важнее зрительный контакт, и рядом — если важнее тактильный. А мне сейчас нужны «обнимашки», как он выражается. Петр и вправду обнимает меня за плечи, и в этом нет никакого грязного умысла или намека. По крайней мере, мне так кажется. Хотя я все равно испытываю странное, непривычное волнение рядом с этим мужчиной. Его пальцы касаются моих плеч, а мой мозг короткими вспышками представляет, что умеют делать эти пальцы, где еще они могли бы оказаться… Чтобы стряхнуть наваждение, я трясу головой… Ну ты и дура, Арина!
— Ты в порядке? — Петрон смотрит на меня обеспокоенно.
— Ага. Просто переволновалась.
— Это нормально. Работа у тебя нервная, но постепенно ты привыкнешь и научишься справляться со всеми нашими особенными клиентами. Так что не бойся: так будет не всегда.
— Спасибо, — я киваю. — Очень вкусно, кстати.
— А то! — он явно собой доволен. — Идем, провожу тебя. Надо работать.
Следующим вечером, когда мы сидим с Костей обнявшись и делимся впечатлениями прошедшего дня, мне ужасно хочется рассказать о случившимся, но приходится перекраивать, подгонять историю, где секс-клуб превращается в обычный ночной, а должность администратора — в работу официантки. Если однажды я проколюсь — будет полная жопа.
— Если бы кто-то посмел обидеть тебя при мне — я бы ему врезал, — заявляет Костя воинственным тоном, явно играя роль рыцаря в сияющих доспехах. Я улыбаюсь: какая прелесть. Сегодня он наконец-то со мной, а не со своей любимой приставкой.
— Ему было уже за пятьдесят, думаю, хватило бы грозного предупреждения, — предлагаю я.
— Хорошо, — парень кивает. — Я был бы с ним очень, очень, очень грозным, — тут он берет мою ладонь в свою, подносит к губам и начинает выцеловывать подушечки пальцев. Очень медленно и очень нежно. Я замираю, немного ошалев от неожиданности, но уже через несколько мгновений блаженно расслабляюсь, прикрывая глаза и прикусывая нижнюю губу. Он шепчет мне прямо в ухо мокрым шепотом: — А вот с тобой я могу быть только очень, очень, очень нежным…
От его слов у меня мурашки по всему телу, а он только этого и добивается: обхватывает мое лицо ладонями и припадает к губам, крепко целуя. Я прижимаюсь к нему покрепче, хотя под пледом и так жарко, и с готовностью отвечаю.
Неужели сегодня это наконец произойдет?
Эта мысль пронзает меня электрическим током, перемешивая восторг, возбуждение, страх и какую-то неожиданную неуверенность.
Блин, это точно должно произойти с ним?
Я точно готова?
Черт, Арина! Конечно, готова! Давно уже готова! Ты девственница, но не святоша. Пора бы уже избавиться от этого досадного недоразумения между твоих бедер и наслаждаться жизнью, как все нормальные девушки. Ты и так ждала слишком долго. Тебе почти двадцать!
И вообще: все изменится! Все же изменится? У Кости больше не будет причин бегать от тебя. Давай, сделай это хотя бы ради него!
— Все нормально? — шепчет он в губы. Запутавшись, как в пледе, в своих мыслях, я и не заметила, что он уже повалил меня на спину, навис сверху и продолжает целовать, спускаясь теперь губами по обнаженной шее.
— Да, конечно, а что такое? — не понимаю я.
— Ты как-то зависла… и перестала отвечать мне.
— Прости, прости, все отлично, все прекрасно, — я растягиваю губы, чувствуя себя сейчас Кирой с ее сияющей и холодной белозубой улыбкой, а никак не самой собой. Но Костя не замечает подвоха, оно и к лучшему. Он продолжает целовать меня, стягивает через голову мою футболку, рассыпая каскад светлых волос, путается в них пальцами, дышит громко и рвано куда-то в шею, потом целует ключицы, грудь, покрывшуюся мурашками от холода, спускается еще ниже, и я невольно втягиваю живот, чувствуя на коже мокрые мужские губы…
Блин, зачем я это делаю?
Он вроде бы нежен, но мне начинает казаться, что недостаточно. Он сдергивает с меня домашние спортивные штаны, и на мгновение мне даже кажется, что он груб. Его поцелуи становятся требовательней, но реже, и я думаю, он слишком торопится. Он мнет мое тело пальцами, и я напрягаюсь, словно пытаясь отразить его прикосновения, окаменеть, не дать себя сломать…
Да что за херня!
С чего бы ему ломать меня?!
Я снова трясу головой, стараюсь забыться, ощутить тепло, но вместо этого ощущаю его каменный стояк в штанах и понимаю, что ни о каком возбуждении с моей стороны нет и речи. Я только растеряна и напугана.
6 глава. Неудачная попытка и побег
— Да что с тобой не так? — голос Кости звучит уже не так ласково, как в первый раз, скорее раздраженно. — Ты же сама хотела этого, в чем проблема?
Он стаскивает с себя футболку, обнажая поджарое, гибкое тело, и я скольжу дрожащими пальцами вдоль его ребер, припадаю кожей к коже в надежде ощутить тепло и желание. Глажу его живот, перемещаюсь ладонями на спину, обнимаю, касаюсь пальцами выпирающих лопаток. Костя целует меня часто и беспорядочно — куда попало, все ниже и ниже, потом подцепляет резинку трусов, стягивая по бедрам кусочек ткани. Теперь мысль ощутить его пальцы внутри уже не кажется мне такой уж возбуждающей и приятной. Я инстинктивно свожу ноги вместе, но он все равно разводит их, протискивается между, слюнявит пальцы и касается меня там… Я дергаюсь от первого прикосновения, а потом Костя растерянно сопит мне в ухо:
— Да ты почти сухая…
Он на мгновение убирает руку, и мне кажется, он вот-вот скажет: ладно, любимая, ты сегодня не готова, давай в другой раз, — но вместо этого он подносит пальцы к моим губам и тоном, подсмотренным в каком-то тупом порно, требует:
— Соси!
Видимо, это должно выглядеть сексуально, но у меня вызывает только отторжение. Чтобы пересилить себя, я закрываю глаза и все же открываю рот, позволяя ему засунуть внутрь два пальца по три костяшки — до упора, так что в горле возникает рвотный рефлекс.
Я все еще пытаюсь расслабиться, уговариваю себя, мысленно проклинаю, но внутри уже начинает нарастать паника.
Все это точно не должно было выглядеть вот так.
Пальцы у него на вкус какие-то солено-кисловатые, и я отчетливо ощущаю кончиком языка кромку его ногтей. Он наконец вытягивает их наружу, так что за ними скользят нити густой слюны, и снова отправляет ко мне между ног. Елозит долго и настойчиво, пока я сжимаюсь, каждую секунду готовая ощутить боль. Короткое прикосновение к клитору вызывает укол возбуждения, но приятное ощущение тут же замолкает, как только он засовывает один палец внутрь.
Ощущение болезненной