Читать интересную книгу Кровавый кошмар Восточного фронта. Откровения офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» - Карл Кноблаух

Надо было принимать решение! Здесь сидеть было нельзя! Взгляда за гребень «Зенитной» высоты было достаточно, что дальше отсюда в южном направлении идти нельзя. Я решил собрать людей и отойти в Вольфсек, чтобы соединиться с левым флангом батальона.

Я подал команду, и мы одним рывком покинули позицию зенитной артиллерии и укрылись за обратным склоном. Опрос показал печальный результат: четверо убитых. Раненых отправили в направлении Гумбинена. В колонну по одному мы отходили вдоль южной окраины Вольфсека, а потом снова пошли вперед по дороге на юго-восток. У амбара слева от дороги я встретил капитана Тойзена с немногими людьми его штаба. Доложил. Командир сказал мне, что остатки его батальона должны собраться здесь. Обстановка была неясной. Батальон должен, как только стемнеет, занять позицию между дорогами Вольфсек — Кляйнвайлер и Аннахоф — Эггенхоф, в 300 метрах южнее «Зенитной» высоты.

Насколько далеко продвинулись остальные части корпуса «Герман Геринг» и 5-й танковой дивизии, неизвестно. Я еще узнал, что вчера город Гольдап попал в, руки русских. Какой-то старший лейтенант рассказывал, что красноармейцы, прорвавшиеся на территорию рейха 21 октября, учинили резню мирных жителей в местечках Неммерсдорф и Шульценвальде. Большое количество женщин было изнасиловано, а потом зверски убито вместе с детьми.

Вечером, при последних лучах солнца, мы заняли оборону южнее «Зенитной» высоты.

Люди были на пределе физических возможностей. Некоторые засыпали на ходу. Я с большим трудом заставлял своих подчиненных хотя бы слегка окопаться. Я тоже выкопал себе неглубокий окопчик. Впрочем, я надеялся, что мы с восходом солнца пойдем вперед.

Сейчас 2 часа ночи. С ефрейтором я прохожу вдоль рубежа и застаю двух своих спящих солдат. Один из них не просыпался до тех пор, пока я не начал стучать по его ногам. Раньше такой случай повлек бы за собой дисциплинарное расследование. Но здесь и сегодня уже никого дисциплинировать было не нужно. Люди несколько месяцев не выходили из боев и теперь были уже совсем «готовы».

Разбуженный начал бормотать:

— Я больше не могу, господин лейтенант!

Несмотря на темноту, я заметил, что солдат дрожит всем телом, и попытался придать ему морального духа:

— Послушайте, ваши товарищи тоже больше не могут. Если хотите выжить, возьмите себя в руки. Вам еще повезло, что я вас разбудил, а не «Иван», а то бы вы навечно здесь задремали!

Тянущим голосом измученный продолжал:

— Вы про меня доложите, господин лейтенант?

Я заметил, что он уже не контролирует свой подбородок. Но уже не стерпел:

— За кого вы меня принимаете? Я высказал вам свое мнение и жду, чтобы рота могла на вас положиться! Про ваш сон в дозоре я уже забыл!

Я оставил его одного и отправился с ефрейтором дальше. Мы осторожно подобрались к дороге Аннахоф — Эггенхоф и через 200 метров наткнулись на пулеметную точку правого соседа.

Мы обменялись наблюдениями, и я рассказал гренадерам, где наш правый фланг. Двухсотметровый интервал между нами был слишком велик и ничем не прикрывался.

3.10. В 300 метрах перед нами горит огонь, вспыхивая то сильнее, то вновь потухая, в зависимости от того, как его раздувает ветер. Целых полчаса мне не давала покоя эта игра пламени. Я захотел выяснить, что это такое, и позвал к себе трех солдат.

Шаг за шагом, с пальцами на спусковых крючках автоматов, мы подошли к этому костру. Уже в 30 метрах от него мы почувствовали ужасный запах. Наконец, мы подошли к костру. Я приказал вести наблюдение за противником и осмотрел окрестности, насколько позволяла темнота. Ногами в огне лежал мертвый русский и медленно зажаривался, распространяя вокруг мерзкий запах горелого мяса. Мы вытащили «Ивана» из огня, засыпали и костер, и его землей.

Незадолго до 6.00 по цепочке прошла команда: «собраться на левом фланге». Люди начали устало вставать и брести к указанному месту. В колонну по одному мы снова отправились к южной окраине Вольфсека. Остатки батальон собрались у отметки 49,7 в 500 метрах юго-западнее Вольфсека.

К этому времени взошло солнце. На полях лежал туман. Меня пробирал до костей утренний холод. С юга доносился шум боя. Батальон двинулся сильно растянувшейся колонной по дороге на Кляйнвайлер. Я со своим отделением был замыкающим. Есть ли немецкие войска слева или справа от нас, было неизвестно. Мы быстро прошли Кляйнвайлер и оказались у покрытых лесом высот Пликенских гор. Голова колонны начала бой с противником. Юго-восточнее раздалась частая стрельба танковых пушек, это было совсем неподалеку.

Русские отходили, а мы не давали им оторваться. Пликенские высоты остались позади. Мы продолжали идти на юг. Перед нами показались крыши Брауэнсдорфа. Кое-где продолжались пожары. Голова колонны повернула на Альт-Вустервиц, надо было пройти два километра по открытой местности. К счастью, до местечка, состоявшего только из одного большого двора, мы дошли, не встречая противника. При приближении нас поразил отвратительный запах — смесь гари и горелого мяса.

«T-34», подбитый в Неммередорфе 23 октября 1944 г.

Головная рота завязала бой с арьергардом противника. Потом мы пошли дальше. На выходе из Альт-Вустервица я заметил на грунтовой дороге следы гусениц «Т-34». Вывернутая земля была совсем свежей. Если нас атакуют танки, то положение наше будет незавидным. У батальона нет никакого противотанкового вооружения.

«Если «Иваны» со своими танками отступают перед нами, вооруженными кое-как, — думал я, — то охват со стороны Гумбинена в направлении Гросвальтерсдорфа и из Гэлдапа в северном направлении удался». Русские отступали так быстро, словно хотели побыстрее вынуть свою голову из петли. Батальон продолжал идти дальше на юг. Через час мы стояли у Эрленгрунда. Здесь тоже стоял запах пожара и разорения. На выходе из деревни мертвый русский был раскатан по дорожному покрытию. Машины его отступающих земляков раздавили его в лепешку. Я постарался не наступать на это. Стояла ужасная вонь.

Около 18 часов (уже стемнело) мы дошли до Шварценау и южнее его заняли оборону фронтом на Роминте. Штаб разместился в отдельно стоящем дворе юго-западнее Шварценау. Меня вызвал командир. Впервые капитан Тойзен нашел время, чтобы поговорить о моей будущей службе:

— Лейтенант Кноблаух, расскажите, пожалуйста, коротко о своей военной карьере: войсковых частях, участии в боях…

Я коротко рассказал о своей предыдущей службе. Командир меня не прерывал. Когда я закончил, он сказал, раздумывая:

— Отрадно, что вы не только летчик! Завтра, если ничего не помешает, примете саперный взвод 4-й роты.

Мы выпили красного вина из металлических кружек. Мой испытательный срок закончился. Один за другим приходили посыльные из рот. Батальон теперь оборонял участок между Дакеном и Шварценау. После больших потерь за последние дни главная линия обороны была едва занята.

25 октября.

Вскоре после полуночи. Я иду в полной темноте. Перед фронтом батальона относительно спокойно. УДакена то и дело взлетают ракеты. Южнее нас, должно быть, у Гольдапа горизонт вспыхивает как при отдаленной грозе.

После обеда я принял саперный взвод, скорее, его остатки. Познакомился с людьми. Распоряжений никаких давать не пришлось. Саперный взвод — резерв командира батальона.

26 октября

Советская артиллерия обстреливает наши позиции.

15.00. Посыльный 2-й роты затопал у двери:

— Господин капитан, лейтенант фон Майер ранен в оба глаза и больше ничего не видит!

Капитан Тойзен встал:

— Лейтенант Кноблаух, принимайте роту. Посыльный отведет вас и приведет сюда Майера.

Я застегнулся, взял шлем и отправился. Посыльный шел впереди. По придорожной канаве мы дошли до Шварценау. То и дело приходилось укрываться от пулеметных очередей. В одном из домов на окраине был командный пункт лейтенанта фон Майера. По узкой лестнице мы спустились в подвал. Майер лежал в старом кресле, перед ним стоял стол, на котором горела восковая свеча. Он услышал, как мы вошли, и узнал меня по голосу:

— Как вы знаете, господин Кноблаух, я больше не вижу. Но меня успокаивает мысль, что именно вы примете вторую, к которой я успел привязаться.

Майер, держа глаза закрытыми, указал мне на карту с нанесенными позициями роты. Командный пункт находился на ее левом фланге. Позиции проходили перед дорогой Дакен — Шварценау на юго-восток. Пять солдат, лежавших на старых матрасах в подвале, — единственный резерв роты. Я поблагодарил за указания и попрощался с Майером. Посыльный повел его на КП батальона. Я остался один на один со своими обязанностями. Советская артиллерия обстреливала Шварценау. Кругом все гремело и трещало. Соседние дома горели. Едкий дым резал глаза. С посыльным я вышел наружу, и языки пламени охватили нас. Стрелковые ячейки располагались далеко друг от друга, сплошных траншей не было. К северо-востоку от нас шел бой.