— Нет, мы не говорили об этом.
Мужчина оглядел меня с ног до головы и сдержанно улыбнулся своим мыслям. Он больше походил на восковую фигуру. Высокомерную, с холодным взглядом, выдержанную. В нем не было по сути ничего, что могло бы располагать к себе, кроме внешности. И после его длинного монолога меня била дрожь от страха.
— Я должен передать Вас обратно Шарлю.
Совершенно не хотелось возвращаться в тот дом, к той женщине в длинном платье с тугим пучком, к непонятному Шарлю Агейскому, который владел огромным количеством земли и каким-то морем. Но лучше к ним, чем находиться рядом с этим человеком.
— Не бойся, — неожиданно ласково проговорил Каин. — Шарль строгий, но справедливый. И он поможет верно сориентироваться в нашем мире. Вы попали в хорошие руки, девочка.
Где-то я уже это слышала.
2
Вернули беглянку на редкость быстро. Через каких-то тридцать минут я уже находилась в главной зале большого дома Графа Агейского и ждала уготованной участи.
Шарль был широким в плечах пожилым мужчиной, в некогда темных волосах часто блестели нитки седины, карие глаза смотрели твердо. Классический образ стареющего человека. Он не мерил шагами комнату, спокойно сидел передо мной в высоком кресле у камина и пил маленькими глоточками ароматный горячий глинтвейн. Мы уже были представлены друг другу, он поцеловал мою все еще дрожащую руку, попросил Алию (именно так звали женщину в стальном платье, по совместительству, супруга главы дома) принести гостье домашние туфли, чай, а для него глинтвейн.
Темные глаза внимательно изучали меня, пытливо выверяли каждое движение и ужимку, и он разбавлял ничего не значащий треп такими же незначительными шутками. Он как будто даже пытался понравиться, расположить к себе. Рассказывал чудные истории и часто риторически вопрошал «Ты представляешь?!». Я не представляла, но дружелюбно кивала, тоже надеясь понравиться ему. Ведь теперь от него зависит завтрашний день.
— Давайте к делу, — наконец, набралась храбрости и перебила Шарля.
Чай приятно горчил. С чем он? Зверобой?
— К делу, — задумчиво повторил Шарль. — Ты права, уже можно. — Кустистые брови меланхолично дернулись. Вряд ли сейчас он расскажет подробности, возможно, слегка введет в курс дела, чтобы не перегружать мозг. Да и переживает, что испугаюсь. — Наш мир имеет имя Ромал. В отличие от того, где жила ты, у нас неотъемлемой частью быта является магия. — Он вздохнул и, вероятно, решил показать сразу на примере: переместил бокал в левую руку без какого-либо участия частей тела. Силой мысли. Левитация? Телекинез? Как это правильно называется? Перехватило горло.
То, о чем на Земле говорят неверяще и даже немного высмеивают, но неумолимо тянутся, пытаются постичь, научиться. Волшебство.
Не было видно никаких натянутых лесок или ловкости рук, бокал действительно самостоятельно переместился в другую ладонь, неизвестно чем ведомый.
Чуть подалась вперед, рассматривая посуду и руки Шарля и надеясь заметить подвох.
Он повторил трюк снова с виртуозностью шулера и с некоторым азартом циркового мошенника в глазах.
— По-настоящему? — уточнила я, отказываясь от беснующейся логики.
— По-настоящему, — подтвердил мужчина.
Надо же. Бывает все-таки.
Значит, и камин Вером был зажжен с помощью волшебства. Тогда, в его доме.
Мысли закружились вихрем. Правда ли не сон? На самом деле ли я все это вижу?
В голове прокручивались последние события, они были смазанными и казались невозможными. Слишком быстро, слишком много… и все не то.
Стало удручающе страшно.
Я схожу с ума, или мир вокруг правда изменился? Как такое вообще возможно?
Но вполне осязаемый Шарль сидел напротив и терпеливо ждал, когда мой взор прояснится. Искрит камин, согревая пламенными языками. Покусанный на нервах язык неприятно напоминает о себе.
Качаю головой, будто в прострации, отрицая увиденное, почувствованное, но не принятое мозгом.
— Я не верю в происходящее. Так не бывает.
Это уже стало мантрой.
Мужчина окончательно растерял смешливость. На настороженные взгляды, полные заботы, отвечать не было желания, и я упорно прятала глаза в блуждании по комнате, полу, стенам.
Глубокое кресло стало спасительным углом, я забилась в него испуганным маленьким зверьком с недоверчивыми резкими движениями, с запутавшимися мыслями.
Мягко скрипнула дверь за спиной, но увлекшись размышлениями о сумасшествии, я этого не заметила.
Мутная тяжесть появилась в затылочной части головы внезапно и даже стала своевременной, поплыли предметы перед глазами.
— Нужно поспать, — где-то вдалеке звучал знакомый голос. Как будто родной. Он обещал, что все наладится. Переход в сон остался незамеченным.
Когда проснулась, стояла глубокая ночь. Бархатная темнота окутывала комнату, свет луны не позволял все окрасить в черный цвет.
Нынешняя комната отличалась от той, где мне пришлось проснуться в прошлый раз.
Я медленно спустила ноги с высокой кровати и уткнулась в холодный каменный пол. Высокие окна были раскрыты, занавески легко колыхались от ночного ветра. Вытянув руки перед собой, будто боясь потерять равновесие и визуальный контакт, я осторожно двинулась вперед.
Холод пола пробирал раненные ноги с непривычки. Шаг, два, три. Теплый ветерок обнял лицо. Я задохнулась в очередной раз от страха. Слезы проступили на глазах.
Ничего не закончилось, я не проснулась.
Город тонул в тишине. Дома жителей располагались несколько поодаль, через широкий двор с фонтанами и яркими фонарями, хаотично разбросанными по газону. Вероятно, это был парадный вход, который мне не довелось увидеть, сбегая с другой стороны.
Ветер еще раз лизнул лицо, давая почувствовать сладкий запах цветов сада. Послышался где-то совсем далеко звук скрипки. Мелодия была такой тихой, что пришлось напрягать слух. Красивая игра, сказочная мелодия. Ничего подобного ранее мне слышать не доводилось. И слезы снова покатились из глаз.
Чувство неизбежности остро сжало в объятиях. Понимание того, что вряд ли удастся вернуться домой, захлестывало. И мой кот умрет от голода, прежде, чем кто-то из друзей решится проверить по какой причине так долго не отвечают телефоны и электронная почта.
Я еще долго стояла возле окна, слушая тихий плач струн, не в силах оторваться и уйти. Становилось легче и спокойнее, прекрасная скрипка если не избавила от страданий, то однозначно притупила их. Верно говорят, что музыка исцеляет. А уж в волшебном мире и подавно.