– Не паникуй! Отправиться на виселицу всегда успеем!!! Давай без паники разберемся, по какой причине мы оказались преступниками? Я предполагаю, что на старте в ракету ввели одно полетное задание, а ее бортовые приборы были рассчитаны на другие. Боевые?
Для читателей эта версия – заумная, она требует пояснения. Сегодня она секретности не представляет.
В шестидесятые годы (как, между прочим, и в последующие годы) перед стартом в каждую ракету вводилось полетное задание. В нем указывалось, какую цель ракета должна поразить. В те годы в ракете согласно полетному заданию настраивались два харьковских прибора – автомат выведения ракеты на цель и автомат регулирования ее скорости. В шестидесятые годы для систем управления ракет еще не были созданы бортовые вычислительные машины с возможностью реализации в них огромного количества полетных заданий для огромного количества целей и выбора перед стартом одного из них (ПЗ), соответствующего цели поражения.
Созданные в шестидесятые годы приборы системы управления ракеты могли вместить всего три – четыре программы полета из обширного общего количества. Поэтому было решено автомат дальности и автомат скорости обозначить серией. Каждой серии соответствовали три-четыре полетных задания, пронумерованных по порядку в приборе.
Из этого следовало, что если ракета находилась на старте с приборами одной серии, а Генеральный штаб решил ее в срочном порядке перенацелить, то необходимо было прежде, чем нажать кнопку «Пуск!», проверить, есть ли в установленной на ракете серии приборов необходимое полетное задание. И если его нет, то следовало заменить в ракете ранее установленные серийные приборы на приборы необходимой серии с необходимым полетным заданием. Конечно, это вызывало определенные неудобства для воинских частей. Но бортовая вычислительная машина для ракетных целей только еще созревала в головах изобретателей.
Суть ввода на старте полетного задания в бортовую систему управления ракеты состояла в выборе номера программы полета из трех-четырех прошитых в приборах.
Чтобы произошло, если бы стартовала ракета по полетному заданию, не прошитом в приборах системы управления данной ракеты? В водимом в ракету полетном задании указывался лишь номер программы полета, но не его суть. Система управления данной ракеты не умела отбраковывать чуждое ей полетное задание. Ей был лишь нужен от задания номер полетной программы. Система управления зафиксировала бы его и выбрала бы по этому номеру тот, что соответствовал бы по номеру из четырех, находящихся в ракете, полетных программ. То есть ракета поразила бы не то, что от нее хотела бы Ставка Верховного Главнокомандующего. И конечно, не в том месте. Это и произошло в нашем случае.
5. Стас: «Когда же меня расстреляют?»
Но вернемся в май 1966 года. Вы когда либо находились в той ситуации, что произошла с молодым специалистом Станиславом? Не желаю вам подобного! Но ведь в этой ситуации оказался он не один! Его коллеги, все КБ, все смежники, военные представители, министерство обороны и даже… Одним словом, вся страна! Все из-за одного разгильдяя! То есть молодого инженера! Но страна об этом еще не знала! Пусть об этом она узнает сегодня, то есть полвека спустя!
– Алексей Андреевич, родненький, но ведь формирование полетного задания и его ввод в ракету происходили еще до майских праздников! Им занималось много специалистов! В то время я еще упрашивал руководство выпустить меня на полигон.
– Все это я знаю, поэтому и говорю с тобой здесь, в бункере, без свидетелей. Учу, чтобы вышел из тебя настоящий испытатель ракет. В нашем деле нет мелочей. Каждый недосмотр может обернуться трагедией! После майских праздников комиссия по вводу полетного задания должна была вторично проверить не только то, что оно введено, но и соответствие ему серии приборов. Проверкой ввода полетного задания в ракету должны заниматься семеро: ты, как представитель кураторского отдела по системе управления, я, как заместитель технического руководителя испытаниями, создатели системы управления из Харькова, разработчики командных приборов из Москвы, представители заказчика, то есть министерства обороны, ведущий НИИ-4 министерства обороны, отдел анализа штаба полигона. Как нередко бывает, у семи нянек дитя без глаза… Я замотался. Другие упустили из виду, что у нашей ракеты есть очень маленькая особенность…. Ты еще цыпленок в среде испытателей. Но надеюсь, что после всего случившегося из тебя вырастит настоящий боевой петух!
– Так что же теперь делать? Всех нас расстреляют?
– Да, ситуация непростая, есть над чем поразмыслить.
Со старта возвращались молча. Да и о чем говорить, если и так все ясно: молодой инженер сотворил международный скандал. Неужели на носу третья мировая бойня? Перед гостиницей Стаса хватил озноб, стала бить дрожь.
– Алексей Андреевич, скажите, за мной скоро придут?
– Не буди лихо, пока оно тихо…
…Полет с полигона домой был, мрачнее не придумаешь. В Днепропетровске Иосиф Менделевич Игдалов вызвал Сергея Ясенева и Стаса и заявил:
– Пуск породил проблему – столь же необычную, как и тривиальную. С одной стороны причина, ее породившая, понятна безо всяких сверх научных изысканий. Ликвидация ее – это строжайший контроль за соответствием серии приборов полетному заданию на всех этапах: в сборочном цехе, в МИКе, на старте. Но мы оказались завязанными с США. Один из наших сотрудников и мы вместе с ним обстреляли Гавайские острова! То есть обстреляли нашего могучего соперника. Что будем делать? Пойдем сдаваться кагэбистам? Но они тоже в замазке! Также как и военные специалисты – ракетчики. В замазке все, причастные к формированию программы полета ракеты.
Сережа Ясенев, вздохнув, спросил:
– А какова реакция Янгеля? Ведь он мог из-за произошедшего приказать нас уволить?
Иосиф Менделевич, окинув своих подчиненных своим могучим взором, произнес неожиданное:
– Его позиция такова. И я с ним согласен! Мы должны придерживаться позиции, занятой Государственной комиссией. Нельзя посыпать себя пеплом и рыдать. Мы должны на всех инстанциях показать, что этим пуском доказали работоспособность нашей ракеты. Ее перелет случайный! Госкомиссия дала поручение разработчику приборов разобраться в случайности перелета. Всем причастным к случившемуся организациям приказано им помогать. То есть и нам. Для себя мы уже сделали выводы: тщательно контролировать все, связанное с обеспечением программы полета ракеты: составление программы, серийность приборов на борту ракеты, их соответствие полетному заданию. Контролировать наших коллег из смежных организаций. Отныне в этом твоя основная обязанность на полигоне, Станислав Иванович! Три шкуры буду с тебя драть, если упустишь что либо! Теперь ты наш главный представитель на полигоне по этой теме! Сергею Борисовичу поручается другая тема, такая же ответственная. И еще указание Янгеля: никому ни слова о случившемся! Это и распоряжение Госкомиссии! Дальнейший ход событий на международной арене будет зависеть от американцев. Как и все, завязанные в этой непреднамеренной «ядерной истории», мы должны отследить их поведение. Поднимут американцы международный скандал, вот тогда нашему министерству иностранных дел придется взять нас за грудки. Начнется расследование, поиск «стрелочника». Но пока будем придерживаться правил поведения, предложенных госкомиссией и Янгелем.
Шли дни. Харьковские прибористы без лишнего шума составляли документ о причинах перелета. Не горели желанием высветиться штабисты полигона, не паниковали в НИИ-4 министерства обороны, молчало министерство иностранных дел. Радиостанции «Голос Америка», «Би-Би-Си», «Свобода» как будто набрали в рот воды…
Глава III. Вместо Лубянки и расстрела – альпинистский лагерь «Джайлык», баллады Высоцкого о Великой Отечественной войне и воспоминания Стаса о военном детстве
1. Вызов в Москву на расстрел?
В один из дней пришло секретное приказание из ракетного министерства: срочно прибыть в Москву специалистам из КБ, испытывавшего «частично орбитальный бомбардировщик».
«Ну, все! Закончилась моя земная жизнь!» – подумал Стас и стал собирать пожитки.
В Москве, в главном институте ракетного министерства общего машиностроения ЦНИИМАШе на прибывших испытателей «бомбардировщика» глянули и улыбнулись:
– Коллеги, почему вы такие мрачные? Мы вас срочно вызвали не на расстрел! А для тщательного осмотра и анализа обломков американской стратегической ракеты. Она при запуске на мысе Канаверал потеряла управляемость и вместо Атлантического океана рухнула на Кубу. Фидель Кастро подарил американские ракетные обломки СССР.
Узнав об этом, «бомбардировочные» специалисты, причастные к Гавайям, поняли: квиты! Мы – американцев, они – нас! В результате – паритет.