Читать интересную книгу Война на улицах - Питер Кейв

Все более отчаиваясь, Софридис попытался улыбнуться.

— Я же вам сказал — я ничего не сделал. Просто я себя плохо чувствую, а больше ничего. Должно быть, съел что-то не то.

Нет, не помогло. Теперь Карни был твердо убежден, что пахнет жареным. Он присмотрелся к лицу Софридиса с большим вниманием.

— Должен признать, что ты действительно сегодня плохо выглядишь, — согласился он. — Мне даже кажется, что ты очень болен, как попугай из анекдота.

Он секунду помолчал.

— Знаешь, что мне пришло в голову, Тони? Мне кажется, что ты только что получил передачу, а тут и я случился на твоем пути. Мне кажется, у тебя где-то запрятана куча всякой гадости. Именно так я и думаю. Остается вопрос: что и где?

Карни неожиданно схватил Софридиса за руку и заломил ее ему за спину, заставив сложиться пополам. Потом подтолкнул его к своей машине и достал оттуда наручники. Защелкнув их на запястье Софридиса, вернул его к «вольво», опустил боковое стекло и прикрепил другой конец наручников к дверце.

— А теперь давай посмотрим, что у нас здесь есть, — предложил Пол и вернулся к своей машине за мощным электрическим фонариком.

Казалось, в «вольво» было пусто, что изрядно расстроило Карни. Софридис молча наблюдал за тем, как полицейский тщательно осматривал пространство под сиденьями и за их спинками, в отделении для перчаток и под доской с приборами.

— Видите, я же вам говорил, что ничего такого не совершил. Почему бы вам меня не отпустить, мистер Карни? — взмолился Софридис с надеждой в голосе.

Карни покачал головой.

— Мы еще только начинаем, Тони. Согласись, что нельзя прерывать веселье в самый неподходящий момент. Ты как считаешь?

Закончив осмотр салона, он выпрямился.

— Вот и хорошо, а теперь посмотрим, что у тебя в багажнике.

Софридиса вновь обуял панический страх.

— Послушайте, что я вам скажу. Может, мы с вами договоримся? — вырвалось у него.

На Карни его слова не произвели большого впечатления.

— Говори, говори. А что ты конкретно имеешь в виду, Тони?

Софридис схватился за это, как утопающий за соломинку.

— Я знаю парочку новых ховыр, где можно достать крэк. Они только что открылись. Я могу назвать вам имена... адреса... указать время, когда их лучше всего брать.

Карни хитро улыбнулся.

— Ты и так мне все расскажешь, когда я отведу тебя в участок, — напомнил он. — Ты сможешь полностью облегчить душу, как только увидишь стены камеры. Так что придумай что-нибудь получше.

Софридис достиг той стадии отчаяния, когда уже соломинка кажется спасательным кругом.

— А как вы посмотрите на то, что я вам выдам преступника в упаковке? Причем не какую-то там мелочевку? — предложил он. — Вы же знаете, что я мелкая рыбешка. Вы же это хорошо знаете, мистер Карни.

Карни задумался. Соблазн был велик.

— А кого это ты имеешь в виду? — спросил он.

Софридис назвал первое имя, которое пришло ему в голову:

— Как насчет Джека Мотрэма? У него можно за раз взять килограммов десять.

Карни тяжело вздохнул. Он понял, что этот мерзавец пытается его надуть.

— Джек Мотрэм не стал бы на тебя мочиться, если бы у тебя полыхала задница, — сказал он уничтожающе. — И перестань дергать за цепь. Понял?

Он вытащил из кармана ключ от наручников и отстегнул конец, прикрепленный к дверце машины. Схватил Софридиса за шиворот, приволок его к багажнику и сунул туда носом.

— А теперь, чтобы потом не было жалоб на то, будто улики тебе подбросили, открывай сам, и мы посмотрим, что скрывается в ящике Пандоры.

На какое-то мгновение у Софридиса появилось желание попытаться вырваться и бежать. Как бы почувствовав это, Карни покрепче сжал пальцы на его воротнике.

— Лучше бы тебе об этом и не помышлять, Тони. Я догоню такой жиртрест, как ты, в пределах двадцати метров. Да и может произойти несчастный случай при попытке сопротивления аресту, а нам обоим этого бы не хотелось, не правда ли?

Софридис обмяк, уразумев, что его карта бита. У него сердце заколотилось так что казалось, могло вырваться из груди, когда Карни открыл багажник и направил туда луч фонарика. Свет вырвал из темноты скрюченное тело.

Карни не был готов увидеть то, что предстало его глазам, и открывшаяся картина его потрясла. Вначале это было отвращение, а потом его охватила дикая ярость, когда он увидел ее остекленевшие глаза, выделявшиеся на бледном избитом лице.

— Боже праведный! — воскликнул Карни и тяжело, глубоко вздохнул. Тело его содрогнулось от шока и гнева.

В этот момент Софридиса охватило непреодолимое желание бежать. Недолго раздумывая, он вырвался из цепкой хватки Карни и ударил его коленом в пах.

Карни среагировал моментально, но недостаточно быстро, чтобы избежать удара. Скрючившись от боли, он еле устоял на ногах. После того ужаса, который он увидел в багажнике, да от физической боли Карни утратил самообладание. Глаза заволокла красная пелена ярости. Одно наложилось на другое: усталость, недовольство работой, крайнее отвращение к подонкам типа Софридиса. Он вскинул тяжелый фонарь и ударил торговца наркотиками в висок, разбив стекло. Софридис заорал от боли, тогда Карни сильно двинул его кулаком в солнечное сплетение, а затем добавил по уху, и парень кулем обмяк на асфальте. Последовало еще несколько ударов, Пол уже не владел собой и нашел выход в слепом, бессмысленном насилии. Все закончилось, когда он ткнул Софридиса носом в труп девушки и вдавил в подонка массивную крышку багажника.

Софридис в последний раз простонал и затих.

Духовно опустошенный и вконец вымотавшийся Карни прислонился к машине, тяжело дыша и чертыхаясь. К нему вернулось сознание, и он понял, что зашел слишком далеко.

* * *

Сержант за стойкой не приветствовал его улыбкой, когда Карни пришел в участок утром того же дня.

— Простите, сэр, старший инспектор велел сказать вам, чтобы вы поднялись к нему, как только появитесь.

Карни кивнул. Он этого ожидал.

— Спасибо, сержант.

Он направился сразу же к кабинету Мэннерза и постучал в стеклянную дверь костяшками пальцев.

— Входите, — послышалось из-за двери коротко и резко. Инспектор мрачно посмотрел на входившего Карни. — Присаживайся, Карни, — бросил он, указывая на стул.

Карни послушно сел. Сердце у него ушло в пятки. Тот факт, что Гарри Мэннерз обратился к нему по фамилии, предвещал мало хорошего. Выволочка, которую ему надлежало получить, обещала быть суровой. Он обратил на своего начальника взгляд, в котором, как он надеялся, можно было легко прочитать раскаяние.

Прошла минута напряженного молчания, прежде чем Мэннерз вновь заговорил.

— Тони Софридис находится в Королевском Северном госпитале, — объявил он безучастно. — У него в двух местах проломлен череп, сломана рука, порвана селезенка и сломано три ребра.

Карни не смог сдержаться и взмолился в оправдание:

— Боже мой, сэр, но вы же видели, в каком состоянии та девушка?

Мэннерз кивнул.

— Да, я видел обоих.

Он помолчал, потом тяжело вздохнул.

— Черт бы тебя побрал, парень, что с тобой произошло? Разве не понимаешь, что мог убить его?

Карни опустил голову, хотя он явно не смирился.

— А что мне было делать? Погрозить ему пальцем и сказать, что он не прав? Послушай, Гарри, я знаю, что потерял контроль над собой, и я очень сожалею, что так получилось.

Мэннерз с сомнением покачал головой.

— Боюсь, на этот раз твоего раскаяния недостаточно.

Впервые Карни понял, что ему грозит отстранение от обязанностей, а то и увольнение. Ему оставалось рассчитывать только на их совместную многолетнюю работу и дружбу.

— Не может быть, чтобы все было так уж плохо. Неужели ты не можешь меня отмазать? Ведь можно же как-то выкрутиться? Сопротивление, оказанное при аресте, получил травмы при попытке к бегству...

Он не умолкал, изучая выражение лица начальства.

Мэннерз снова покачал головой.

— Не уверен в том, что мне это удастся, и не убежден, что мне надо это делать, — сказал он. — Дело сводится к тому, что ты мог его просто арестовать, но не воспользовался своим шансом. И это далеко не все. Вдобавок ты избил подозреваемого до полусмерти. Так в полиции не поступают, и ты это знаешь не хуже меня. Вел ты себя неосторожно и превысил свои полномочия. К тому же это опасно.

Он помолчал, вздохнул и заключил:

— Да и не в первый раз ты угодил в такую переделку.

В глазах Карни появилась мольба.

— Боже, Гарри, не пытайся мне еще и лапшу на уши повесить. Действительно, за пятнадцать лет службы три изолированных инцидента. Я всегда был образцовым полицейским, и ты это знаешь не хуже меня.

Мэннерз с сожалением кивнул.

— Да, ты был хорошим полицейским, Пол. Но есть у тебя одна черта, из-за которой ты всех нас ставишь под угрозу: ты забываешься и не способен действовать строго в рамках закона, вступая в борьбу с правонарушителями. И я не считаю, что могу и дальше рисковать.