Естественно, что перед заходом, первый помощник капитана собрал нас всех на собрание и провёл беседу о поведении советского моряка в иностранном порту. Помполит (помощник капитана по политической части) отвечал перед Родиной за наш моральный облик и был обязан беречь нас от пагубного влияния буржуйских радостей жизни, что бы мы не опозорили светлого облика строителя коммунизма и оставались достойными гражданами великой советской державы. И по всему выходило, что постыдным и вредным было всё, к чему мы, неразумные, так стремились. Я не берусь судить, был ли наш помполит истинно верующим коммунистическим «совком», но отоварку он возил домой не меньше остальных.
После оформления соответствующих портовых формальностей экипажу было дано «добро» на сход. Не все сразу, а по очереди, правда. Когда подошла наша очередь, мы четверо и с нами старпом, сошли на берег. Впервые я ступил на чужую землю. Ходить в городе разрешалось только пятёрками. На четверых рядовых приходился один командир. Правило держаться вместе и возвратиться в строго назначенное время должно было выполняться неукоснительно, так требовала «Инструкция». Выведя нас за ворота порта, старпом назначил время и место встречи, а сам удалился в одиночестве, плюнув на «Инструкцию». Мы же, четверо первоходов, остались один на один с неведомой и загадочной страной, таящей множество тайн и горы сокровищ.
Первая встреча с неведомым капиталистическим миром почему-то не оказала на меня должного впечатления. Нет, конечно, меня поражало обилие разных товаров на прилавках магазинов, потоки красивых автомобилей, яркая реклама, аккуратные и ухоженные домики местных жителей. Но я воспринимал это как должное. Ведь слышал же я, что там всё есть. Приятно удивило меня то, что люди были самые обыкновенные, улыбались, пили пиво в баре, гуляли с детьми и собаками, жили обычной жизнью. И даже большие серьёзные полисмены в чёрной форме с дубинками и наручниками не собирались хватать нас и бить только за то, что мы советские. Вообще никто не обращал на нас внимания, разве что продавцы в магазинах бросались помогать нам в выборе товаров. Никогда раньше я не видел продавца, который бы улыбался тебе и непременно хотел бы продать свой товар. В советском магазине такого просто не возможно было представить.
Потом был «ченьчь», по разному удачный, но всегда по обоюдному согласию сторон. И был мучительный выбор: на что потратить свои жалкие валютные ресурсы. Хотелось всего, моглось очень мало. Деньги кончились очень быстро и в оставшееся до отлёта время мы бродили по городу, узнавая всё новые подробности капиталистического быта. Но увидев всё своими глазами, я ещё продолжал верить в светлое будущее социализма, ибо вера эта вбивалась в мои мозги с младых ногтей. Прозрение пришло позже.
А пока предстоял длительный ремонт судна и руководство решило отправить домой большую часть команды, в том числе и всех практикантов. Первый мой рейс заканчивался, но приключения продолжались.
В назначенный день погрузились в автобус и отправились в аэропорт. Летели с пересадкой в Монреале и далее через океан в Москву. Домой! Домой! Домой! Первое возвращение на Родину после первой долгой отлучки. Там ждут. Там встречают. Но хрен там! Опять Природа внесла свои коррективы. Москва не принимала по метеоусловиям и нас посадили в Киеве. Родина встретила нас настороженными взглядами пограничников и охотничьим азартом таможни. Перетряхнули всё тряпьё, заботливо уложенное в сумки. Тщательно проверили отоварку. Нет ли контрабанды? Увы, в этот раз им не повезло. Добыча ускользнула из цепких лап. Всё разрешённое было по нормам. Самолёт в Москву ждали долго. Спасибо Аэрофлоту, накормили в ресторане аэропорта.
Москва тоже не обрадовалась нашему прибытию. Самолёт для дальнейшего перелёта улетел без нас. Аэропорт «Шереметьево-2» - большой и современный по тем временам, совершенно не приспособлен для длительного пребывания в нём группы беспризорных моряков. Даже просто присесть там оказалось негде. В транзитном зале были кафе и бар, но что там делать без денег? Семьдесят человек со своими пожитками расположились на полу посреди зала. Старшим группы был старпом. Он постоянно куда-то пытался дозвониться, но похоже там его не ждали. Агент, который должен был нас встретить, не появлялся. Народ начал нервничать. Другие клиенты аэропорта, дико озираясь на нас, проскакивали стороной. Некоторые наши ушлые рыбачки уже продали кое- что из отоварки и потянулись в бар за водочкой. Как известно, русские тихо пить не умеют, а тем более обиженные невниманием к себе рыбаки. Администрации аэропорта такая ситуация тоже не нравилась и они решили избавиться от нас. Подали большой автобус и отправили нас во Внуковский аэропорт. А это уже аэропорт внутренних линий и обитали там обычные советские граждане. Там был зал ожидания, там мы не выделялись из прочей толпы и находились вне поля зрения иностранных пассажиров. Не прошло и двенадцати часов, как появился злосчастный агент. Подвыпившие тральцы готовы были порвать его как Тузик грелку. Его спасла пачка денег, которую он привёз и роздал нам в качестве приходного аванса. Все хотели побыстрее получить свои грошики и про экзекуцию забыли. Старпом смотрел как его подопечные получают деньги и лицо его мрачнело от нехороших предчувствий. А вернее он знал что будет. Ведь он летал уже не первый раз. И началось! За исключением нескольких зелёных пацанов, все ринулись к злачным местам залить алкоголем голод и поднять настроение. Я ужасно был голоден и в числе немногих отправился в столовую. Старпом в отчаянии, а может по привычке, решил, что если пьянку нельзя предотвратить, то её надо возглавить и организовать. С этой-то мыслью он и присоединился к большинству. Семь бед - один ответ. И пошла гульба. Шмотки сторожили по очереди те, кто не бухал. Когда объявили посадку на наш рейс, каким-то чудом удалось собрать всех. Но вот переместить эту массу пьяных мужиков в салон самолёта оказалось почти невозможно. Пьяных в самолёт не пускают, но и оставлять тела товарищей не дело. Упрашивали чуть ли не на коленях, клялись всем святым, что будем вести себя тихо. Когда заносили тела в салон самолёта, стюардесса в истерике бросилась к командиру. Она наверняка уже была знакома с пьяными рыбаками и новая встреча её не воодушевила. Командир лайнера пригрозил привязывать буянов к креслам и дал добро на посадку. Немногим, кто стоял на ногах, пришлось изрядно попотеть, пока перенесли всех лежачих в самолёт. Загрузили всех без потерь. Короткий перелёт я не помню. Почти суточная нервотрёпка и совсем незначительное количество алкоголя «срубили» меня как только я рухнул в кресло. Дома, в аэропорту, меня уже никто не встречал. Мы опоздали почти на сутки. Пришлось брать такси. А таксист, почуяв поживу, запросил с меня три счётчика. Торговаться я не стал. Домой хотелось до смерти и деньги для меня тогда не имели значения.
Впереди героя-моряка ждали ласковые объятия родителей, крепкие рукопожатия друзей и сладкие поцелуи подруг.
Ледокол
Довелось мне поработать на одном старом паровом ледоколе. Звался он «Волынск». В своём роде знаменитое сооружение. Построенный в Германии, в 1914 году, он, после небольших перестроек, доходил до своего 75-и летия и был с почётом передан в морской музей одной маленькой, но гордой прибалтийской республики. Тогда она ещё не вышла из состава СССР. У нас самих, средств на сохранение исторической реликвии не нашлось. Надо пояснить, что это был второй проект русского ледокола после макаровского «Ермака». Первый в мире ледокол, детище передовой инженерной мысли, построенный по проекту адмирала Макарова, тоже не был сохранён и растворился в мартеновской печи вместе с прочим металлоломом. Ну что ж, в нашем огромном государстве пропадали ещё и более ценные исторические артефакты. А тут какой-то кусок металла. Так пусть уж лучше «Волынск» сохранится у них, чем пропадёт у нас.
Принадлежал ледокол тогда одной военной организации, призванной обеспечивать боеготовность Военно-морских сил нашего государства. И по мере сил обеспечивали. Согласно штатного оклада. Сочетание военного командования и гражданских специалистов рождало множество курьёзов и недоразумений. Но об этом потом.
Работал я котельным машинистом, а проще кочегаром. Правда, уголь лопатой не кидал, так как котлы уже были переделаны под мазут. Первый раз, спустившись в кочегарку, я с ужасом подумал как я буду управлять этими огнедышащими монстрами. Жутко было смотреть на эти ревущие топки. Автоматики конечно же не было ни какой. Лом, кувалда, факел и «мартышка» (специальный ключ для больших клапанов) - вот и вся автоматика. И тем не менее, человек привыкает ко всему. Я привык не бояться огненной стихии топок. С лёгкостью научился управляться с двумя, затем и с четырьмя котлами. Но работка была ещё та… До стерильности в кочегарке было далеко, но мы после каждой вахты мыли пайола