И техника победила магию.
Наш отряд воевал на стороне Мазовско-краковского союза, но мы достаточно быстро проиграли, как только в бой вступили отряды Пакта. Надо признать — алеманцы повели себя чрезвычайно прагматично. Прекрасно зная, что наёмники любят деньги, не так сильно любят воевать и совсем не любят умирать за нанимателя, многие отряды в итоге оказались на стороне Пакта. Когда выбор стоит между посиделками без денег в лагере военнопленных и сменой стороны, большинство склонялись ко второму варианту.
Знаю, что барону это решение далось нелегко, но положение у нас тогда было безвыходным. Либо нас методично утюжат артиллерией, либо мы сдаём город и переходим на службу Пакту…
Впрочем, Пожарский если и сожалел о своём решении, то недолго — меньше чем через месяц он погиб при артобстреле. Как и остальные старшие командиры. А на сходе командиров младших решили выдвинуть и поддержать мою кандидатуру…
Так я стал командиром отдельной 134-й пехотной роты армии Пакта.
Через два года я полностью перекроил структуру отряда, используя старый опыт егерей — как оказалось приёмы охоты на гейстов вполне подходят и для охоты на людей. Ещё через год рота стала отдельным батальоном, которому я присвоил название «Цербер». Ещё через год мы настолько хорошо выполняли свою работу по поимке повстанцев и прочих недобитков на землях бывшей Конфедерации, что «церберам» чем дальше, тем больше приходилось работать не по профилю.
А потом в боях на юге батальон потерял треть бойцов, и нас вывели в Рутению на пополнение и переформирование.
А потом нас бросили там на зачистку научного лагеря Д.
В общем-то, нам повезло, что Рутения считалась уже глубоким тылом и в целом замирённой землёй. Только поэтому мы и смогли пройти несколько сотен вёрст до моря, захватить корабль и добраться до Черкессии…
Но это я что-то слишком далеко ушёл. Причём ещё и совершенно зря, скорее всего. Ведь если всего несколько моих шагов смогли чудовищно изменить реальность, то что же может произойти через несколько лет? Я просто иначе провожу разговор с Хильдой и неосознанно пользуюсь своим опытом рукопашных схваток, побеждаю. Потом немного иначе провожу разговор с дядей. Мы отправляемся на большую охоту все вместе. Натыкаемся на химеру. Дядя уходит ещё дальше в погоне за второй, а мы вне плана отправляемся в город за покупками.
Ну, а дальше — оружейная лавка, вокзал, поезд, приглашение к губернатору…
В любом случае самый главный вопрос — что я теперь собираюсь делать?
Остановить войну западных княжеств я не в силах, как и вмешательство Пакта. А это значит, что Великая Война неизбежна. Пусть не через десять лет, а черед восемь или двенадцать — неважно. Но она будет. Гённегау не откажется от идеи контроля над магами и не оставит попыток не дать Той Стороне захватить наш мир. На самом деле или же только в её фантазиях.
И вот что тут делать?
Попытаться бороться? Ну да, ну да… Против герцогини, против Пакта и главное — против самой Конфедерации. Проблема ведь даже не в мощи алеманцев, а в слабости и разобщённости русских княжеств. Ни промышленности, ни единства, ни возможности всё это быстро преодолеть. Те же деньги у многих княжеств есть, но промышленность с этим всё равно не создать — можно купить станки, можно купить патенты, но кто всё это будет делать? Крестьяне, у которых в лучшем случае два класса приходской школы?
Надо объединять княжества, развивать образование, с нуля строить промышленность… И всё это меньше, чем за десять лет. И всё это надо вроде как запускать мне, хотя в этом и не понимаю ни хрена. Что-то взорвать, кого-то застрелить — это да, это по мне. Но вся эта тыловая дрянь? Никогда она мне не давалась нормально.
Но что тогда — пытаться бежать? Куда-нибудь подальше — в Африку, в Китай, Индию или Винланд? Да, боевые маги всегда и везде в цене, а с языком как-нибудь разберёмся… Особенно, если ехать в африканские колонии или Винланд. Но правда ли это хорошее решение? Ведь Пакт нацелился ни много ни мало, а на весь мир. И что самое главное — у него это вполне может получится. Промышленность Европы, ресурсы Конфедерации, передовая тактика, современное оружие… И, конечно же, программа «Идеал», которая не сразу — лет через двадцать, но даст армию из сотен тысяч боевых магов. Воспитанных Пактом, натасканных Пактом и вооружённых по последнему слову техники Пакта. Такая армада вполне способна поставить в позу пьющего оленя и миллиардные Китай с Индией…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну и вариант номер три. Не самый очевидный и, пожалуй, что самый неприятный, но очень логичный…
Примкнуть к Пакту.
Да, я его ненавидел. Да, я желал, чтобы он был уничтожен. Да, я всё делал для этого.
Но всё это… вся эта ненависть… Просто потому что ничего больше у меня и не оставалось. Но сейчас все причины, точнее причина, для ненависти исчезла. Точнее, её здесь и не было никогда. И если именно Пакт обеспечит безопасность и благополучие моей семьи…
Но этот вариант мне всё-таки не нравится. Однако выбор именно такой — бежать, бороться или примкнуть…
Хорошо, тогда будем решать задачи по мере их поступления. И начнём с того, что прежде чем выбрать что-то из имеющихся вариантов, очень желательно стать кем-то более-менее значимым. А то, ну кем был я или мои сёстры в других реальностях? Учились где-то в провинции, а потом много пахали, поднимаясь из грязи в князи…
Ведь в чём смысл всех этих магических академий? Вовсе не в том, чтобы научить чему-то сильному, потому как кланы не любят делиться таким с посторонними. В первую очередь — это способ проявить себя, заиметь нужные связи и попасться на глаза нужным людям. Отличник Печорского училища может мелькнуть в поле зрения разве что местной дружины и отрядов наёмников. Выпускник из Перми, Киева, Новгорода, Москвы, Беловодья может рассчитывать на приглашение в армию сильнейших княжеств или, например, куда-нибудь за границу.
Но вот чтобы туда попасть нужны деньги и большие деньги, но одних только денег всё равно мало — нужны ещё и связи…
Хорошо, допустим, я принимаю решение, что нам стоит попробовать пробиться в какую-нибудь элитную академию, выучиться и стартовать сразу на несколько ступенек выше. Что сразу же повышает наши шансы на выживание и на более-менее спокойную жизнь в целом.
Как это устроить?
Так…
Возьмём, для примера текущую ситуацию, и что можно выжать из неё. Всего за неделю мы фактически в одиночку перебили кучу бомбистов, вернули особо ценное движимое княжеское имущество (бронеход типа ABW-5), закрыли Прорыв Той Стороны и остановили Потоп…
Правда, Прорыв мы, конечно, закрыли… Но при этом так или иначе погибли бургомистр и его дочь.
И как-то мне с трудом верится, что князь не знал, чем занимается его племянник в Чердыни и кого, а точнее что держит в своём имении. Учитывая, что с Конгрегацио Малеус даже он вряд ли захочет связываться, это всё как-нибудь прикроют. И скоро мы услышим официальную версию, как бургомистр героически погиб в бою с террористами, открывшими Прорыв на Ту Сторону… Ну это так, что первое на ум приходит.
А в этой связи возникает один щекотливый момент — мы. Ненужные свидетели, которые видели и знают слишком много. Ну, вряд ли нас убьют, конечно — особенно после демонстрации того, на что способно одно только младшее поколение Винтеров… Это же половину княжеской дружины подгонять и артиллерию привлекать для надёжности. И то не факт, что армия сможет быстро накрыть отряд охотников. А если выживет тот же Райнхард, то для организаторов устранения наступит полный мрак, тлен и безысходность — пусть дядя и не боевой маг, но если его очень разозлить, то натворить он может много чего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Потому как Голосом можно не только останавливать, убивать или подчинять тварей, но и призывать их. Причём симфонии призыва всегда считались самыми простыми. И это не говоря уже о том, что не один город построен на месте руин Древних, в которых почти всегда где-то глубоко под землёй таится выводок очень старых гейстов. Которых если разбудить, то они станут ещё и очень злыми. Призыв — такая штука, что даже самую сонную тварь растормошит — это же всё равно, что разбудить человека, пнув его под рёбра, облив дерьмом и начав орать в ухо.