В глазах у Джайлза Каррингтона появилось грустно-лукавое выражение:
– Пожалуй, мне лучше сразу повидаться с ней. Боюсь, вам было с ней трудновато.
– Да, – сказал полковник. – И я полагаю, вам следует знать, мистер Каррингтон, что ее позиция была весьма… двусмысленна, скажем так.
– Я в этом не сомневаюсь, – сочувственно сказал Джайлз. – Она бывает крайне утомительна.
Мистер Ханнасайд, наблюдавший за Джайлзом, вдруг сказал:
– Уж не являетесь ли вы случайно также поверенным и мистера Арнольда Верикера?
– Да, – ответил Джайлз. – Я являюсь также и одним из его душеприказчиков…
– В таком случае, полковник, – сказал Ханнасайд с улыбкой, – мы должны быть благодарны мисс Верикер, не правда ли? Именно вы-то мне и нужны, мистер Каррингтон.
– Да я уж понял это, – согласился Джайлз. – Но я думаю, лучше мне все-таки сперва повидаться с моей кузиной.
– Несомненно. И вот еще что, мистер Каррингтон! – Джайлз поднял бровь. Огонек в глазах Ханнасайда стал явственней. – Убедите мисс Верикер, что полиция вовсе не хочет арестовать ее просто за то, что она не любила своего сводного брата.
– Попытаюсь, – произнес Джайлз серьезно. – Боюсь только, она не слишком высокого мнения о полиции. Видите ли, она разводит бультерьеров, а они любят подраться.
Ханнасайд проводил глазами Джайлза, выходившего из комнаты под бдительным оком инспектора Джеррольда, и повернулся к полковнику.
– Нравится мне этот парень, – сказал он с присущей ему решительностью. – Он мне поможет.
– Что ж, я надеюсь, так оно и будет, – сказал полковник. – Знаете, меня особенно поразило, что он, как и девушка, не слишком огорчился, услышав о смерти родственника.
– Меня это тоже поразило, – сказал Ханнасайд. – Похоже, Арнольд Верикер принадлежал к числу людей, у которых много врагов.
Между тем Джайлза Каррингтона проводили в комнату, где его ожидала Антония. Инспектор покинул его у дверей, и Джайлз вошел, плотно прикрыв за собою дверь, и невозмутимо произнес:
– Привет, Тони!
Антония стояла у окна и барабанила пальцами по стеклу. Она быстро обернулась. Она была чуть бледнее обычного и казалась не на шутку разгневанной, но горящий взгляд ее потух и краска вернулась к щекам при виде кузена.
– Привет, – откликнулась она, и тень замешательства легла на ее лицо. – Я рада, что ты пришел. Арнольда убили.
– Да, я слышал, – ответил он, подвигая стул к столу. – Садись и расскажи, пожалуйста, почему ты валяешь дурака…
– Ты не должен думать, что я дура, только потому, что я попала в беду, – огрызнулась Антония.
– Я ничего не думаю, я слишком хорошо тебя знаю, дитя мое. И все же: что ты здесь делаешь? Я полагал, ты не разговариваешь с Арнольдом.
– А я и не разговаривала. Но случилось нечто, и мне надо было срочно его видеть, вот я и приехала…
Он перебил ее:
– Что случилось?
– Ну, это дело личное. Как бы то ни было…
– Нет, без «как бы то ни было», – возразил кузен. – Ты позвала меня, Тони, чтобы я тебе помог, и ты не должна от меня ничего утаивать.
Она облокотилась на стол, оперлась подбородком на сплетенные руки и нахмурилась:
– Нет-нет, не могу. Могу только сказать тебе, что хотела повидаться с Арнольдом, потому что он снова стал совать нос в мои дела, и это привело меня в ярость.
– Что же он сделал?
– Написал мне мерзкое письмо о… – Она запнулась, потом сказала – О моей помолвке.
– А я и не знал, что ты помолвлена, – заметил Джайлз. – С кем же на сей раз?
– Не говори «на сей раз» – будто я уже сто раз была помолвлена. Я до этого была помолвлена всего один раз.
– Прости. Так с кем же?
– С Рудольфом Мезурьером, – сказала Антония.
– Ты имеешь в виду этого человека из конторы Арнольда?
– Да. Он главный бухгалтер. Наступило молчание.
– Это, конечно, к делу не относится, – сказал наконец Джайлз извиняющимся голосом, – но что за странная идея?
– А почему бы мне не выйти замуж за Рудольфа, если мне так хочется?
– Не знаю. Я просто удивился, почему тебе захотелось – вот и все.
Она вдруг улыбнулась:
– Ты просто вредина, Джайлз. Я считаю, что мне надо за кого-нибудь выйти замуж, потому что Кеннет рано или поздно женится, и я вовсе не хочу оказаться на мели. – Глаза ее глядели жалобно. – Такая тоска жить совсем одной и самой о себе заботиться, и вообще – мне очень нравится Рудольф.
– Понимаю. А Арнольд возражал?
– В том-то и дело. Я думала, он будет на самом деле рад избавиться от ответственности – ведь он так часто пытался выдать меня замуж. Вот я и написала ему, потому что хоть вы все и говорите, будто я неблагоразумная, но я ведь прекрасно понимаю, что до двадцати пяти лет не могу выйти замуж и вообще ничего не могу без его согласия. А он, вместо того чтобы послать мне свое благословение, написал мне это мерзейшее письмо и заявил, что слышать об этом не желает.
– Почему?
– Совершенно без причины. Из снобизма.
– Послушай, Тони! – сказал Джайлз. – Я знаю Арнольда и знаю тебя. Я не скажу, что он принадлежал к симпатичному мне типу людей, но он был и не так плох, как вы с Кеннетом о нем думали. Да, я знаю, что вам обоим было с ним очень гадко, но я всегда был убежден, что вы многое сами на себя накликали. Поэтому не говори мне, будто он не дал своего согласия на твое замужество, не объяснив тебе – почему. Уж скорее ему было наплевать на твои дела.
– Ну, ему не нравился Рудольф, – упрямо продолжала Антония. – Он хотел, чтобы я составила лучшую партию.
Джайлз вздохнул:
– Лучше покажи мне его письмо. Где оно?
Она указала на пепельницу в конце стола, и в глазах у нее вспыхнуло капризное торжество.
Джайлз глянул на черный пепел и затем сурово на кузину:
– Тони, дурочка, почему ты сделала такую ужасную глупость?
– Надо было, Джайлз. Правда, надо было! Ты ведь знаешь нашу ужасную манеру – вываливать все, что мы думаем. Так вот, я сказала этим полицейским, что у меня есть письмо от Арнольда, и им тут же приспичило прочитать его. А оно не имеет никакого отношения к убийству: оно было чисто личного характера, вот я и сожгла его. И совершенно бессмысленно спрашивать меня, что в нем было, потому что я все равно не скажу. Такие письма никому не показывают. Он нахмурился:
– Понимаешь, Тони, ты мне не облегчаешь задачу. Я не смогу тебе помочь, если ты мне не веришь.
Она доверчиво сунула в его руку свою.
– Я знаю, и мне очень жаль, но понимаешь, это было заветное. Просто не надо им говорить, что я сожгла письмо. Мы можем выбросить пепел в окно и сделать вид, что письмо потеряно.
– Ну продолжай, расскажи мне все до конца, – попросил Джайлз. – Когда ты получила это письмо?