Читать интересную книгу Тотальная война - Олег Маркеев

Эрика отставила свою тарелочку, виновато вздохнув, притянула к себе пирожное Ярослава. Облизнула ложку, прицелилась на хрустящую шапочку и мимоходом обронила:

— Так не интересно, Леон. Начни с самого начала.

Леон, насупившись, перемалывал в голове какую-то мысль. Очнувшись, посмотрел на Эрику, но та уже вся была поглощена вкусовыми ощущениями.

— Ладно, — согласился Леон. — Предупреждаю, я купил эксклюзив на историю о пожаре и все доказательства. — Он указал на пакетик. — При желании вы все можете проверить сами. Надеюсь, источники в московской милиции у вас есть?

Ярослав кивнул, заранее решив, что палец о палец не ударит.

— Тогда слушайте предысторию. — Леон отвернулся и остановившимся взглядом уставился в матово-черное стекло. — У меня хорошие связи с талибами. Еще со времен их похода на Кабул. В апреле этого года мне предложили участвовать в одной операции. Группа из пятидесяти человек прошла рейдом через Таджикистан в Узбекистан и захватила в заложники японскую съемочную группу. Помните, об этом еще писали все газеты?

Садовский напрягся и вспомнил, что в аналитической справке о положении в России, регулярно доставляемой в резидентуру, что-то упоминалось о том, что объединенные силы азиатских республик под чутким руководством «старших братьев» из ФСБ целый месяц дружно гонялись по горам за отрядом каких-то моджахедов. Чем кончалась охота, Ярослав не запомнил. Наверное, победным рапортом и списанием ранее похищенных боеприпасов и бензина.

— На самом деле, японцев никто в заложники не захватывал. Это был лишь предлог для широкомасштабной спецоперации. Их удерживали правительственные части, пока нас гоняли по горам. И освободили, когда нас окончательно затравили. Сначала нас обстреляли с вертолетов, разметав караван, а потом выбросили десант. Они гнали нас, как волки травят стадо джейранов, отбивая ослабевших и убивая по одному. Кому не досталось пули, тех добила жара и жажда. Выжило всего трое.

— И вы в их числе, — подсказал Ярослав.

— Как видите. Я же говорил, у меня повышенный уровень живучести.

Ярослав обратил внимание, что сигарета в руке у Леона стала подрагивать все сильнее и сильнее, как поплавок при хорошей поклевке.

«Посттравматический синдром — проклятие всех, кто побывал в „горячей точке“, — подумал Ярослав. — И не такой уж ты, братец, двужильный, каким хочешь казаться. Хотя бабам контуженные нравятся. Вид страдающего мужика провоцирует у них материнский инстинкт».

Он посмотрел на Эрику, та отставила недоеденное пирожное и, затаив дыхание, следила за Леоном.

— Лео, не уходи в себя! — резко одернула она стрингера, когда взгляд его окончательно остекленел.

— Да, да. — Леон раздавил в пепельнице окурок, сразу же стал прикуривать новую сигарету. — Я просто еще раз попробовал все проанализировать… Нет, утечка исключается. Это просто военная неудача. Так бывает. Просто не повезло. — Он пальцем начертил на столе два кружка. — Целью рейда было тайное хранилище одного влиятельного восточного князька. Пока не стану называть имен. Он создал личный форт Нокс в горах и свозит туда ценности, которые невыгодно или небезопасно доверить швейцарским банкам. Район безлюдный, при советах там добывали уран. На местном языке район называется Мертвый город. Действительно, там есть остатки древнего города. И еще сохранились капитальные постройки из железобетона и шахты.

Мы знали, что Мертвый город превращен в крепость, брать ее штурмом таким маленьким отрядом — бесполезно. Но в крепость периодически прибывает караван с новыми поступлениями. Все организовано очень хитро. Водители пригоняют грузовики в заброшенный кишлак, откуда ведут сразу несколько дорог, и оставляют ключи в замке зажигания. Охрана сразу же ликвидирует водителей. Спустя некоторое время из Мертвого города приходит БТР с другими водителями, они и отгоняют грузовики в крепость. Кроме них, никто дорогу туда не знает.

А прибывшая из Мертвого города спецкоманда ликвидирует охрану. До следующего рейса трупы успевают сожрать волки и птицы. Поэтому там так и кишат волки. Что создает еще один рубеж системы безопасности. Естественный, так сказать. — Леон сделал быструю затяжку, выпустил дым, крепко зажмурив глаза. — Волки, привыкшие к человечине, — поверьте, страшное дело. Пострашнее зависших над головой вертолетов. Стрелок может промахнуться, у вертолета рано или поздно кончается горючка, а волк будет травить тебя до конца.

— Тысяча и одна ночь, — с сомнением покачал головой Ярослав.

Но Леон не обратил на замечание никакого внимания.

— Мы трое суток сидели в засаде, окруженные со всех сторон волками. Эти твари каким-то особым чутьем угадывают приближение машин. — Он усмехнулся, хищно оскалив зубы. — Не надо никакого спутника, чтобы засечь караван. Волки сами приходят в кишлак накануне появления машин. Надо было сидеть тихо, выстрелы в горах слышны на десятки километров. И огня зажигать нельзя. Поэтому, когда волки пробрались в один дом, нас оставалось только лежать и слушать, как они терзают наших товарищей. И молиться, чтобы очередь не дошла до тебя. — Леон протяжно выдохнул, окатив Садовского облаком дыма. — А потом все оказалось проще простого. Прибыли четыре грузовика и два БТРа сопровождения. Мы обеспечили волкам их порцию мертвичины и ушли, захватив часть груза. Выстрелы не насторожили группу, что шла в кишлак со стороны Мертвого города. Они их ждали. Поэтому у нас был запас по времени. Машины и тропинки в кишлаке мы, конечно, заминировали. Это тоже помогло, и по горячим следам погоня за нами не пошла. Активно травить начали лишь через два дня. Тогда и появилась «утка» про японцев-заложников. Как выбрался я, рассказывать не буду.

— Ваше право. А что стало с грузом? И что это за груз? — спросил Ярослав. Против его воли рассказ его заинтриговал. Просто голливудский боевик, да и только.

— То, что называется «культурными ценностями», — по-волчьи усмехнулся Леон. — Ваш восточный князек ничем не отличается от нацистских бонз. Тоже тащит отовсюду и без разбору И хранит в подземелье. А груз мы время от времени сбрасывали, когда поняли, что охотятся не столько за нами, сколько за ящиками. Каждый раз погоня прекращалась, охотники вызывали вертолет, чтобы забрать очередной ящик. Это нам давало очередную передышку. А потом гон начинался снова. Пока не остался последний ящик.

Леон осмотрелся по сторонам, хотя в кафе никого из посторонних не было, даже хозяин ушел в заднюю комнату.

— Содержимое любого ящика — приговор для этого восточного царька. Ему могут простить рабское поклонение подданных и каторжный труд рабов на хлопковых полях. Закроют глаза на счета в швейцарских банках при тотальной нищете в его владениях. Как говорили в Вашингтоне про известного латиноамериканского диктатора: «Конечно же, сукин сын, но — это наш сукин сын». Тем более что дехкане и слыхом не слыхивали про «права человека» и «демократию». Да и бог с этой ерундой… Но скупку похищенных культурных ценностей мирового значения ему не простят. Это уже слишком для такой мелкой сошки. Поэтому они так старательно обследовали все оставленные нами укрытия, потрошили каждый труп. На вертолете прилетал какой-то уполномоченный этого князька и по описи проверял содержимое каждого ящика.

Леон сунул руку за воротник майки и вытащил медальон, повозился с застежкой и, отстегнув, положил на стол рядом с пакетиком. Ярослав с интересом посмотрел медальон, в руки, правда, не взял, удержался. Хотя они так и чесались. Вещь странная, явно редкая, сама собой просилась в руки. Ярослав никогда подобного не видел: четыре змейки выползали из центра и извивались дугой, сплетаясь в левостороннюю свастику.

— Нас осталось трое. Каждый взял из последнего ящика по одному предмету. Это — мой. — Он указал на заключение. — Прочтите, там сказано, что металл идентичен тому, что найден на сгоревшей даче профессора Арсеньева. Я специально приезжал в Москву, чтобы встретиться с Арсеньевым. Рассчитывал получить у него консультацию по происхождению этого медальона. А оказалось, что часть коллекции хранилась у него. Чуть не попал в капкан! Опять пронесло. — Он суеверно поднес сжатый кулак ко рту

— А зачем вам потребовался профессор Арсеньев? — спросил Ярослав, с трудом оторвав взгляд от пляшущих змеек на медальоне.

— Он считается крупнейшим специалистом по протославянской истории. А медальон как раз к ней относится. Ну и главное. — Леон выдержал паузу, покусывая нижнюю губу. — Я навел справки у профессора Брандта из Мюнхенского университета. Подобный медальон находился в «прильвицкой коллекции».[6] Это вам что-то говорит?

— Нет.

Хотя Ярослав Садовский и закончил МГУ, на нем это мало сказалось. Курс истории древней Руси совпал с очередным бурным романом, поэтому в голове остался сплошной сумбур из вятичей, половцев, Мамая, Пожарского и Ключевского.