Читать интересную книгу Танкист - Юрий Корчевский

— Михаил, сможешь завести «немца»?

— Командир, ты что удумал?

— Немецкий танк в наше расположение пригнать.

— Тогда лучше его на буксир взять.

— Зови ребят, пусть помогают.

Михаил развернул свой Т-34 и подогнал его кормой к передку T-IV. Заряжающий и стрелок-радист едва надели на крюки стальной буксировочный трос. Трос был тяжёлый, проволочки искололи заряжающему руки.

— Готово!

Экипаж забрался в танк.

— Потихоньку трогай, — скомандовал Павел.

Михаил подал танк вперёд. Трос натянулся, как струна, и немецкий танк тронулся с места. Экипаж дружно закричал: «Ура!»

Так они и заявились в расположение части. Павел, высунувшись по пояс в открытый люк, ловил восторженные и удивлённые взгляды своих танкистов и пехоты.

Спрыгнув с брони, он доложил командиру роты:

— Экипаж подбил «немца» T-IV. Немцы сбежать попытались, так мы их из пулемёта… А танк на буксире приволокли.

Лицо Пашки расплылось в улыбке. Улыбнулся и командир.

— Давай посмотрим, что ты за трофей притащил.

Оба обошли трофейный танк. Командир роты сразу увидел оба попадания.

— Чего же ты осколочным в него стрелял?

— Так он за хату уползал, в укрытие. Я боялся не успеть.

— Всё равно молодец! Надо комбату доложить. У нас ещё таких трофеев не было. Отдыхайте.

Экипаж отцепил от трофея буксирный трос, и все пошли на кухню.

Видимо, командир роты доложил комбату о трофее. Вечером в роту пришёл политрук, собрал личный состав роты и произнёс зажигательную речь. В конце заявил:

— Бейте врага, как экипаж сержанта Стародуба! — и пообещал представить экипаж к наградам. Но то ли он забыл о своём обещании, то ли время для наград было неподходящее — наши отступали по всем фронтам, но награды Павел не дождался. А ему так хотелось хотя бы медаль получить, скажем — «За боевые заслуги» или «За отвагу». Не за награды он воевал, просто старался исполнять свой воинский долг — есть такое понятие для настоящего мужчины; но всё же было бы приятно.

После этого случая в роте и даже в батальоне Павла стали узнавать.

— Смотри, это же тот сержант, что немецкий танк трофеем взял, — говорили за его спиной.

Первые несколько дней такое внимание к собственной персоне Пашке льстило, но затем он стал раздражаться. Чего на него пальцем показывать, он же не слон в зоопарке!

Немцы напирали здорово, и нашим всё время приходилось отступать. Шестая армия Ф. Паулюса, усиленная четвёртой танковой армией Г. Гота, вышла на оперативный простор, в степи между Доном и Волгой. Для наступающих танков — самая подходящая местность: ни лесов, ни болот, и частям Красной армии укрыться негде. Вырытые наспех окопы и капониры с воздуха просматривались отлично. В воздухе почти всё время висели самолёты-разведчики «Фокке-Вульф 189», прозванные солдатами «рамой» за сдвоенный фюзеляж. Летал он высоко, ни одна зенитка достать не могла. Солдаты знали: где висит «рама» — жди беды. Самолёт этот был как злой предвестник. После его полёта налетали эскадрильи «лаптёжников», и начиналась ожесточённая бомбёжка. И если пехотинцы могли зарыться в землю, то куда спрячешь в степи танки или другую боевую технику? Артиллеристы, танкисты, транспортники — все несли большие потери. С воздуха немцев поддерживал четвёртый воздушный флот под командованием зенитного аса, генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгофена.

В середине июля несколько дивизий РККА попали в окружение в районе Миллерова, а двадцать третьего августа 14-й танковый корпус немцев прорвался к Волге севернее Сталинграда, отрезав 62-ю армию от остальных сил Сталинградского фронта. Обстановка складывалась тяжёлая. Если немцы возьмут Сталинград, то этим они перережут важную водную артерию — Волгу, по которой на нефтеперерабатывающие заводы поступала лёгкая бакинская нефть. Кроме того, с падением Сталинграда Советский Союз нёс большой урон в глазах союзников.

По данным же разведки был ещё один важный фактор. После падения Сталинграда на стороне Германии в войну вступила бы Турция.

Город надо было удержать любой ценой. В это время вышел приказ Сталина № 227, прозванный на фронте «Ни шагу назад». И 30 августа приказом Ставки создаётся Донской фронт под командованием К. К. Рокоссовского. На фронт было отправлено семь свежих, полностью укомплектованных дивизий.

Вот туда, в состав Донского фронта, под командование К. К. Рокоссовского, и выделили танковую бригаду, где служил Павел. Бригада к тому времени потеряла почти половину танков и третью часть личного состава. Но в это тяжёлое для страны время каждый танк, каждый самолёт были на счету. По слухам, Сталин сам распределял танки на фронте.

Танк Павла двигался маршем по грунтовке в составе своей роты. Для рассредоточения, чтобы не попасть всем батальоном под удар вражеской авиации, другие роты шли по другим дорогам. В принципе, танкам дороги и не нужны, для них степь не хуже дороги, лишь бы глубокие овраги путь не преградили.

Рота растянулась в движении, потому что из-за впереди идущего танка поднималась пыль. Видимости не было никакой. Вероятно, именно эти клубы пыли и привлекли к себе внимание немецких пикировщиков. За рёвом танкового мотора услышать их было невозможно.

Справа от дороги, рядом с впереди идущим танком взметнулся взрыв.

Первой мыслью у Павла было: «На мины наткнулись!» Но мина взорвалась бы под гусеницами, а не рядом.

— Остановка! Все из машины! — скомандовал он.

Приказ был выполнен моментально. Танк остановился как вкопанный. Экипаж выбрался из открытых люков, танкисты бросились в разные стороны.

Танк Павла был замыкающим, и Павел видел, что машины его роты пока идут вперёд. Он бросился в танк и натянул шлемофон:

— Товарищ пятый! Авианалёт! Над нами «лаптёжники»!

Но в наушниках — только треск.

Впереди грохнул взрыв, за ним — ещё. С рёвом выходя из пике, над «тридцатьчетвёркой» промчался «Юнкерс-87».

— Сунцов! Это Стародуб! — открытым текстом закричал Павел. — Воздух!

Впереди раздался ещё один взрыв.

Павел высунулся из люка. Далеко впереди горели дымным пламенем два танка его роты. А сверху пикировал ещё один самолёт, причём Павлу показалось, что пикировал прямо на него. Как он выскочил из башни, Павел даже не вспомнил. Стремглав кинулся в сторону, где призывно махал рукой Михаил — он с экипажем укрылся в свежей воронке от авиабомбы.

На фронте существовало твёрдое убеждение, что в одну и ту же воронку снаряд или бомба дважды не попадают.

Павел прыгнул в воронку, скатился на дно. Запрокинул голову и увидел, как от пикировщика отделилась бомба. Нарастал свист, леденящий душу и парализующий волю.

Павел закрыл руками уши. Оглушительно грохнуло, причём совсем недалеко. На укрывшийся в воронке экипаж посыпались комья земли.

Немецкие самолёты построились цепочкой и улетели. Павел удивился. Налёт закончился быстро, скорее всего, у немцев закончились авиабомбы.

Экипаж, отряхиваясь и отплёвываясь, выбрался из воронки.

Танк, который шёл впереди, лежал на боку, опрокинутый взрывом. Немец немного промахнулся: бомба легла неподалёку, и взрывной волной тяжёлую боевую машину подбросило, как щепку.

Из ложбинок и воронок стали появляться танкисты.

— Ничего себе! Пять метров в сторону, и танку был бы каюк! — удивлялись танкисты.

Видимых повреждений перевёрнутый танк не имел, и его решили поставить на гусеницы. Прицепили буксирным тросом к Т-34 Павла, и Михаил дёрнул.

Трос натянулся, как струна, гусеницы скребли землю. Перевёрнутый танк качнулся, потом упал на обе гусеницы. Удар был такой, что Павел почувствовал, как дрогнула земля.

Оба экипажа стали осматривать пострадавшую машину и, к своему удивлению, повреждений не нашли, даже двигатель сразу завёлся.

Оба танка двинулись вперёд — надо было узнать, живы ли экипажи сгоревших танков.

Когда они подъехали к голове колонны, там уже стояли экипажи двух уцелевших танков. Едва экипаж Павла выбрался из машины, как они увидели — головы танкистов обнажены, шлемофоны бойцы держали в руках.

— Кто? — спросил Михаил.

— Экипаж командира роты Сунцова и экипаж Кузьмина.

Несколько минут они постояли молча. Сгоревшие танки ещё чадили, исходя смрадным дымом. Краска на машинах обгорела, и башенные номера прочитать было невозможно.

— Что делать будем? — спросил командир одного из танков, сержант Супрунов.

— Приказ выполнять! — жёстко ответил старшина Ивлев. — Поскольку я здесь старший по званию, командование ротой принимаю на себя. По машинам!

Поредевшая колонна из четырёх танков поползла дальше. Только от места бомбёжки далеко уйти не удалось. Вдалеке, из-за пригорка, показались немецкие танки — Павел разглядел их в прицел. Угловатые башни не оставляли сомнений, хотя крестов видно не было. Дистанция для стрельбы была слишком большая.