наполненности, чего-то инородного внутри заставляет напрячься. Он и до этого шутки ради забирался пальцами между моих бедер, но тогда я была влажной, а он не переступал грань, позволяя себе погрузиться лишь на одну фалангу… Теперь он входит сразу всем пальцем, делая внутри круговое движение и замирая.
— Тебе лучше?
Я быстро киваю, но засунуть второй палец он не успевает: я упираюсь ладонями ему в грудь и шепчу умоляюще:
— Подожди… Пожалуйста, давай помедленней.
Он и сам кажется растерянным. Что-то шепчет в ответ, наклоняется, чтобы поцеловать в губы, потом принимается стаскивать с себя штаны и плавки. Его член ударяется о низ моего живота. Тяжелый, налитый кровью, пульсирующий от соприкосновения кожи с кожей. Я уже держала его в руках, и сейчас лихорадочно пытаюсь вспомнить это волнующее ощущение первого опыта, чтобы почувствовать возбуждение поверх страха. Обхватываю горячий ствол пальцами, провожу вниз и вверх, размазываю по головке выступившую смазку. Костя утыкается лицом в мое плечо и тихо мычит. Ему явно лучше, чем мне.
А я — дура. Просто дура. Сама напряглась, сама накрутила себе черт знает что, сама испугалась. Сама виновата, одним словом. Не останавливать же его теперь? Черт знает, когда он потом решит повторить, если в первый раз я окажусь такой неумехой и тормозом.
Но когда он пытается направить член внутрь, утыкаясь головкой в пульсирующее в предчувствии боли, едва влажное отверстие, я все-таки не выдерживаю:
— Прекрати! — и этот голос звучит как будто не от меня, я словно слышу его со стороны.
Стоит ему отпрянуть, как я вскакиваю и, зачем-то прикрывая грудь и лобок ладонями, выбегаю из комнаты.
Его близость, ставшая вдруг невыносимой, словно окутывает меня скользкой, плотной пленкой, из-за которой кожа не может нормально дышать. Мне хочется немедленно смыть с себя его пот и смазку, его дыхание и поцелуи, смыть само ощущение того, что он лежал сверху и касался меня.
Едва ли не в истерике я хватаюсь за мочалку и гель для душа, принимаясь отмываться после этой странной, совсем не сексуальной пытки. Когда взволнованный Костя заглядывает в ванную комнату спросить, как я, на глаза и вовсе наворачиваются слезы, так что я бормочу едва слышно:
— Все окей, все окей, — и быстро смешиваю непрошеную влагу с проточной водой.
Оставаться здесь на ночь я, конечно, уже не хочу. Одевшись после ванной и высушив волосы, я начинаю лихорадочно собираться. Большую сумку не трогаю — я вернусь сюда, когда приду в себя. Но пока мне нужно побыть одной… без него. Понять, что случилось. Почему мое тело не отреагировало, как должно было. Ведь я люблю его! Люблю же?
— Тебе точно нужно уйти? — растерянно спрашивает Костя, видя мои сборы и то, как быстро я скидываю все самое необходимое в небольшой рюкзак. — У меня есть вторая комната, переночуй там… Завтра вернешься в общежитие.
— Нет, мне надо побыть одной, — повторяю я как мантру снова и снова, пока снимаю в зарядки свой телефон, ищу ключи, натягиваю куртку, набрасываю на плечи рюкзак…
— Даже не поцелуешь на прощание? — в голосе Кости и обида, и холод одновременно.
Я морщусь, чувствуя вину, но так и не отвечаю, просто выскальзывая за дверь квартиры.
7 глава. Неожиданная помощь и "гениальная" идея
Сбегать от Кости поздним вечером — это было рискованно и глупо. Идти мне некуда — только в общежитие, а его закрывают в одиннадцать часов вечера. Официально, если до этого времени не вернулся, загулялся, опоздал — ночуй где хочешь. На самом же деле, все зависит от того, какой администратор сегодня дежурит. Если Маргарита Леонидовна — можно даже не пытаться попасть внутрь. Если Ирина Витальевна или, как ее называют старшекурсники, Ириночка Витальевна, — можно проскользнуть. На кого сегодня наткнусь я — неизвестно.
Времени — без пятнадцати, а я все еще в метро. Таким маршрутом я почти никогда не ездила, так что не могу прикинуть, хватит ли мне времени. А ведь от метро еще добежать нужно…
Вагон почти пустой: в противоположном углу мило болтает парочка — парень и девушка, — а напротив меня дремлет, прислонившись к поручню, пожилой мужчина. Я смотрю вверх, на интерактивную схему ветки, гипнотизируя взглядом мигающую точку. Это станция, к которой мы подъезжаем. Моя — следующая.
Теперь, когда первые эмоции схлынивают, меня вдруг невыносимо начинает клонить в сон. Вчера я спала только перед сменой в клубе. Потом работа и университет. По-хорошему, мне бы сейчас лечь спать. Я мысленно молюсь, чтобы сегодня дежурила Ирина Витальевна.
Из вагона я выскакиваю опрометью и, несмотря на усталость, бегу вверх по эскалатору, ловя замечание по громкоговорителю. Рюкзак за спиной кажется слишком тяжелым для таких физических упражнений в одиннадцать вечера, но выбора у меня все равно нет.
На улице дождь. Такой приятный, теплый весенний дождь. Постоять бы под ним, подставив лицо упругим струям, подышать и подумать, какого хрена произошло между мной и Костей. Мы ведь и раньше бывали на близкой дистанции, целовались и трогали друг друга… Почему сегодня, когда все должно было произойти, меня переклинило, как старую ржавую машину?! Уверена, он растерян не меньше моего.
Но времени на подумать у меня просто нет, так что я бегом лечу по лужам, чувствуя, как вода катится по растрепанным волосам и попадает за шиворот, между грудей, катится по телу до самой талии и застревает там, начиная медленно впитываться в плотную джинсовую ткань.
В двери общежития я заскакиваю ровно в без одной минуты одиннадцать, тут же на пороге сбрасывая с себя мокрый рюкзак, роняя его на пол, а сама падая на пластмассовый стул у входа и закрывая блаженно глаза.
Неужели успела!
— Ариша, что с тобой, девочка моя? — раздается совсем рядом, и я улыбаюсь, даже не разлепляя сонные веки:
— Здравствуйте, Ириночка Витальевна.
— Здравствуй, — женщина подходит ко мне и кладет теплую ладонь мне на лоб: — Так и простыть недолго. Сейчас принесу тебе кружку горячего чая.
— Спасииибо, — протягиваю я с благодарностью.
Через пять минут она и вправду приносит мне чай, а я тем временем стягиваю с себя мокрый плащ и выжимаю волосы.
— Ну там и ливень, — замечает женщина, протягивая мне кружку.
— Это точно, — я киваю и принимаюсь жадно пить. — Но самое главное, я успела до закрытия! Хотя вы бы мне все равно открыли, я же знаю… — я смотрю на Ирину Витальевну с нежностью, а она неожиданно хмурится:
— Место-то твое заняли!
— В смысле? Как это? — не понимаю я.