчас уже у маркизы.

Когда, не спеша сняв с себя пальто, надев платье и подправив косметику, она вернулась в гостиную, то, что она там увидела, ее крайне позабавило. Маркиза сидела в своем кресле у камина. Справа от нее — Луиджи и Сент-Роз, а слева — двое немцев; все молчали. Позади с подносом, уставленным бутылками и бокалами, стояла взволнованная София. Сандра весело сообщила, что эти любезные офицеры принадлежат к СС и полностью опровергают репутацию, установившуюся за этими отборными частями. Поскольку Сент-Роз пристально на нее смотрел, она спросила:

— Милый Марчелло, надеюсь, вы уже познакомились?

— Конечно.

Марчелло Гуарди — таков был псевдоним Сент-Роза. Однако немец помоложе, на своем плохом итальянском, возразил Сандре:

— Почему вы думаете, что мы из СС?

Похоже, он был недоволен, а его спутник язвительно заметил, что танковые войска тоже носят черную форму и точно такой же череп со скрещенными костями, только танкистов ни с кем не спутаешь. Тогда Сандра примирительно сказала:

— Прошу извинения.

К счастью, София уже разливала вино, и инцидент был исчерпан. Маркиза молча сидела в своем кресле, откинув голову на спинку, и по ее виду Сандра догадывалась, что из нее не вытянешь ни слова. Что касается Сент-Роза, то он показался ей очень бледным. Он поднялся и стоял, опершись на свою палку, держа в другой руке бокал, и, казалось, с интересом рассматривал гобелен, изображавший Гектора и Андромаху. Привести двух немецких офицеров в дом, где скрывается летчик союзнических войск, — от этой шутки Сандра многого ждала, эта затея, безусловно, должна вызвать со стороны ее свекрови, Луиджи и самого Сент-Роза забавную реакцию. Но пока ничего не происходило, и оба гостя, видимо, чувствовали себя столь же неловко, как и их хозяева.

— Значит, вы танкисты, — сказала Сандра. — Наверно, в увольнении?

Варнер-Вальтер сделал жест, который мог означать все что угодно. Затем все со странно серьезным видом осушили бокалы, и Луиджи заговорил о недавнем воздушном налете и разрушениях, которые он вызвал на виа Остьензе.

— Папа настойчиво ратует за то, чтобы Рим был объявлен открытым городом.

— Отказываются союзники, не мы, — ответил Гельмут.

— Союзники, без сомнения, согласились бы, если бы в Риме не находилось такого количества ваших войск, — возразил Сент-Роз так нервно, что Варнер-Вальтер посмотрел на него не без удивления, и тогда Сандра заметила на лице немца шрам, который, начинаясь от левого уха, уходил по вертикали куда-то под воротник. Он был молод, но волосы его уже поседели. Фигура немца показалась ей излишне прямой, словно он носил ортопедический корсет, но в жестах его была изящная гибкость. Это он в автомобиле поглаживал ее колено. У него был тяжелый лоб, плотоядная челюсть, загорелое лицо, как у людей, подолгу находящихся на свежем воздухе.