Читать интересную книгу С чистого листа - Мари Хермансон

До его слуха донесся детский крик. Где это? В боксе Ангелы или нет? Никто его не звал.

Он принялся перебирать газеты. Потные от волнения пальцы прилипали к страницам. «Знаете ли вы, что в Лондоне в моду вошли маленькие зажимы для волос?», «Несмотря на мою известность, мне всегда приходилось бороться с заниженной самооценкой»…

Громкий шепот заставил его вздрогнуть от неожиданности.

— Идите сюда, я покажу вам что-то прелестное.

Акушерка стояла в дверях, смотрела на Рейне и заговорщически подмигивала.

Едва передвигая мгновенно ставшие ватными ноги, он направился в родильный зал.

Ангела снова лежала на койке, держа в руках ребенка, завернутого в хлопчатобумажное одеяло. Рейне склонился над свертком.

Маленькое личико было темно-лилового цвета. Черт лица еще не было — сплошные борозды и складки, как на измятом листке бумаги. Из конверта виднелась просто-таки неземная ручка с крошечными пальчиками, чертившими в воздухе какие-то магические знаки. Щель, оказавшаяся ртом, открылась и издала звук, похожий на немного гнусавый писк игрушечной резиновой утки.

— Кто это? Я имею в виду, мальчик или девочка? — спросил Рейне.

— Мальчик, — ответила Ангела.

Внутри у Рейне что-то перевернулось. Акушерка подняла жалюзи, и в бокс хлынул солнечный свет.

Рейне пришел в себя. Так, значит, сейчас уже день? Он был уверен, что на дворе еще ночь. Который теперь час — утро, полдень, вечер?

Он ведь совсем недавно так часто смотрел на часы, но, как это ни парадоксально, не знал, сколько времени. Все время, пока продолжались роды, он жил в какой-то своей системе отсчета времени, в ритме повторяющихся схваток. Теперь он вспомнил, что это была альтернативная возможность измерять время.

Но все же который теперь час? Да вообще, какое сейчас время года?

Глава 9

Теперь у Рейне было все: жена, сын, машина и дача (они с Ангелой сняли дом в лесу). Рейне, всегда считавший себя нелюдимым и одиноким человеком, внезапно ощутил себя вполне нормальным членом общества. Общества женатых мужчин с детьми, машинами и домами. Людей, к которым обращались газеты: «Время пересмотреть кредиты!», «Какая погода светит вам в отпуске?», «Вернем себе радость секса!». Рейне стали интересовать вопросы, которые прежде либо его совершенно не занимали, либо обостряли чувство собственной неполноценности.

Но теперь он стал одним из обычных, нормальных людей, людей, которые по субботам стоят в очередях у касс супермаркетов. В легкой одежде спортивного стиля они с Ангелой не спеша ходили по нему с детской коляской и тележкой для покупок. Они покупали памперсы в экономичных упаковках, белую дачную мебель из пластика, дрель, сверла, бильярд и модные бейсболки. Они ничем не отличались от множества других семей, в которых мужья и жены спорили друг с другом, в которых матери то и дело окриками останавливали детей: «Натали, иди сюда, не то я тебе задам!», «Ванесса, положи эту штуку на место, я тебе говорю!». Чем нежнее имя ребенка, тем более возмущенный окрик. Рейне и Ангела листали каталоги увлечений и читали в газетах отчеты о результатах тестирования маринованной селедки, раков и гриля.

Однажды, в воскресенье, они поехали на дачу — Рейне, Ангела и Бьярне. (Мальчика назвали в честь брата Ангелы. Рейне до этого не знал, что у Ангелы есть брат, но очевидно, что он был, и, хотя Ангела с ним не зналась, она, видимо, его любила, если захотела назвать сына его именем.) По дороге они заехали на заправку. Вдали слышался звон церковных колоколов.

Ангела вытащила Бьярне из детского кресла и, устроившись на заднем сиденье, принялась его кормить. Она делала это очень охотно и почти везде: в кафе, супермаркетах и на садовых скамейках. Она, обычно такая застенчивая, могла не моргнув глазом распахнуть блузку, расстегнуть застегивающийся спереди бюстгальтер для кормящих матерей и выпростать грудь — большую, тяжелую, ослепительно-белую (как будто сквозь кожу проступало переполнявшее молоко) — и дать ее младенцу на виду у всего честного народа. Рейне не возражал. Он гордился женой и сыном, и эта евангельская сцена умиляла его еще больше, когда разыгрывалась в общественном месте.

Когда он заправлялся, на его плечо легла чья-то рука.

— Привет, собираешься на прогулку?

Рейне обернулся и узнал человека, с которым они обычно вместе заполняли лотерейные билетики в одной табачной лавке. Они ставили крестики в табличке, обменивались замечаниями по поводу возможных выигрышей, говорили о футболе и всякой всячине. Вспомнил Рейне и восхитительный аромат табака, трескучий скрежет игральных автоматов и звон дверного колокольчика, когда входили и выходили покупатели. С тех пор утекло много воды, но того человека Рейне очень хорошо помнил.

— Куда путь держишь? — спросил человек.

— За город. Мы сняли в лесу дачу.

Рейне махнул шлангом в неопределенном направлении и вставил наконечник шланга в гнездо.

— Твоя машина? — Давний знакомец обошел автомобиль, вслух восхищаясь зеленым металликом. Машина была только что вымыта и отполирована. Они с Ангелой всегда ездили на одну и ту же мойку.

— Конечно, это моя машина, — ответил Рейне.

Только теперь человек заметил на заднем сиденье Ангелу с ребенком. Его румяная жена выглядела просто восхитительно в своем голубом пальто.

— Значит, едешь с семьей на дачу? — спросил человек.

— Именно, — ответил Рейне. — Хотим пару дней, пока хорошая погода, побыть на даче с малышом.

Мужчина серьезно кивнул, помолчал и сказал:

— Значит, в конце концов тебе повезло и ты сорвал крупный выигрыш?

Рейне вспомнил табачную лавку и их фантазии о том, на что они потратят деньги, если им повезет. Он рассмеялся:

— Нет, нет. Получил небольшое наследство от сестры.

Сзади нетерпеливо посигналили, и разговор пришлось закончить.

Но встреча с давним приятелем надолго запечатлелась в памяти Рейне. Он посмотрел на себя глазами постороннего человека: счастливый муж, едущий на дачу с женой и сыном. Он вспомнил слова знакомого: «Тебе повезло и ты сорвал крупный выигрыш?» Он должен был ответить «да». «Да, я крупно выиграл. Мне пришлось долго ждать, но в конце концов я выиграл».

Глава 10

Материнство до неузнаваемости преобразило Ангелу. Она стала жизнерадостнее, живее. Она стала меньше вязать и реже сидела перед телевизором. Это и неудивительно, так как забот у нее прибавилось. Для прежних занятий она могла выкроить лишь часок-другой, пока малыш спал.

Она перестала есть пирожные и сладости в прежних огромных количествах. Ей пришлось купить новую одежду, потому что старая висела на ней теперь как мешок. Лицо ее приобрело контуры, выступил небольшой, но решительный подбородок, который придавал Ангеле пикантность, но немного пугал Рейне.

Временами Рейне вспоминал прежнюю Ангелу, ее пустой, направленный на телевизионный экран взгляд, механически орудующие вязальным крючком руки, направленный внутрь взор и отсутствующий вид, когда она ела пирожные. Казалось, Ангела наконец пробудилась после долгого мертвого сна.

Да, материнство сильно ее изменило. Он тщательно проштудировал брошюру «Как стать отцом», которую дала ему акушерка во время беседы, и был подготовлен к переменам. Из брошюры он узнал также, что после родов у женщины может ослабеть половое влечение.

Особым влечением, насколько он мог судить, Ангела и раньше-то не отличалась, но от секса никогда не отказывалась. Она его покорно принимала. Всегда была под рукой. Рейне довольствовался этим и никогда не требовал большего.

Рейне очень долго ждал, прежде чем решиться на близость с Ангелой после родов, но она сразу же сказала ему «нет». Никаких объяснений, никаких извинений — только тихое, но твердое «нет». С тех пор это повторялось каждый раз, когда Рейне пытался сблизиться с ней.

Не было никакого смысла ставить ей это в упрек.

Очень редко, особенно когда Ангела кормила малыша, Рейне ощущал легкий укол в сердце, словно крошечная птичка клевала его в грудь.

Может быть, это была зависть к Бьярне, которому Ангела не возбраняла прикасаться к своему телу? Неужели он ревнует жену к собственному сыну?

Нет, для такой ревности он был чересчур счастлив. Он больше прежнего любил Ангелу и безмерно любил Бьярне. Он любил их вместе, как единое живое существо. Они же всегда вместе, они неразделимы — мать и дитя.

Он подождет. Ему некуда спешить. Счастливый человек никогда не спешит.

Все лето они провели на даче. Бьярне обычно лежал в траве на одеяле, Ангела, в бейсболке, сидела рядом в открытом летнем платье. Руки, занятые вязаньем, сновали на ее коленях, как два мелких зверька. Рейне работал либо в мастерской, либо на участке. Вокруг их маленького рая, словно стена из зелени и птичьего чириканья, стоял густой темный лес.