Ещё один волнующий меня донельзя вопрос: что с Кистенёвым? Его-то тоже должно было крепко шибануть переменным током. Я искренне надеялся, что выжить удалось только мне, а этот урод плавает в моём джакузи жопой кверху. Но где джакузи и где я?!
Кто меня переместил в эту древнюю ванную комнату, пока я находился без сознания?
Пожалуй, пора всё-таки вылезти из этого раритетного чуда и провести рекогносцировку на местности. Помимо ванны и унитаза тут имелась раковина для умывания, над которой было прикреплено прямоугольное зеркало. Не удержавшись, я взглянул на своё отражение. Состроил гримасу, крутанулся, оглядывая спину. Вроде бы всё тот же, каким себя помнил, включая вытатуированного цветного дракона, перетекающего с левой лопатки на левое же предплечье. Лишний жирок, кстати, появляется на животе, надо бы собой поплотнее заняться.
Блин, тут только что мною занимались два неприятных типа, и в самом деле, не до жиру, быть бы живу. Я с чувством лёгкого недоумения кинул взгляд на гранёный стакан, из которого торчали три зубных щётки доисторического образца и помятый тюбик «Поморина». Рядом мыльница с сиротливо почивавшим внутри обмылком серого цвета. Тут же ещё один стакан, в котором видавший виды помазок и станок из-под безопасной бритвы. На тумбочке у раковины обнаружились одеколон «Шипр» и стеклянная бутыль с этикеткой шампуня «Лада». Охренеть, даже я, повидавший всякое, такого шампуня не знаю! Прямо, прости господи, какой-то парк юрского периода.
Продолжение паноптикума ожидало меня за дверью, когда я, с обёрнутым вокруг пояса полотенцем, миновал застеленный паркетом маленький коридорчик с антресолями наверху и оказался в небольшой комнате-пенале, обставленной в лучших традициях советского прошлого. Дальний её конец заканчивался балконной дверью, занавешенной полупрозрачной портьерой, но проникавшего снаружи света хватало, чтобы я мог более-менее ориентироваться. Примерно треть комнаты занимала отполированная стенка с замершим внутри хрусталём и массивной радиолой, напротив располагался застеленный клетчатым пледом диван-раскладушка, над ним — не первой молодости ковёр, в углу приткнулся телевизор (похоже, чёрно-белый) на четырёх деревянных, покрытых чёрным лаком ножках. «Рекорд» — прочитал я облупившиеся буковки на логотипе.
Нашлось место и для трельяжа. Здесь я обнаружил небольшой баллончик лака для волос «Прелесть», габаритами и дизайном совсем непохожий на тот, который я когда-то использовал в своей работе, а также синий флакон парфюма «Pani Walewska Classic».
«Духи, которыми пользуется женщина, расскажут о ней гораздо больше, чем её почерк», — заметил когда-то Кристиан Диор. Я мог бы что-то сказать о дамах, пользующихся «Chanel Gabrielle» или «Fleur D'Argent», но о той, что использует польские духи… Честно сказать, затрудняюсь.
Судя по высоте потолка, с которого свисала аляповатая люстра, я оказался в какой-то «хрущёвке». Ладно, осмотрим оставшиеся помещения. Ещё одна комнатушка, совсем маленькая. Аккуратно застеленная кровать с металлическим каркасом и сидящей на подушке страшненькой куклой. Похоже, здесь обитает девчонка. Древний письменный стол с такой же древней настольной лампой и стопкой потрёпанных учебников. Сверху покоится «Родная литература» за 7 класс с портретами на обложке Пушкина, Гоголя, Толстого, Горького и прочих классиков русской и советской литературы. Всю стену над кроватью занимает карта Союза Советских Социалистических Республик.
Далее босыми ногами я прошлёпал на кухню. М-да, грустная картина. Нет, всё было достаточно чистенько и аккуратно, но обстановка… Где вытяжка, где электрическая плита, где элементарная микроволновка?!! Плита стояла, но газовая и тоже попахивающая антиквариатом, на четыре конфорки. Маленький кухонный стол, под ним три табуретки, на столе хлебница с забралом из прозрачного пластика, внутри — полбуханки чёрного и половина нарезного батона. На стене часы с кукушкой и отрывной календарь…
Внезапно раздался грохот, заставивший меня вздрогнуть. Тьфу ты, зараза! Мотор холодильника марки «Юрюзань» перепугал меня почти так же, как попавшего в квартиру Шурика царя Иоанна Грозного.
Кстати, под ложечкой посасывает. Последний раз я что-то кидал в желудок вчера поздно вечером, в 10 утра проснулся и полез в джакузи, где меня и застали эти двое немолодых отморозков. Обычно по пути в свой открытый первым и остававшийся головным салон на Ильинке завтракаю я в «Кофемании». У меня там уже есть свой столик, а мой портрет, что характерно, красуется на стене в главном зале в числе звездных посетителей кофейни. Я затесался между Нюшей и Ксенией Алфёровой.
Похоже, я в квартире один, почему бы не проинспектировать содержимое холодильника? Сказано — сделано! Внутри «Юрюзани» я обнаружил кусок колбасы, семь яиц с размазанной фиолетовой печатью на каждом, пару плавленых сырков, паштет «Шпротный», ещё одну плоскую банку с наклейкой «Завтрак туриста», полную бутылку кефира с крышечкой из фольги зелёного цвета и молочную пирамидку с надрезанной верхушкой. Там же стояла небольшая кастрюлька, вытащив которую, я обнаружил под крышкой суп со звёздочками. Поморщившись, вернул кастрюльку на место.
«Наверное, это квартира-музей не юрского, а советского периода, — мелькнула в голове мысль. — Только она действующая, вон даже продукты более-менее свежие».
Поколебавшись ещё несколько секунд, я извлёк из холодильника колбасу и бутылку кефира, достал из хлебницы батон, и вскоре наслаждался бутербродом под кисломолочную продукцию, употребляемую прямо из горлышка. Вкус несколько непривычный, но с голодухи выбирать не приходилось. Тем более что, доедая солидных размеров бутерброд и допивая кефир, я уже как-то приноровился к вкусовым качества продуктов, они даже казались мне очень даже приличными.
Дожёвывая и допивая, я подошёл к отрывному календарю, гласившему, что за окном 14 сентября 1973 года, и что в этот день в 1959 году космический аппарат «Луна-2» впервые в мире достиг поверхности спутника Земли. Насчёт 14 сентября я не имел ничего против, так как с утра и в самом деле было 14-е число первого осеннего месяца. А вот 1973 год слегка напряг. Либо я и в самом деле в квартире-музее, либо… Во второе почему-то не хотелось верить. Но рано или поздно я узнаю правду, и лучше всё же рано.
Только сейчас до меня дошло, что я мог бы ещё в зале посмотреть в окно, но почему-то этого не сделал. Что ж, сделаю сейчас. Я решительно подошёл к кухонному окну и отодвинул в сторону занавеску.
Последняя крошка выпала из моего рта, когда я увидел открывшуюся моему взору панораму. Пейзаж из окна третьего этажа частично был похож на тот, что я мог наблюдать из окна своей студии, но только частично, и в основном по части архитектуры. Никаких стеклопакетов и торчавших бородавками кондиционеров, поперёк улицы натянут ярко-красный транспарант с выписанными белыми буквами лозунгом «Навстречу XXV съезду КПСС!», а одежда на людях и автомобили словно с оживших кадров советского кино. «Волги» 21-й модели, «Москвичи» послевоенного образца и более современные экземпляры, «Победы», «Запорожцы», редкие «копейки» и «Волги» 24-й модели… Вон помчался «газик» с брезентовым верхом, а вон «УАЗ» с кузовом, полном мебели. Наверное, кто-то переезжал. Прогрохотал трамвай, зазвенел, подъезжая к остановке, выпустил-впустил пассажиров и со звоном поехал дальше.
Как-то мне в руки попала забавная книжонка про попаданца в прошлое, называлась, если память не изменяет, «Музыкант». Там старого музыканта бьет током и его сознание оказывается в 1961 году, в теле подростка. Может быть, и меня так шибануло, что я переместился в прошлое, только уже в своём теле? И голый, как Терминатор. Остаётся зайти в какой-нибудь кабак с предъявой: «Мне нужна твоя одежда, ботинки и мотоцикл!». Хотя вряд ли в это время — если я действительно угодил в 1973-й — имеются такие кабаки, где тусуются байкеры.
На всякий случай я опустил верхний шпингалет и поднял нижний, распахнув окно. До последнего надеялся, что это какой-то розыгрыш, а вид в окне — проецируемая каким-то хитрым образом голограмма. Но нет, свежий ветерок обдул мой обнажённый торс, заставив слегка поёжиться, а панорама ничуть не изменилась, лишь звуки стали ярче.