Это не совсем то, что вы хотели бы услышать от защитников другой команды. Добро пожаловать в мою жизнь. Это был сезон дерьма. В четвертой игре Катлеру надрали задницу, и, наконец, пришла моя очередь сойти со скамейки запасных. После нескольких лет игры в запасных я стал лидирующим квотербеком.
И с тех пор я проиграл каждую чертову игру.
Сейчас счёт 4:5. Если я не смогу повернуть это дерьмо в нашу пользу, то мой пятилетний план придётся серьёзно пересмотреть. Например, найти себе новую работу.
На экране я снимаю свой шлем, и всё моё лицо блестит от пота. Солнце светит мне глаза, поэтому я выгляжу не только измученным, но и смущенным. Но я не был смущён. Я помню, что хотел сказать: «Мы все, кроме Валдеса, стоим в наступательной линии, так что, как ты думаешь, там произошло? И что тут не так с фанатами? В меня попала резиновая курица в двадцатиочковой зоне. Ты прикалываешься надо мной?
Но я этого не сказал.
Вместо этого я наблюдаю, как провожу рукой по своим потным волосам и говорю:
— Просто плохой день, Тамми.
Она подносит микрофон ко рту.
— Там были проблемы с проникновением... — произносит репортёрша и замолкает. Кажется, будто она говорит об эректильной дисфункции, что вполне может быть. Для полноты картины сразу позади неё находится реклама Сиалиса4. Чертова игра.
— Мы просто играли теми картами, которые у нас были, — говорю я ей. Когда вы не знаете, что ответить, прибегайте к старым изречениям. Небольшие высказывания не создают много проблем, и очень мало шансов вставить случайный мат.
Тамми грустно смотрит на меня.
— Надеюсь, у тебя все наладится, Джимми.
Чёрт. Пусть уже всё начинает становиться лучше и желательно побыстрее.
— Готов? — произносит голос за спиной. Я поворачиваюсь.
Свист вырывается из моего рта, прежде чем я успеваю остановить его.
Бл*дь. Она раскрасневшаяся, со всё еще влажными после душа волосами. Её длинные ресницы выглядят мягкими, несмотря на тёмную тушь. Блин. Она и раньше выглядела достаточно озорной, но теперь, в добавок, у неё в носу сверкает симпатичный бриллиант. Это превосходно. И я снова вижу её кружевную татуировку. Сладкая грешница. Я в деле, чёрт возьми.
— Ты уверена, что хочешь рёбрышки?
Она выглядит возмущенной.
— Не иди на попятную.
— Нет, ты просто...
— Что? — она поднимает нахмуренное лицо. — Ты думаешь, я слишком деликатная для ребрышек?
Деликатная? Не-а. Милая. Красивая. Элегантная. И в сексуальном свитере-водолазке. Я хочу, чтобы мой рот чертовски порочно целовал эту шею...
Мэри убирает волосы на одно плечо. На безымянном пальце её правой руки надето одно из ирландских колец. Я не знаю, как оно называется, но я видел такие раньше. Это старое серебряное кольцо с сердцем, расположенным между двух рук. Сердце обращено ко мне. Возможно, я не ирландец, но я уже достаточно понюхал пороху, чтобы понять, что это значит.
Игра началась.
— Ты была выносливее во время спарринга, — говорю я, изучая, как её волосы касаются её груди. — А теперь ты...
Мэри наклоняется и улыбается.
— Закончи это предложение правильно, и первый раунд будет за мной.
Иисус Христос, она переворачивает всё с ног на голову. Я немного подтягиваю штаны и фокусируюсь на формировании полных предложений.
— Я отвезу тебя в Иль Форно. У них отличное вино...
Мэри качает головой и сбрасывает с плеча свою сумку, с ремня которой свисают розовые перчатки.
— Слишком изыскано. Всё или ничего! Купи мне пиво или убей меня! — говорит она и толкает локтем мою руку.
Вау.
С крючка на стене она снимает серую куртку с искусственным мехом на капюшоне и застегивает молнию. Затем достает серую шапку и соответствующие рукавицы из своего кармана. Мэри натягивает шапку на голову. Эта восхитительно безобразная вещь ей немного велика. Видимо её связал кто-то, кого Мэри очень любит, и теперь ей приходится носить эту шапку, чтобы никого не огорчить.
Она застегивает куртку, и я чувствую запах свежего кокоса.
— Собираешься сказать что-нибудь или будешь просто пялиться на меня? Я как бы совсем не против, только хочу знать наш дальнейший план...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я кашляю.
— Не валяй дурака, — я отвожу от неё глаза и бросаю взгляд на Стену нокаутов.
— О! — Мэри подходит к стене, надевая рукавицы. На ней надеты милые коричневые сапоги, которые почти доходят до колен и имеют пятна соли на каблуках. Джинсы. Обтягивающие джинсы. Мой ум сразу же переключается на то, какого цвета бельё на ней надето, и я думаю, что розовое. Чёрт, надеюсь, оно розовое. Она заводит одну ногу за другую, стоя с перекрещенными ногами и сложив руки. Чистое чёртово наслаждение видеть, как она любуется доказательствами своей власти.
— Так-так. Неплохо. Вот эта.
Она стучит по фотографии одного из парней рукавицей.
— Он был почти такой же большой, как и ты, — она поднимает взгляд на меня. — Почти. Ты, наверное, ростом 6 футов 5 дюймов и весишь 280 фунтов?
Чёрт, а она знает своё дело.
— 6'6" и 283.
— На самом деле? — она так сильно усмехается, что её нос морщится.
Я поднимаю голову, когда мы направляемся к ступенькам.
— Да. А почему ты спрашиваешь?
Я думаю, что сейчас она скажет что-то вроде: «Ты зверь», или «Ты огромный», или «Правда ли, что говорят о корреляции между размером обуви и...»
Но вместо этого она говорит:
— Значит, ты самый большой парень, с которым я когда-либо ужинала! — и она подбрасывает одну варежку в воздух. — Гип, гип! Ура!
____________________
Примечания:
1 — ESPN (Entertainment and Sports Programming Network) — американский кабельный спортивный телевизионный канал.
2 — Рамен — японское блюдо с пшеничной лапшой.
3 — Фридж («The Fridge») — Уильям Энтони Перри, бывший американский профессиональный футболист, который был защитником в Национальной футбольной лиге (НФЛ) в течение десяти сезонов в 1980-х и 1990-х годах. Из-за его внушительных размеров он был широко известен как «The Refrigerator» или сокращенно «The Fridge» — «Холодильник».
4 — Сиалис (CIALIS) — средство для лечения эректильной дисфункции (импотенции, расстройств эрекции) у мужчин.
Глава 6
Мэри
Джимми привёл меня в маленький ресторанчик за углом. Точнее, к двери в стене, которую я никогда не замечала раньше, хотя сто раз проходила мимо. Она оказалась расположена между парикмахерской с одной стороны и метро с другой и выглядела как служебный вход — окрашенная в синий цвет сталь, проржавевшая снизу. Присмотревшись, я увидела, что на уровне глаз на ней крошечными буквами было написано «Милый дядюшка Эрл».
— Ты раньше бывала здесь? — спрашивает Джимми, стуча костяшками правой руки по металлу в определенной последовательности — ра-та-тат-тат-тат.
Он на полном серьёзе стучит в дверь!
— Похоже на ночной клуб, — говорю я. — Я никогда не была в месте, где нужно стучать, чтобы попасть внутрь. А руку пожимать придётся?
Джимми шмыгает носом от холода.
— Только не мне, киска. Не мне.
О Боже, я нахожу эту уверенность такой горячей. Я притворяюсь, что совсем не взволнована, и поправляю свою шляпу. Не хочу показаться Джимми слишком доступной простушкой, поэтому бросаю на него притворно свирепый взгляд и фыркаю.
— Я «ничья киска», и ты знаешь об этом.
— Жаль, потому что я определенно втюрился в это прозвище.
Я фыркаю. Мои возмущения просто для галочки. Мне тоже оно нравится, особенно когда этот парень его произносит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Джимми согревает руки своим дыханием, улыбаясь в сжатые ладони, отчего вокруг его глаз появляются морщинки, и повторяет в кулак: «Киска».
Дверь распахивается с противным скрипом. Нас окутывает поток горячего воздуха с ароматами копченого мяса, от которого у меня сразу начинается слюноотделение. В дверном проёме стоит старик в белом фартуке, забрызганном соусом, с надписью «БАРБЕКЮ — МОЯ РЕЛИГИЯ». Лицо старика освещается теплом, когда он видит Джимми, что это заставляет меня задуматься, а не является ли этот парень чем-то большим, чем просто модель Gillette.