Потом то там, то здесь начали скрипеть калитки, ворота, раздаваться голоса. С другого конца села донеслись звуки гармошки. В ответ ей на соседней улице послышалась песня. К центру села, на площадь, что перед клубом, потянулись люди – одиночками, парами и целыми семьями. Шли хлопцы с высокими, как гора, мешками за спиной. Это новобранцы харчами запаслись. Стайками бежали девчата. Толпа на площади росла с каждой минутой и все сильнее гудела.
И я стоял в этой толпе, чуть хмельной от чарки сливянки, которую батька поднес мне на дорогу. Мне уже было ясно, почему грущу я в такой радостный день: не вышла провожать Маруся. Не пришла! Встретилась мне на улице, стрельнула глазами и отвернулась. Злится. А чего? Ну, поругались. Так помириться ж можно! На пожар есть вода, а на ссору – мир!
Не пожелала… «Ну, погоди, узнаешь же Максима! – думал я. – Да и все, кто ветрогоном меня зовут, – узнают! Докажу я людям, на что способен Максим Перепелица! Армия для этого самое подходящее место. Пожалеет еще Маруся не раз. Сама письмо напишет. Но поглядим еще, отвечу ли я».
И все-таки хотелось сбегать к ней домой. Но батька, как репей, прилип ко мне. Ни на шаг не отходит, наставления дает, наказывает, как должен служить я Родине.
Мать рядом стоит и украдкой слезы утирает. Возле нее – дед Мусий, трясет своей жидкой бороденкой и шепчет что-то матери на ухо. А батька все наставляет:
– Исправно служи. Да командиров слушайся. И не забудь, что самое главное – со старшиной роты в ладу быть.
– Пиши, Максимэ, почаще, – просит мать. – Да не заблудись там в городе большом. И одевайся потеплее, чтоб не простудился, не дай бог…
Тут дед Мусий в разговор вступает:
– Чего ты квохчешь, Оксано? Не пропадет твой Максим! Ты ему генеральную линию давай, чтоб воякой добрым стал!
– Не беспокойтесь, диду, – отвечаю ему. – Сам знаю, куда и зачем еду. Хуже других не буду.
– Ой, не хвались, Максим, – не отстает Мусий. – Не кажи «гоп», пока не перескочишь. Делом докажи!
Даже зло меня взяло. Не я буду, если в первые же дни службы не покажу себя. Сразу так возьмусь за дело, что ого-го!..
И вот наш эшелон подъезжает к станции назначения.
А мы – новобранцы – толпимся в дверях теплушек и рассматриваем виднеющийся километрах в пяти город. Город, я бы сказал, так себе. Ни тебе высотных зданий, ни дворцов заметных. А вдобавок к этому – эшелон наш подали не на пассажирский вокзал, а на товарную станцию.
Правда, с оркестром встретили нас на платформе. Это уже дело другое.
Выгрузились мы из вагонов и ждем команды к построению. Я держусь Степана, который мой сундук несет. Осматриваюсь кругом и думаю:
«Пора бы мне начинать действовать…»
– Ставь, – говорю Степану, – сундук и сбегай брось мое письмо в ящик. Только в почтовый!
– Марусе успел настрочить? – спрашивает Степан и берет у меня конверт.
– Ей, – и скребу в затылке. – Неловко получилось все. Поругались перед самым отъездом.
Степан убегает, а я обращаю внимание на высокого симпатичного парня. Стоит он у своего чемодана и цыгарку завертывает.
– Эй, дружок! – окликаю его. – Ты откуда?
– Из Белоруссии.
– Как зовут?
– Илько Самусь.
– А почему такой высокий?
– Кормили хорошо.
Четко отвечает. Люблю таких хлопцев. Говорю ему:
– Добрый наблюдатель из тебя выйдет, Самусь. Зрение крепкое? А ну почитай, что там написано, – и указываю на забор, где еле уместились аршинные буквы: «Не курить!»
Посмотрел Самусь на забор, затушил цыгарку и положил ее за ухо.
– Далеко видишь! – одобряю. – Становись сюда, будешь в моей команде.
Самусь с недоумением смотрит на меня, я уже подхожу к другому хлопцу, одетому в меховой треух и полосатую свитку.
– Добрая у тебя одежа, – говорю ему и щупаю свитку. – Я такой еще не бачив.
Хлопец повернул ко мне лицо, и я даже испугался. Загорелый до черноты! Только зубы да глаза блестят.
– Как же тебя звать, такого черного?
– Моя Таскиров, – отвечает. – Али Таскиров.
– Иди к нам. У нас черных не хватает.
В это время подбегает Степан Левада и докладывает мне:
– Товарищ командир, ваше приказание выполнил, – и улыбается – рад, что по-военному у него получилось.
– Молодец! – хвалю Степана и обращаюсь ко всем: – Вольно, хлопцы, можно курить!
– А ты кто такой? Чего распоряжаешься? – подлетает ко мне какой-то парняга, в кепке, в кожаной тужурке, с котомкой за спиной.
– Скажи ему, Таскиров, кто я такой, – прошу черного.
– Камандыр, – авторитетно заявляет тот.
– Понятно? – спрашиваю у парняги. А он не верит.
«Как бы ему доказать?» – и оглядываюсь по сторонам. Замечаю, стоит недалеко какой-то начальник с красными нашивками формы «Т» на погонах. Направляюсь к нему вроде к старому знакомому. Обращаюсь тихо, чтоб парняга тот не слышал:
– Здравствуйте, товарищ командир!
– Здравствуйте, – отвечает. – Мое воинское звание «старшина». Запомните.
Я даже позабыл, зачем подбежал к нему, так обрадовался. Передо мной стоял… старшина. И, кажется, не так уж строгий.
Позже я узнал, что фамилия этого старшины – Саблин. И многое другое узнал. Верно батька говорил – старшина самая главная фигура в казарме. Спит солдат или дневалит, чистит сапоги или спешит в строй – часто о старшине вспоминает. И если солдат не очень исправный, то нужно дрожать ему перед старшиной, как осиновому листу на ветру. Не потому, что старшины плохой народ. А обязанности у них такие: увидеть все непорядки и за все спросить с виновных. Недаром и название им серьезное дали.
– Товарищ старшина! – обращаюсь к Саблину. – А долго треба служить, чтоб в командиры выйти?
– Смотря как служить будете.
– Ух, знаете, как буду! – говорю.
– Хвалю за желание. Как фамилия? – и таким придирчивым взглядом осматривает меня! На значки мои, между прочим, глянул понимающе.
– Перепелица моя фамилия.
– Перепелица? – почему-то удивился старшина. – Это не вы во время остановки эшелона бродячую собаку к станционному колоколу привязали?
О! Уже знает! Небось старший по вагону успел разболтать.
– Я, – отвечаю. – Но собака хорошая. Только, дура, звонить и кусаться начала, когда ее отвязать хотели. Раньше времени пассажирский поезд отправила.
Засмеялся старшина и сказал на прощанье:
– Если попадете ко мне в роту, у нас с дисциплиной строго. Запомните. А сейчас приготовьтесь к погрузке личных вещей на машину, если они у вас тяжелые.
– Обойдемся без машины, – отвечаю. – У нас хлопцы крепкие.
Возвращаюсь к своим. Вижу, парняга в кепке поверил в мое командирство.
– Как фамилия? – спрашиваю у него.
– Ежиков.
– То-то, – и командую всем: – Приказано грузить вещи на машину!
Следом за мной эту же команду старшина подает. И мой авторитет окончательно окреп.
– А вы не кладите, – говорю нашим хлопцам.
– Почему? – недоумевает Ежиков.
– Эх ты! – и измеряю его изничтожающим взглядом. – А ну, Таскиров, скажи ему.
– Закалка будем делать, да? – догадывается Али.
– Конечно! – и боясь, что меня не послушаются, на сознание влияю: – Кто знает, когда кормить будут. А в сундуках у нас колбаса домашняя, сало, пирожки. Всю дорогу будем закаляться!
Подействовало. Степан, Самусь и Таскиров оставили вещи при себе. Только Ежиков закинул свою сумку в машину. Придется исключить его из нашей группы, раз не подчиняется мне.
Выстроили нас в колонны. Меня, Степана, Таскирова и Самуся поставили замыкающими. И это потому, что мы с вещами. Ну и порядки! Самых выносливых хлопцев – и в хвост.
Докладываю о своем несогласии лейтенанту. А он смеется и отвечает:
– Выносливость и здесь можно показать.
Пошли мы. И Ежиков вместе с нами, замыкает за компанию строй.
Хорошо идти под команду. Потом песню кто-то запел, и мы дружно подхватили. Ничего, что не обученные, добре в ногу шагаем!
А по краям дороги сосны шумят, вроде на нас любуются. С телефонных проводов срываются ласточки, вспугнутые песней.
Но постепенно настроение у меня начало падать. Уж очень до города далеко, а сундук мой не так легкий. И Степану не передашь его. Он и от своего мешка пыхтит.
То в одной, то в другой руке несу сундук – тяжело. Того и гляди рука оторвется. И пот заливает глаза. На спину попробовал взвалить сундук – к земле гнет, и углы его до костей врезаются.
– Хлопцы! – кричу. – Кто пирогов хочет? У меня половина сундука лишних.
Никто не отзывается. А выбрасывать жалко – хлеб ведь.
И так и сяк пытаюсь брать сундук, а он все тяжелее делается. Вижу, трудно и моей команде. А тут еще Ежиков подсмеивается: