лица.
— Что? Что вы нашли? Я умираю? Я теперь всегда буду вот так?
Посерьезнев, Джиа пододвинулась ко мне и взяла мою руку.
— Ты не умираешь, — шепнула она.
— Элена, — начала доктор Патель, — нам нужно, чтобы вы остались в больнице еще на какое-то время.
— Поче… Надолго?
Она обменялась взглядом с другим врачом.
— Это доктор Берг. Он невролог. Он бы хотел провести еще несколько тестов вашего мозга.
— Что не так с ее мозгом? — спросила Джиа с отчетливо различимой злостью в голосе.
Доктор Берг сел на другой стул и подкатился поближе к кушетке. Он изучал меня так внимательно, что мне стало не по себе. Будто он думал, что я пытаюсь провернуть какой-то трюк.
— Если быть честным, мисс Ортега, мы не можем понять или объяснить то, что с вами происходит.
— Что показало обследование? — спросила я.
Прежде чем ответить, он оглянулся на другого врача и получил утвердительный кивок.
— ЭЭГ показало минимальную активность мозга.
Я отодвинулась подальше от изучающего взгляда врача.
— Как это возможно? Я по большей части нормально себя чувствую. Хожу и разговариваю.
— Именно это и сбивает с толку, честно говоря, — вмешалась доктор Патель. — Помните, как я просила вас пройтись по кабинету во время обследования? Как я ущипнула вас? Как вы читали и пересказывали отрывки текста? Обычно мы не просим этого делать во время ЭЭГ.
— Ну, и каковы результаты? — спросила Джиа.
— Неопределенные, — скрестив руки на груди, ответил доктор Берг. — Мозговая деятельность почти отсутствует.
— Это значит, что я… функционально мертва или типа того?
— Нет, о, нет, мисс Ортега. Вы очень даже живы. Мы вызвали специалиста из Бельгии, он должен прилететь послезавтра.
— Из Бельгии? — я соскочила с кровати и начала натягивать обувь. — Это звучит очень дорого. Идем, Джиа, мы уходим.
— Элена…
— Мисс Ортега, пожалуйста, умоляю вас…
— Нет. Назначьте этот прием после 14 января. Тогда у меня будет страховка.
— Но…
— Джиа, ИДЕМ.
* * *
Они пытались помешать нам покинуть кабинет, крыло, этаж, даже спустились за нами в вестибюль. Доктор Патель шла за нами до парковки, но я отказалась остановиться или даже выслушать, что она хотела сказать.
Мы забрались в машину и захлопнули двери.
— Увези меня отсюда, — пробормотала я, и Джиа тронула машину с места.
Мы выехали с парковки, и только когда доктор Патель исчезла из зеркала заднего вида, я снова заговорила:
— Всего этого не было. Серьезно, Джиа, когда сегодня мы пойдем отмечать день рождения Уайатта к маме с папой, пожалуйста, не поднимай эту тему.
— День рождения Уайатта?
— Прошу тебя, я не желаю обсуждать с ними все это, я просто хочу обычный ужин. Хорошо?
— Хорошо, но, Лэйни, день рождения Уайатта был в июле.
Я ошарашенно уставилась на нее.
— В июле? Джиа, день рождения Уайатта был вчера. Я тебе звонила и пела для него. Ты стояла рядом с ним и потешалась над моим пением, когда мы созванивались!
Кровь отхлынула от лица Джиа, костяшки пальцев на руле побелели.
— Это было несколько месяцев назад, Лэйни.
— Что? НЕТ! Вчера был день рождения Уайатта. Я точно знаю.
— Уайатт родился 17 июля. Не в ноябре. Ты знаешь это…
— Ты ошибаешься. Ты меня наебываешь. Все пытаются меня наебать.
Джиа оторвала взгляд от дороги и, нахмурившись, посмотрела не меня.
— Я не пытаюсь тебя «наебать», и я не ошибаюсь. Думаю, я знаю, когда родился мой собственный сын.
— Я прямо сейчас позвоню Мэтту.
— Мэтт знает, когда у Уайатта день рождения!
— И я знаю! 17 июля!
В машине стало тихо, Джиа дала мне сообразить, что я только что сказала.
— О, боже мой. Сейчас ноябрь. Его день рождения… Что со мной происходит, Джиа?
Побледневшая Джиа посмотрела на меня.
— Не знаю, Лэйни, но мне страшно.
— Мне тоже, — выдохнула я.
— Тебе и правда нужно выяснить это.
— Мне нужно выяснить это? — в недоумении переспросила я.
— Тебе нужно вспомнить, — кивнула она самой себе.
— Вспомнить что?
— Все. Лэйни… время идет.
Мои глаза наполнились слезами.
— Ну думаю, что я вообще понимаю, что это значит.
Джиа крепче сжала руль и посмотрела в лобовое стекло.
— Ты должна попробовать, Лэйни.
— О боже, — я уронила голову на руки.
Что со мной происходит? Блядь.
* * *
— Господи, Элена, притормози, еды на всех хватит.
— Никогда не видел, чтоб кто-то так быстро ел. Мне кажется, она под чем-то, — добавил папа, бросив на маму многозначительный взгляд.
Я отложила вилку и бросила взгляд на тарелки остальных. Боже мой, они ели со скоростью улиток. Мне бы пора уже привыкнуть к этому замедленному миру, но черт возьми, каждый раз он напоминает о себе.
— Я не под чем-то, просто… — я посмотрела на Джиа, и она слегка пожала плечами, предоставив мне отдуваться самой, — проголодалась.
— Мэтт, ты что, совсем мою дочь не кормил? — засмеялся папа.
Мэтт, который за ночь не проронил ни слова, замер с вилкой на полпути ко рту.
— Э…
— Оставь его в покое, пап, Лэйни в порядке, — закатила глаза Джиа.
— Они и разговаривает быстро. Мне начинает казаться, что она на порошке.
— Теперь они называют его просто коксом, Кармен, — сказал папа и подмигнул ей.
— Господи! — огрызнулась я. — Я не на кокаине.
— Свадебный мандраж? — спросила мама, подлила вина себе в бокал и поставила его прядом с моей тарелкой. — Знаешь, что-то такое должно помочь.
— У меня абсолютно точно не свадебный мандраж. Мы с Мэттом с нетерпением ждем свадьбы, — я глянула на своего жениха, который наблюдал, как Джиа пытается спрятать спаржу в своем картофельном пюре. — Мэтт!
Он быстро посмотрел на меня.
— Никакого свадебного мандража. Все просто прекрасно.
— Как дела с украшениями? И свадебными сувенирами? — спросила мама.
— Все отлично, Кармен, — отозвался Мэтт. — Эй! Большой парень, перестань подкармливать собаку.
— О, боже, Уайатт, серьезно? — Джиа вскочила с места чтоб пресечь попытки ее сына скормить свою спаржу Батчеру, доберману моего отца.
— По крайней мере старайся делать это незаметно, — шепнула она ему.
— Я ее не люблю, — заныл Уайатт.
— Я тоже, — сказала я ему. — Может, мы уговорим бабулю в следующий раз приготовить тосканский суп.
— Тосканский суп, с чего это ты его захотела? — рассмеялась мама. — Ты не переносишь острое.
Я, нахмурившись, посмотрела на нее.
— О чем ты, это мое любимое блюдо.
— Помнится мне, это любимое блюдо твоей сестры.
— Что? — фыркнула я.
— Тосканский суп всегда был слишком острым для тебя, — кивнув, добавил папа. — Это Джиа его любила. Но я рад слышать, что ты расширяешь свои кулинарные горизонты.
— Эй, Уайатт, — вмешался Мэтт, — а знаешь, кто точно ест спаржу?
— Нет, — надувшись, ответил Уайатт.
— А мне