- Ещё хочу!
Арбуз злился и называл сестрёнку жадиной и невежей.
Когда они выросли, Арбуз больше всего на свете полюбил музыку. Он валялся животом кверху и слушал концерт лягушек с соседнего пруда. С сестрёнкою он не ладил. В музыке она не разбиралась. Наверное, потому, что у неё была слишком узкая голова.
Как-то ночью Арбузайка растормошила Арбуза:
- Скажи, братец, кто посеял на небе пшеницу?
- Это не пшеница, а звёзды.
- А у звёзд есть колосья?
- Есть, как не быть...
- Братец, а почему лягушки квакают?
- Чтобы арбузы лучше росли.
- Не обманывай.
В один прекрасный день на баштане появился шалаш. Арбузайка удивилась:
- Братец, почему у шалаша такой большой рот?
- Чтобы видеть весь баштан.
- Ты, братец, оказывается, тоже глуп. Кто видит ртом?
- Оставь меня в покое, - проворчал Арбуз и повернулся на другой бок.
Сквозь сон Арбуз слышал шаги, но не разобрал, что к чему. А утром хотел он разбудить сестрёнку и застыл на месте: возле него остался только её след на земле да хвостик.
СКАЗКА
О САМОМ БОГАТОМ
НА СВЕТЕ МАЛЬЧИКЕ
- Отпусти меня, бабуля,
Отпусти, родная, в сказку.
- Что ж, иди да возвращайся.
Мамалыга уж вскипела.
Нику в дверь шмыгнул проворно,
Озабоченный, серьёзный,
Побежал туда, где бродит
Папой сложенная сказка.
От отца ещё зимою
Нику слышал сказку эту.
Чудеса, что в ней случились,
За холмом в лесу таились.
Нику знал туда дорогу,
Этот путь недальний к лесу.
О боязни нет и речи!
Там лесник с двустволкой ходит.
Впрочем, Нику сам не робок,
Защитить себя сумеет.
Не его ли меч разящий
Разогнал зимой драконов!
Вверх идёт он по тропинке,
А село внизу осталось.
Не оглядываясь, Нику
Босиком идёт по травке.
Он пошёл босым нарочно,
Чтоб почувствовать ногами
Ласку тёплой пыльной стёжки,
Травки шёлковой касанье...
В башмаках ведь не узнаешь
Радость этих ощущений.
Волшебство босым дано лишь,
Босиком лишь в сказку ходят.
Дома бабушка, наверно,
Думает, что Нику рядом,
Где-нибудь в саду играет.
А уж он за холм спустился.
Всё тут кажется волшебным.
Вот оно, начало сказки!
Встали рослые деревья,
Шелестят о чём-то травы...
Ветер, что бежал за Нику,
Перед лесом бег замедлил:
- В лес идти нельзя мне, мальчик,
Ждёт на мельнице работа.
Про себя же ветер думал:
"Ох! Заблудится мальчишка!"
Только Нику не боится
Всё в лесу ему знакомо.
Входит в чащу шаг за шагом
Пробуждаются полянки.
В белых платьицах ромашки
Расступились перед Нику.
Еле слышно шелестели
Вслед ему цветы и травы:
- Это Нику, мальчик Нику
Из отцовской доброй сказки!
Мальчик смотрит на деревья,
Взглядом трогает травинки,
Слышит шорохи, шуршанье,
Удивляется: красиво!
- Добрый день, бесстрашный Нику!
Василёк ему кивает.
А чабрец пожал плечами:
- Это что за незнакомец?
- Это ж Нику, храбрый Нику,
Что зимой прогнал драконов!
Молвит василёк с восторгом,
И чабрец на Нику смотрит:
"Нику? Видно, смелый парень!"
А кузнечик среди травки
Красит тоненькой былинкой
Своих деток в цвет зелёный...
Впереди летит кукушка
Будит криком глушь лесную.
Стайки птиц спешат за Нику,
По бокам цветы шагают.
Коровяк им машет шляпой,
Маки огненно пылают,
И доносятся до слуха
Колокольчиков трезвоны.
Необъятно царство леса!
Но ничуть не страшно Нику:
Средь резных зелёных шапок
Тут и там синеет небо.
Вот он встретил след копыта:
Фэт-Фрумос бывал тут, значит,
Кто ж ещё верхом проскачет
К роднику испить водицы?
Видно, тут его и видел
Папа Нику среди леса.
Собирал здесь папа песни,
Мать в лесу цветы искала,
Чтоб цветы лесные эти
Рисовать на стенах дома.
А овечки подбирали
Колокольцы позвончее...
Не от этого ль стоцветья
В дождик радуга родится?
Красный цвет - из земляники,
Жёлтый с белым - из ромашек,
Голубой - из незабудок,
А зелёный - из травинок.
И ещё цветов каскады...
Где-то радуга таится?
Видно, здесь, неподалёку,
Косы ей переплетают.
Дело только за дождями,
А они вот-вот польются.
Слышен топот лошадиный:
По зелёному туннелю
Рядом с Нику - мчит повозка,
Кони уши навострили.
"Тоже песни собирают!
Только дышло, только дышло,
Деревянное, глухое,
Пролетает, мчится мимо.
Ничего оно не слышит,
Ничего оно не видит..."
Вот повозка удалилась,
Позади оставив Нику.
Мальчик лес несёт с собою
Сложный мир цветов и звуков.
Беспокоится кукушка:
- По плечу ли ноша, Нику?
- Ничего, ведь я уж взрослый!
Улыбается мальчонка.
Вот уже закраек леса.
Только лес отстать не хочет.
Он в душе сейчас у Нику,
Пропитал его одежду.
Через поле за мальчонкой
Он идёт сквозь кукурузу,
Переходит вброд пшеницу
И шагает с Нику к дому.
- Вот какой богатый Нику!
Удивляется кукушка.
- У кого ещё на свете
Есть леса волшебней этих!
А "богач" босой шагает
По тропе, прогретой солнцем
(Волшебство босым дано лишь,
Босиком лишь в сказку ходят).
На лице его - улыбка:
Целый лес в себе несёт он,
С пеньем птиц, росой, цветами...
Знала б бабушка об этом!
Убежали волки-трусы,
Скачут зайчики за Нику,
По бокам цветы шагают,
На ветвях щебечут птицы.
Вот и бабушка выходит.
- Открывай скорей ворота!
Это я, отважный Нику,
Возвратившийся из сказки.
СОЛДАТЫ КОРОЛЯ ПАНТЕЛЕЯ
- Слуги мои верные! Откройте мне калитку!
Руки Пантелея отдали честь королю и тут же выполнили его желание. Король вышел со двора с гордо поднятой головой.
- А теперь, слуги мои верные, проведите меня к пруду в Медвежьей Долине! - снова приказал король Пантелей. Ноги его послушно зашагали к пруду, оставляя следы в дорожной пыли, чтобы люди, в случае чего, догадались, куда направился их король.
Вечером слуги ложились спать вместе с королём. И всё шло так, как того желал король, но вот однажды...
Большой Палец правой ноги взял и объявил себя командиром. Это означало, что остальные пальцы должны стать его солдатами.
- А я вот возьму и доложу королю, что ты считаешь себя самым главным, - пробормотал Мизинец.
Большой палец, чтобы отвлечь Мизинца от опасных мыслей, стал рассказывать ему сказку о трёх козлятах и рассказывал её до тех пор, пока Мизинец не уснул. Большому Пальцу только это и надо было.
Однажды ночью командир вступил в переговоры с Большим Пальцем левой ноги. И назначил его своим помощником. Теперь в распоряжении командира было девять солдат. Во всяком случае, так думал сам командир.
А левая нога, узнав обо всём этом, взяла и неожиданно подставила подножку правой ноге. Король шлёпнулся, да так сильно, что шлем его покатился прочь, звеня и подскакивая.
Когда король поднялся, отряхивая свою мантию, командиром уже был Большой Палец левой ноги, и не успел король сделать несколько шагов, как правая нога взяла и подставила подножку левой. Пантелей снова полетел кувырком, даже не догадываясь, что всё это происходило из-за ссоры между его слугами.
Чтобы король так ни о чём и не узнал, ноги помирились, и Большие Пальцы условились быть командирами по очереди. Но мир продолжался недолго. Слуги опять начали ссориться. Сам король Пантелей просто с ног сбился: хочет идти в одну сторону, а ноги его тащат совсем в другую. Ну что с ними поделаешь! Солдаты Пантелея умели не только шагать, но ещё и прыгать. Завидев повозку, они тут же, по знаку командира, бросались к ней - и король оказывался возле ездового, а иногда даже и на его месте.
Пантелей и не подозревал, что те же солдаты помогают ему очутиться в седле, и, когда король научился ездить верхом, то взял и прицепил себе на грудь большую медаль. А солдатам даже не дал отдохнуть и поваляться на зелёной траве. Загрустили тут солдаты короля Пантелея. А с чего веселиться-то? В ботинках темно и душно. И мёртвая тишина. Ни пения птиц, ни порхания бабочек, ни свежего ветерка. К довершению всех бед, король Пантелей становился всё тяжелее и тяжелее, потому что он теперь себе за каждый мало-мальский поступок нацеплял по медали.
Как-то раз солдаты вспомнили и о других слугах короля - о руках. Ночью они рассказали им о своём горе. Командиры только кивали головами, зная, что солдаты говорят одну правду.
Рано утром, когда король ещё спал, руки взяли ботинки за ушки и сунули их в печку. Только и всего. И сколько король ни искал их, так нигде и не нашёл - потопал бедняга босиком по всему своему царству.
В тот день солдаты так развеселились и разыгрались, что медали короля Пантелея одна за другой попадали в траву.
АИСТЫ