Читать интересную книгу Ревелль - Лисса Мия Смит

Предвидела б я, что ты это так обмозговывать будешь, оставила бы тебя под ящиком.

– Тише, – вполголоса скомандовал Роджер. – Прихвостни Джорджа обрабатывают эдвардианца.

– Телепата, который умеет читать мысли? – обернулся я через плечо.

– Именно. – Роджер остановил продавца с серебристыми оленьими рогами, взял у него с подноса три ярко-желтых напитка и взамен положил три драгоценных камня. – Пейте.

– Но ты же говорил…

Он протянул мне стакан:

– Если мы накачаемся до оцепенения, они не смогут прочитать наши мысли.

– До дна, ребята. – Триста подняла бокал, и мы опрокинули приторно-сладкие коктейли.

Лимонная жидкость разожгла в моих жилах огонь медового цвета, и весь мир покачнулся, окрасившись причудливыми солнечными оттенками.

Ого. В голове зажужжало, затянули сладкую песню золотистые пчелы. Почему я их раньше не замечал?

– Пчелки, – хихикнул я.

Триста как-то странно посмотрела на меня.

– Где?

Я раскрыл рот, чтобы объяснить, и оттуда выпорхнул целый рой шмелей.

– Пчелки-и-и! Ж-ж-ж!

Роджер хихикнул. Триста горестно закатила глаза, но ее плечи ходили ходуном.

От смеха у меня выступили слезы. Я хотел спросить, слышат ли они тоже этих пчел, но слова во рту оказались тяжеловаты. Я так и не смог их произнести.

– Пчелки-и-и-и! – прошептал я.

В своей жизни я, конечно, видел немало пчел, но никогда не видел их по-настоящему, понимаете?

Роджер повалился наземь и потянул меня за собой. Мой лучший друг, мой волшебный, божественный приятель хохотал так, что не мог устоять на ногах.

Музыка вознесла меня над друзьями. Я полетел вместе с пчелами, кружась среди звезд…

И потом я увидел это. Часы в форме бриллианта, пришитые на лацкан незнакомого парня. Они сияли так, словно их заколдовали пчелы. Пчелки мои, они хотели, чтобы я это увидел. Хотели, чтобы я следовал за символом, едва не прикончившим меня. Я попытался рассказать об этом Тристе и Роджеру, но язык по-прежнему меня не слушался. Поэтому я просто ткнул пальцем в сторону незнакомца и пошел за ним.

Мой взгляд был будто прикован к этому юноше. Я спешил вслед за ним к самому грандиозному шатру, подобных которому никогда еще не видел. Высотой этажей в десять, испещренный вихрем фиолетовых и черных полос, с овальным потолком, открытым навстречу ночному небу. Из дверей лилась музыка, она притягивала меня, точно пение сирен.

Роджер мрачно хохотал рядом со мной, твердя что-то про семейное воссоединение, но я ничего не слышал, кроме жужжания, охватившего мой разум, проникавшего до костей. «Ты уже бывал в этом шатре», – шептали мне пчелы.

Неужели родители когда-то возили меня на Шарман?

Часы-бриллиант нырнули вслед за толпой в переполненный шатер, где над входом висела афиша с той прелестной девушкой в полный рост. Я сунулся было за ними, но ловкие руки оттащили меня обратно и юркнули в карман порванного пиджака. Там лежала мамина брошь. Я прикрыл ее рукой, и на меня заорала пожилая дама в огненно-красном блестящем платье. Ее слова потонули в музыке и жужжании пчел.

Роджер закинул руку мне на плечо, и дама, выпустив меня, взяла его за щеки. Под ее касаниями он растаял, превратившись в вертлявого мальчишку с гладким, без единого шрама, смуглым лицом. Я моргнул, и мальчишка снова стал Роджером. Пчелы запели, зазывая меня в шатер. «Ты здесь уже бывал, – шептали они. – Иди за нами».

В театре пульсировала музыка, словно пришедшая из другого мира. Сердце бешено билось в такт ударам барабанов, в головокружительном темпе буйного фортепиано. Во влажном воздухе порхали блестки, перекликаясь с мерцающими над шатром звездами. Прикасались друг к другу жаркие тела, расплывались в лихорадочном трансе подернутые дымкой глаза.

Так много обнаженной кожи – мягкой, податливой.

Обворожительные девушки скользили по моей шее длинными ногтями и упархивали прочь. Парни с обнаженными торсами подмигивали, пожирая меня жаркими взглядами. Улыбки были заразительными, и вскоре от восторга у меня заболели щеки.

На сцене тянулась к небу людская пирамида. Женщины в сверкающих драгоценностями бикини синхронно кружились, гипнотизируя меня. Приклеившись ногами к липкой земле, я впитывал эти секунды, минуты, часы. Никогда я еще не был настолько полон жизни.

– Потанцуй со мной! – Одна из девушек подхватила меня и закружила по залу.

Не успел я и глазом моргнуть, как Триста прижала меня к стене, стала что-то кричать о том, что надо занять места, о Роджере, но пчелы взлетели к аристократическим ложам и закружились около человека с часами-бриллиантом. Добрые маленькие пчелки.

Еще мгновение – и Роджер встряхнул меня за плечо:

– Ты вообще как?

В моих жилах еще струился этот упоительный мед, но я все же сумел указать на часы.

Бархатный ковер, лестница, смотритель на верхней ступеньке. Роджер переглянулся с ним. Радость узнавания. Объятия. Мы нырнули за портьеру и вошли в богато украшенную ложу, нависавшую над сценой. Пчелки успокоились, их жужжание притихло. Я пришел туда, куда они меня звали.

Человек с часами окинул взглядом мою запачканную одежду. Бледный, с черными как смоль волосами и внимательными карими глазами. Он был примерно нашего возраста, но всем своим видом – безупречной осанкой, сияющей улыбкой – источал непоколебимую уверенность в себе. Роскошный костюм – двубортный, с тончайшими серебристыми полосками – сидел без единой морщинки.

Я моргнул, и его лицо внезапно изменило очертания. С чудовищных клыков капала кровь. Я с криком отпрянул.

Он сдвинул брови:

– Что с вами?

Я прижал руки к колотящемуся сердцу, но не смог произнести ни слова.

– Привет, Дьюи! – Триста небрежно помахала, но губы невольно растянулись в улыбке.

Значит, это и есть Дьюи – другой брат Тристы.

– Триста! – он разинул рот. – Вернулась?

– На выходные.

Пару мгновений они молча смотрели друг на друга, потом он шагнул к ней и заключил в крепкие объятия. Она зажмурилась, на лице отразился целый вихрь плохо скрываемых чувств. Несмотря на все разговоры о «чертовых Хроносах» и «я уж лучше сама по себе», Триста явно по нему соскучилась.

Дьюи отстранился и обвел ее пытливым взглядом:

– Ты ничуть не постарела.

– Ты тоже. – Она ущипнула его за щеку. – Я ожидала увидеть старика. Слышала, ты занялся бутлегерством, и решила, что без твоей магии тут не обошлось.

– Путешествую понемногу туда-сюда, но только когда этого хочу я сам, а не отец.

Триста пристально посмотрела на него:

– Ты тоже ушел из дома?

– Без тебя там и посмеяться стало не над кем, – поддразнил он ее, однако в улыбке сквозила грусть.

Хроносы объединили свои способности во благо семьи – они по очереди путешествовали в прошлое, упрочняя семейное благосостояние и следя за тем, чтобы другие магические кланы не приобрели слишком большого влияния. Когда Триста отказалась в этом помогать, ее изгнали из дома.

– И отец разрешил тебе остаться на Шармане?

– А куда он денется? – Дьюи приосанился. – Моя выпивка плещется во всех бокалах этого острова.

– Вот, значит, кто тут главный поставщик. – Роджер протянул руку. – Роджер Ревелль.

Брат Тристы ответил крепким рукопожатием:

– Дьюи Хронос. Я и не знал, что ты вернулся.

– А я не знал, что мы знакомы.

– Я навел справки о вашем шоу. Твоя слава бежит впереди тебя.

Улыбка Роджера дрогнула. Ему ужасно хотелось вернуться на сцену. Всякий раз, слишком много выпив, он пытался вызвать нас на спор о том, что ему удастся спрыгнуть с какой-нибудь неимоверно высокой ветки. Он гордился своим акробатическим мастерством, но после событий, оставивших на его лице глубокие шрамы, о выступлениях не могло быть и речи.

Роджер поманил меня:

– А это наш дорогой друг Джеймисон Порт. Кажется, после Эффиженова «Пчелиного жала» он потерял дар речи.

– Вы сумели найти магическую выпивку? Я впечатлен. По нынешним временам она стоит очень недешево. – Дьюи стиснул мне руку, словно пытался по моему болевому порогу оценить, насколько я гожусь Тристе в друзья. – Когда в следующий раз захотите чего-нибудь покрепче, отыщите меня.

– Благодарю вас, – выдавил я, отнимая руку. Слова наконец обрели способность соединяться друг с другом.

Дьюи с улыбкой поднял бокал:

– Полюбуйтесь на нас: Ревелли и Хроносы ведут тихую и мирную беседу. Наши предки, должно быть, ворочаются в гробах.

Роджер уселся на перила, как всегда бросив вызов гравитации.

– Один из твоих ящиков