Читать интересную книгу Шотландская сага - Джеймс Мунро

— Как смеешь ты разговаривать со мной в подобном тоне! — На мгновенье показалось, что Джеймс Кэмерон ударит его, но он вовремя опомнился. — Ты еще пожалеешь об этом, Маккримон…

— Нет. У вас есть власть, чтобы наказать меня за мой поступок, но я о нем не сожалею. Если я и жалею о чем-то, то это только о том, что дожил до таких времен, когда сын Чарльза Кэмерона растоптал все, что было дорого его отцу. Ты разорил людей из клана отца и опозорил его память.

— Убирайся! Сейчас же уходи из моего дома! Я разберусь с тобой потом…

— Прежде чем я уйду, я должен сделать еще кое-что, что причиняет мне гораздо больше боли, чем ты можешь себе вообразить, Гленелгский Кэмерон.

Хью Маккримон вытащил волынку из-под мышки и посмотрел на нее с любовью.

— Мне ее подарил твой отец, когда назначил меня главным волынщиком. Она вела полк в бой в тот день, когда он погиб, и я играл на ней над его могилой во Франции. Это единственная моя собственность, которой я горжусь, напоминание о храбром человеке, но такие сантименты теперь бессмысленны.

Прежде чем кто-либо догадался о его намерении, Хью Маккримон подошел к огромному камину и бросил волынку в пламя.

Повернувшись снова к Джеймсу Кэмерону, он сказал:

— Я сжег волынку так же, как ты сжег свое наследство. Больше никогда Маккримон не будет играть для Гленелгского Кэмерона.

Хью Маккримон отвесил Джеймсу Кэмерону легкий поклон.

— Всем доброго вечера. А теперь вы можете продолжать свой бал, если у вас еще есть охота.

Глава вторая

Ссылка на каторгу, 1817 год

Отвратительное зловоние настигло Энгуса Росса еще задолго до того, как он увидел этот лишенный мачты, обветшалый, бывший когда-то военным, ставший теперь тюремным корабль. Запах ударил в нос и, казалось, прилип к задней стенки гортани. Это был запах страха, упадка и отчаянья. Это было дыхание корабля, что когда-то был смелым боевым судном, а теперь в его чреве поселилась ужасная болезнь. Шестнадцатилетний Катал задрожал от холода и дурных предчувствий, и Энгус Росс попытался подбадривать его, положив руку ему на плечо.

Корабль, перевозивший заключенных из Шотландии, стал на якорь на реке Темзе, когда уже стемнело. К утру пополз с моря плотный, липкий туман, клубясь по реке. Он принес с собой холод не по сезону, и закованные в цепи заключенные, размещаясь в ожидавшей их лодке, погоняемые руганью нетерпеливых матросов, дрожали. На судно нужно было перевезти пятнадцать заключенных, все — бывшие узники тюрем Высокогорья.

После двадцати минут тяжелой гребли, лодка ударилась о борт корабля рядом со сходнями. Темная масса тюремного судна маячила над ними, неясные лица появились за крепкими решетками, закрывающими небольшие иллюминаторы по бортам корабля. Изнутри рос хор насмешливых выкриков и циничные советы «С прибытием вас!», «Спрячьте свои деньги подальше, а то капитан их конфискует!»

Первый час на корабле был сплошной цепью унижений, и, похоже, судебные власти именно на это и рассчитывали. В камере, похожей на клетку, под взглядами полудюжины охранников, каждый был принужден отдать все мало-мальски ценное, что еще у него оставалось. Затем с него моментально снимали цепи и требовали раздеться догола. За этим следовал небрежный медицинский осмотр, проводимый хирургом, чье дыхание было тяжелым от бренди, несмотря на ранний час. После того как хирург констатировал отсутствие новых болезней, которые горцы могли бы принести с собой, их силой заставили принять ванну в холодной речной воде.

Затем дрожащим от холода заключенным выдали грубую рубашку, которая буквально натирала кожу, пару холщовых брюк и башмаки. Все это швырнули им, даже не позаботившись о размерах. Когда все были одеты, на руки и на ноги опять надели кандалы, а гигант-кузнец приковал каждому к правой щиколотке гирю, весом по крайней мере пятнадцать фунтов. Это, как им сообщил один из охранников, на случай если кому-то забредет в голову броситься вплавь к берегу.

И в заключение, все вновь прибывшие не были обойдены вниманием тюремного цирюльника, целью которого, как оказалось, было определить, как близко к черепу он сможет срезать волосы своей жертвы, не сняв с него кожу.

Подготовленных подобающим образом к своему новому положению заключенных под стражей проводили в камеры кормовой части судна. Ступая неуклюже от боли, причиняемой кандалами, которыми они были прикованы друг к другу, они побрели к месту, где был люк, прикрытый тяжелой кованной из железа крышкой. Он вел на одну из нижних палуб. Крышку невозможно было открыть, иначе как при помощи тяжелых деревянных дубинок охранников, да и то последним пришлось приложить немало усилий.

Первый заключенный из новеньких получил приказ войти внутрь. Однако в нос его шибануло таким запахом, что узник отшатнулся. Но немедленно был схвачен двумя тюремщиками, которые просто столкнули его в темную яму, совершенно не считаясь с другим заключенным, который был прикован к нему, к счастью, достаточно длинной цепью. Крики внизу свидетельствовали о том, что узника поймали на лету его сокамерники, и теперь еще один шотландец неуклюже гремел цепями, спускаясь по лестнице.

Энгус Росс последним ступил на лестницу, и ему пришлось быстро пригнуть голову, чтобы избежать удара от стремительно захлопнувшейся за ним тяжелой крышки люка. Похоже, тюремщики опасались, что к ним пристанет зловонный дух, исходящий из адского чрева.

Внутри, когда все вновь прибывшие сгрудились вместе, заключенные-старожилы, окружив их, забросали вопросами о жизни на свободе, об их родных городах и о преступлениях, за которые они несли наказание. Одновременно руки, искусно владеющие воровскими навыками, обшаривали их карманы, в надежде, что тюремные власти позволили им оставить при себе что-нибудь, представляющее хоть какую-то ценность.

Среди всей этой толпы оборванцев только один-единственный заключенный был родом из Шотландии. Небольшого роста, светловолосый карманник из пригорода Глазго, он проявлял показную радость, что попал наконец в компанию своих соотечественников. Решив, что Энгус Росс главный в этой группе заключенных, он быстро осмотрел его с головы до ног и, подмигнув, сказал тихим заговорщицким голосом:

— Вам нечего беспокоиться, я прослежу, чтобы вам здесь было хорошо. Нет ничего, чего бы Чарли Кемпбелл не знал бы о жизни на борту «Ганимеда»— и не у всех столько друзей на тюремном судне.

— Ты тут уже давно? — После продолжительного молчания Катал Росс почувствовал, что необходимо что-то сказать дружески настроенному жителю Глазго, поскольку никто из его товарищей не намерен был поддерживать с ним разговор.

— Да, три года.

— Три года? Неужели так долго дожидаться отправки в ссылку? — резко задал вопрос Энгус.

— Нет, вас отправят в конце месяца — но только не меня. — Хитрый взгляд и подмигивание повторились.

— У меня есть сомнения, что на каторге ожидает счастливая жизнь. У меня тут есть некоторое влияние. Друзья, где надо. Я отсижу свои положенные семь лет тут, на борту «Ганимеда».

Мердо Росс нахмурился.

— А я бы попытал счастья на каторге. По крайней мере там будет чем дышать. Я не могу представить ничего хуже, чем сидеть в этом набитом битком месте, как червь в земле.

— Не волнуйся, парень. Тебя поведут на свежий воздух — и сегодня же. Вы выбрали плохое время для визита к нам. Когда уйдет ночная смена охранников и прибудет дневная, нас всех высадят на берег на работу! Надеюсь, что вы хорошо справляетесь с дроблением камней, потому что именно это вам и предстоит. Разбивать камни и бросать их в реку, чтобы получился волнорез, вот там, у доков.

— А как же наш отец? У него только одна рука. Он не сможет разбивать камни…

— Ему придется научиться держать молот своей единственной рукой — каждый должен делать, сколько ему положено. Никому не удастся увильнуть от работы, по крайней мере пока я отвечаю за камнедробильную бригаду, — вступил в разговор большой человек с выбритой головой и налитыми кровью водянистыми глазами.

— Я буду делать, сколько положено, но не больше.

— Я прослежу, в противном случае ты можешь потерять и последнюю руку.

На смех великана эхом откликнулось несколько других заключенных.

Он переключил свое внимание на Катала и неожиданно протянул руку и ущипнул Катала за щеку.

— Ты — красивый мальчик. Как тебе понравится быть прикованным ко мне вместо этой унылой компании? Я прослежу, чтобы о тебе позаботились. Ты никогда не будешь голодным — и тебе всегда достанется чарка или две. Да… Я думаю, тебе лучше придти ко мне под крылышко.

Его хватка стала нежным поглаживанием, и Энгус Росс быстро шагнул вперед. Прежде чем великан смог угадать его намерение, он размахнулся и манжетом кандалов ударил его сбоку по челюсти. Великан упал на колени от неожиданности, оглушенный, но помотал головой, издал яростный вопль и стал подниматься, не сводя глаз с Энгуса. Он так и не увидел удара, который нанес по его лысой макушке Мердо Росс, сжав обе руки в кандалах.