Читать интересную книгу С чистого листа - Мари Хермансон

Ангела тоже ничего не предпринимала. В конце концов Рейне в одно из воскресений взял и просто пошел в церковь. На протяжении всей службы он нервничал и потел, едва дождался момента, когда органист закончил играть последний хорал, а пастор исчез в двери за кафедрой. Рейне встал и, проталкиваясь сквозь толпу уходящих прихожан, ринулся к кафедре и вошел в дверь, за которой исчез пастор. Тот как раз собирался снять с себя стихарь и удивленно воззрился на вошедшего Рейне. Он изложил пастору свою просьбу. Священник отнесся к ней вполне дружелюбно и уделил Рейне несколько минут. Они поговорили и назначили дату и время бракосочетания.

Самое важное было сделано. Правда, вторая часть, свадебное торжество, вызывала еще большие трудности. Рейне не общался со своими родственниками, и Туре был его единственным другом. От Ангелы он ни разу не слышал ни слова о друзьях или родственниках. Он спросил Ангелу, не хочет ли она кого-нибудь пригласить на торжество, но она ответила отрицательно.

Значит, праздник будет очень простым и скромным.

Они пошли к ювелиру и примерили обручальные кольца. Рейне купил темно-синий пиджак, который пришлось немного перешить, чтобы подогнать к его кривобокой фигуре, а к пиджаку белый свитер с высоким воротником. Хорошие брюки у Рейне уже были. Ангела приготовила широкое свободное летнее открытое платье в подсолнухах. Платье было красивое, хотя, пожалуй, немного простоватое. Она могла бы надеть что-нибудь более элегантное, подумал Рейне. Но, наверное, трудно подобрать одежду такому толстому человеку. Волосы Ангела, как всегда, прижала обручем.

После церемонии они зашли в кондитерскую и отметили бракосочетание вишневым тортом.

Рейне очень тревожился, что Ангеле не понравится его квартира. Это была маленькая двухкомнатная квартирка во флигеле. Единственное окно гостиной было зажато с одной стороны эркером лестничных маршей, а с другой — выступающей стеной соседнего дома. Солнце в гостиную никогда не заглядывало. В маленькой кухне была крошечная мойка и газовая плита с двумя конфорками. Холодильник стоял в гостиной. Ванна была в трещинах и пятнах ржавчины. В умывальнике было два отдельных крана — горячей и холодной воды. Смесителя у Рейне не было. В квартире уже лет тридцать не делали даже косметического ремонта — не переклеивали обои и не красили потолки.

Но Ангела не стала критиковать квартиру. Она села на диван, под ворохом старых газет нашла пульт, включила телевизор и принялась за вязание.

Она как будто и не заметила, что переехала.

Глава 5

Вскоре после того, как Ангела и Рейне поженились, он получил письмо от какого-то адвоката, который писал, что Рейне должен встретиться с ним лично для обсуждения важного вопроса. Сначала Рейне подумал, что этот вопрос связан со свадьбой. Может быть, они с Ангелой не соблюли какие-то формальности — очень уж неожиданно и гладко прошло это мероприятие.

Помучившись два дня бесплодными размышлениями, Рейне позвонил адвокату. Трубку взяла его секретарша, с которой он и договорился о встрече на следующей неделе.

Явившись в адвокатскую контору, Рейне узнал, в чем было дело.

Старшая сестра Рейне, которая воспитывалась в Дальсланде и с которой он никогда в жизни не виделся, умерла. Она была вдова, детей у нее не было, и поэтому Рейне оказался ее единственным наследником. После смерти сестры он должен был получить довольно крупную сумму.

Что он будет с ними делать? Он не мог даже толком представить себе, на что их можно потратить. Самое важное — это хорошая еда для Ангелы. Ну и, наверное, еще автомобиль.

Водительские права у Рейне были давно. Ему пришлось их получить, когда он, работая садовником, должен был водить «лендровер», использовавшийся на работе. Владелец сада, где тогда работал Рейне, оплатил его обучение на водительских курсах. Но с тех пор у Рейне не было денег на покупку автомобиля.

В следующем месяце он купил пятилетнюю подержанную «тойоту». Выглядела она как новенькая. Зеленый металлик. Сиденья песочного цвета.

За рулем Рейне не сидел уже тридцать лет. Пару дней он вставал в четыре утра, когда на улицах нет машин, и практиковался в вождении. Домой он старался вернуться, когда на улицах появлялись машины. Потом он выезжал около полудня, когда движение было не очень интенсивным. Через некоторое время, уверенно почувствовав себя за рулем, Рейне стал брать с собой и Ангелу.

Постепенно они начали совершать длительные выезды. Ангеле очень нравились такие поездки. Они никогда не покидали автомобиль без крайней необходимости: прогулки и времяпрепровождение на природе были не для них, но они с удовольствием прогуливались в машине по лесным и полевым дорогам. Ангела внимательно смотрела в окна и рассказывала Рейне, что видит. Она любила останавливаться у маленьких кафе, на аукционах, рынках и в магазинах, где продавали дешевую пряжу.

В очень хорошую погоду они останавливались в каком-нибудь живописном месте и ставили рядом с машиной походный столик и два складных стула с нейлоновыми сиденьями. Они чинно усаживались на стулья, пили кофе из термоса, и Ангела вязала.

Купив машину, Рейне потратил не все наследство сестры. Они с Ангелой купили багажник на крышу автомобиля и стали ездить по магазинам, покупая новую обстановку для квартиры. Они приобрели новую кровать, набор стульев и кресел, новый телевизор и видеомагнитофон, а также новые ковры.

Контраст между новой мебелью и убогим полом и обоями был слишком велик даже для Рейне. Он позвонил домовладельцу и поинтересовался, нельзя ли сделать ремонт. Собственно, делать его надо было уже давно, но Рейне не жаловался, и домовладелец не счел нужным настаивать. Теперь же в квартире быстро переклеили обои и настелили новые полы. На кухне установили современную плиту с четырьмя конфорками и духовкой. В ванной поменяли раковину, поставили смеситель, положили на пол плитку. Ржавую ванну заменили душевой кабиной.

Рейне не узнавал собственный дом. Ему казалось, что он не дома, а у кого-то в гостях. Каждый раз, открывая входную дверь и заходя в прихожую, он испытывал истинное потрясение. Он снова и снова забывал, как выглядит его квартира после ремонта. Старый образ накрепко запечатлелся в памяти во всех подробностях: в прихожей коричневые обои с прихотливым растительным орнаментом, большое жирное пятно на стене над диваном (он привычно прислонялся к этому месту головой, когда сидел на диване), облупившаяся краска на кухонной стене, обнажавшая пятно, похожее на львиную голову. Но стоило открыть глаза, как все это исчезало. Вокруг были синие и голубые стены, мраморные полы и незнакомая мебель. Одна квартира существовала во внешнем мире, вторая — в мире внутреннем, и обе были поразительно реальны.

Но эта новизна ему нравилась, квартира стала такой красивой.

И повсюду — на столах, на телевизоре, на видеомагнитофоне и на подоконниках — лежали вязаные произведения Ангелы. Звездочки, круги и квадраты неиссякаемым потоком выходили из ее умелых рук и ложились на все, что имело плоскую поверхность. Ее изделия висели на карнизах в виде гардин с оборками, в качестве полотенца в ванной и занавески на стенном шкафу в прихожей. В мягких, пастельных тонах были воплощены сложные рисунки, напоминающие снежинки, паутину или медуз.

Рейне не мог надивиться ее вязанию. Для него оно оставалось неразрешимой загадкой. Это, должно быть, очень сложно, но она вязала легко, не напрягаясь и даже не глядя на свое рукоделие.

Кроме вязания, она не умела ничего. Готовить она не умела. Она была не способна заполнить простейший формуляр в учреждении, не знала, как обращаться с машинами в общинной прачечной. Когда звонил телефон, она страшно пугалась и никогда не брала трубку. (Правда, ей никогда и не звонили. Обычно это был Туре, которому хотелось пообщаться с Рейне.)

Ангела не знала общепринятых социальных норм. Она никогда не разговаривала с соседями. Когда с ней здоровались на лестничной площадке, она опускала глаза и торопливо шла дальше. В магазинах она протискивалась к прилавку, не обращая внимания на очередь, и очень удивлялась, когда люди начинали протестовать. Иногда Рейне казалось, что Ангела прилетела на Землю с другой планеты.

Иногда он пытался представить себе, как она жила раньше: в детстве навязчивая опека в тесном религиозном окружении. Никаких подруг. Плен в объятиях властных родителей до самой их смерти. И наконец, свобода, с которой она не знала, что делать. Откормленная, с подрезанными крыльями, она была выпущена из клетки и попала в мир безобразных квартир и церковных кружков рукоделия.

Но он был буквально очарован ею. Ее невежество напоминало ему листы белой неисписанной бумаги или только что выпавший снег, на котором не было ни одного следа. Чистый лист, целина, на которую не ступала ничья нога. Поле нереализованных возможностей.