- Друг мой, дела судебные требуют точности. Я могу свидетельствовать, что вы в тот раз менялись медленно. Но я не имею права утверждать, что вы всегда меняетесь медленно. Не знаю, что и делать с вами. Взять под наблюдение? Нет оснований. Обязать вас являться в отделение трижды в сутки? Для вас затруднительно и неприятно. За что такое наказание? Вероятно, лучше всего, если бы вы с нами поддерживали деловой контакт. Как вы относитесь к тому, чтобы поставить ваши способности на службу правопорядку? Тут вы волей-неволей всегда у нас на глазах.
Я заинтересовался. Впервые вырисовывалась практическая польза из моего невероятного метаморфоза.
- Например? - спросил я.
Майор полистал папки на столе.
- Ну вот пример. Недавно из мест заключения прибыло в Москву некое лицо... с богатым прошлым. В общей сложности в разное время заработало сто четырнадцать лет. Фигура в уголовном мире. И нет уверенности, что оно хочет порвать с прошлым, это лицо. Дня через три оно встречается со своими прежними друзьями-однодельцами, возможно, затевается что-либо противозаконное. Вот мы могли бы задержать одного из приглашенных и показать вам, а вы бы, надев его физиономию, направились бы на это сборище и вступили в контакт с возвращением, выяснили бы его намерения.
- Кто? Я? В роли разведчика среди уголовных? Да я на первом же слове разоблачу себя. Не умею притворяться. Вру бездарно.
Пусть простят меня читатели, что я лишаю их этого драматического сюжета. Но я отказался.
- Боюсь,- признался я честно.- Не знаю блатного языка, не знаю блатной жизни, не сумею выдержать роль. "Подвиг разведчика" в кино смотрел с молитвенным восхищением. Не представляю себе, как можно притворяться фашистским офицером среди фашистов и не сбиться ни разу. Какая-то сверхчеловеческая выдержка, самообладание, находчивость. Нет у меня такого таланта, я человек обычный.
- Да, тут особый талант нужен,-согласился майор.- У вас тоже талант, свой, даже более редкий, не прибедняйтесь. Пожалуй, вы правы, ваш талант оберегать надо, а не на карту ставить. Вы особого рода специалист, таких для экспертизы приглашают, не для оперативной работы. Но не вижу пока, в чем вы могли бы пригодиться. Подумайте. Может быть, сами присоветуете.
Я обещал подумать. И придумал. Довольно быстро.
Через четверть часа.
Как раз, когда я выходил от майора, хлопнула наружная дверь, и в приемную ввалились два оперативника. Ввалились, потому что их тянула на поводке громадная овчарка, порывистая, с настороженными ушами.
- Ну как? - спросил майор.
- Ничего не выходит, товарищ майор. Рекс не берет след. Три раза заводили в этот подъезд: то на мусорную кучу тащит, то на детскую площадку, то на верхние этажи. Подъезд же. Разные люди ходят: и жильцы, и дети жильцов. Рекс слов не понимает. Не объяснишь ему, что нужен след мужчины средних лет, щербатого, в выпившем состоянии. Это собачьему уму непонятно.
- Конечно, хорошо бы людской ум приставить к собачьему носу,- вздохнул майор,- но не влезают твои мозги в собачий череп. Значит, раскидывай своими, человечьими мозгами, как объяснить Рексу его задачу...
Вот тут я и подумал, что в моих возможностях сделать обратное. Не мозг к носу приставить, а нос к мозгу - вот решение. Действительно, мозг человека не влезет в собачий череп, но вот ноздри овчарки в моих ноздрях уместятся.
И, прежде чем я дошел до дома, у меня уже был готов проект моего двенадцатого Я - человека-ищейки.
Тут же я позвонил по телефону майору, просил мне достать нос собаки кусочек ткани в спирте.
Подлинные чудеса тем и отличаются от сказочных, что в сказке возможно все, а жизнь соблюдает правила игры. Мой удивительный метаморфоз опирается на некий биологический и биохимический процесс; я вынужден считаться с этим процессом, с теми ограничениями, которые он накладывает.
С одним из ограничений я уже знакомил вас: ограничен темп превращения.
Требуется время, чтобы рассосалась старая форма и возникла новая: на новое лицо - несколько суток, на новое тело - месяц-два.
И еще одно есть ограничение: не все возникает, что захочется. Почему? Потому! Потому, что такие свойства у человеческого организма. Почему у тритона вырастают оторванные ноги, а у человека не вырастают? Почему гусеница превращается в крылатую бабочку, а взрослый человек ве становится крылатым? Потому что такие организмы? Такие свойства моего метаморфоза, мог бы я сказать.
А разве медицина всегда знает, почему лекарство излечивает? Излечивает, и баста. Надо принимать.
Так что исчерпывающих объяснений я дать не могу.
Но если хотите выслушать мою гипотезу, пожалуйста.
Начну издалека. Образцов Сергей - создатель Театра кукол имени Образцова выступал и как автор фильма о природе "Удивительное рядом". Смысл заголовка: рядом с нами, в непосредственной близости, происходят поразительные события жизни. Исследователю мира, творцу, необходимо умение удивляться простым вещам, задумываться над очевидным.
Иначе говоря, чудес полным-полно вокруг. Но ежедневное чудо мы не считаем чудом, хотя оно ничуть не менее удивительно, чем чудо, бывающее редко.
Вот классический пример чуда, бывающего трижды в день - за завтраком, обедом и ужином.
Сидит за столом семья: отец, мать, карапуз с тугими щеками, бабушка с дряблыми и сморщенными. Едят все одно и то же: допустим, куриные котлеты с рисовой кашей. Но почему-то котлеты эти, некогда составлявшие часть тела курицы, и каша, сделанная из семян болотного растения, превращается в мужские твердые мышцы у папы, в нежные женские - у мамы, у малыша - в налитые розовые щеки, а у бабушки - в дряблые, пожелтевшие.
А у Шарика, доедающего свою порцию под столом, та же курятина превращается в лохматую шерсть и виляющий хвост. А у мухи, беззастенчиво гуляющей по тарелке,- в крылышки, хоботок и ноги с подушечками.
"Но так бывает всегда,- скажет читатель,- так устроено".
А читатель-специалист добавит:
"Так устроены организмы. Пища, любая, разлагается в желудке на простые молекулы, как бы на кирпичи, а из тех кирпичей клетки строят белки по заданной программе. Эта программа записана в генах раз и навсегда".
Вношу поправочку:
"Не раз и навсегда. Ведь старая бабушка тоже была когда-то тугощеким карапузом, потом нежной и привлекательной мамой..."
"Да, конечно, программа видоизменяется с возрастом. Изменяется сама собой, не по нашей воле".
"Так вот, представьте себе, что я меняю программу по своей воле. Чудо? Значит, автоматическое изменение программы вы не считаете чудом, а произвольное - чудом? Так ли принципиальна разница?"
"Предположим, вы правы в своих рассуждениях,- скажут специалисты и неспециалисты.- Но тогда, в лучшем случае, вы ускорите или придержите старость".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});