прекрасно понимала, но каждый раз надеялась, что магия спала и всякий раз натыкалась на разочарование.
Стеван поцеловал Тима, еще не догадывающегося, что совершала его стая, погладил по спине Мила, молчаливо наблюдающего, как отец в очередной раз идет на ненавистное задание Динасия и Розаны, в последний раз Стеван оглянулся на семью и вместе с братом вышел из дома. Дорин оставалось только ждать их возвращения. Она не сомневалась, что оба из них вернутся, магия Бавер наделяла волков стаи неимоверной силой, что справиться с ними без посторонней помощи ни у кого не было возможности. Но в тоже время они были беззащитны перед магами этой семьи, пользовавшимися их умениями и сноровкой в своих целях. Стая держала в руках власть, но была рабами, волки не терпели подчиняться магам, но вынуждено выполняли их приказы, словно марионетки двигающие руками и ногами только в том направлении, которое укажет кукловод.
О возвращении стаи Дорин услышала с криков и ругани с улицы, она выглянула из дома, медленно продвигаясь к вымотавшимся волкам, смешавшимся в толпу, каждый пытался перекричать другого, они обвиняли друг друга и неустанно спорили. Юнус пытался перекричать стаю и успокоить взбунтовавшихся.
— Стеван, — протянула она, схватив мужа за локоть. Он кричал наравне с остальными и не расслышал ее голоса.
— Тихо! — рявкнул Юнус и ударил одного из людей, стоявшего рядом. Пришлось прибегнуть к волчьей сущности, чтобы хоть как-то успокоить неугомонную стаю. Разглядев на лице вожака животные черты и светящиеся в гневе синие глаза, волки стихли, но, тем не менее, продолжили негодовать, надеясь на поддержку.
— Ты вожак, — крикнул ему Стеван, — ты обязан защищать нас!
Дорин впилась в его руку сильнее, Стеван почувствовал ее ногти на своей коже, мельком оглянулся, но вернулся к Юнусу.
— Именно это я и делаю! — отозвался не остывший от злости Юнус.
— Ты всего лишь следуешь указаниям мага… — Дорин дернула мужа, пытаясь утихомирить, но Стеван разошелся не на шутку, и успокоить его не получалось.
— Да! Сколько можно жить чужой волей! — поддерживал рядом Инсар.
— Кто еще хочет высказаться? — протянул со злостью Юнус. Волки снова закричали.
Стеван продолжал провоцировать Юнуса. За криками и недовольными возгласами, они сошлись друг напротив друга.
— Хочешь, чтобы все было по-твоему, займи мое место для начала, — схватив Стевана за ворот прорычал Юнус.
— Запросто! — огрызнулся волк в ответ.
— Стеван! — одернула его Дорин.
— Оставь! — нахмурился Юнус. — Это наши с ним дела.
— Дорин, отойди. — Стеван отодвинул Дорин рукой, уставившись на Юнуса синими глазами. Волки вокруг них умолкли и замерли в ожидании. Кто-то в страхе покачал головой, кто-то ждал нарастающей драки.
Дорин испуганно схватила мужа за руку, испачканную в крови побежденных волков Калласа. Только оглянувшись по сторонам и рассмотрев вернувшихся оборотней — растрепанных, грязных, окровавленных, она почувствовала всю боль уставших от такой жизни друзей. Другие города и страны уже считали стаю предвестниками смерти, их боялись и опасались. Из некогда славных защитников стая превратилась в магических воинов и убийц.
Мышцы во всем теле Стевана напряглись, он тяжело дышал и пристально смотрел на Юнуса, готовый в любой момент броситься в бой. Вожак со спокойствием принимал его вызов, не сводил взгляда, едва поблескивающих голубым блеском глаз. Оба были измотаны дракой со стаей Калласа, но не собирались терпеть взаимную неприязнь.
— Подумай, Стеван, — протянул Юнус холодным тоном, — обратного пути не будет.
Дорин заметила, как стая расступается и вожак вместе с бросившим ему вызовом волком, оказались в центре.
— Стеван! — твердо повторила Дорин, надеясь на благоразумие мужа.
— Послушай жену, не делай глупостей! — настоятельно порекомендовал Юнус, но едва шевелился, находясь наготове.
Стеван оскалился и раздраженно рыкнул.
— Папочка! — Мил подбежал к отцу и дернул его за руку. — Папочка, ты что, ранен?
Дорин не заметила, когда сын выбежал из дома и приблизился к шумной толпе. Останавливать его было поздно, мальчик уже оказался возле замершего перед боем волком и пытался привлечь к себе внимание.
Стеван залился краской гнева, он уставился на Юнуса таким яростным взглядом, что если бы мог, испепелил на месте. Лицо его исказилось в устрашающую грозную гримасу, кулаки сжались, а напряженные мышцы выпирали, словно натянутая тетива лука. Одно неведомое слово, один неверный жест вожака могли заставить Стевана наброситься на него. И тогда прежнего уклада в стае действительно не останется — выживет кто-то один.
Волки в стае прекрасно относились к Стевану, поддерживали его взгляды, но так же уважали и вожака. Они одинаково хотели смерти одного и беспокоились за другого. Трудно было сказать, на чьей стороне оказались оборотни, случившееся произошло так неожиданно и спонтанно, что сформировать четкое мнение большинство не успели.
— Папочка! — снова протянул Мил, уцепившись за его руку. Дорин видела в глазах сына беспокойство. Он ясно понимал, в какой ситуации оказался, и предпринял попытку предостеречь отца.
Юнус выдохнул и расслабил плечи. Глаза перестали светиться и вновь приобрели карий цвет.
— Ты устал, — сказал он, метнув взгляд на Мила. — Возвращайся к семье.
Стеван не собирался отступать и нахмурился сильнее, хотя казалось, что больше уже и некуда. Юнус заметил его дерзость и при обычных обстоятельствах не простил бы непослушания, но в этот раз он стиснул зубы и медленно развернулся. Стевана затрясло от негодования.
— Повернись! — прорычал он, сквозь оскал.
Юнус лишь усмехнулся и, не побоявшись остаться к нему спиной, неспешно направился к своему дому.
Дорин с облегчением выдохнула и подошла к сыну.
— Угомонись, — подошел к Стевану его брат, — Юнус тебя простил.
— Он мне одолжение сделал! — фыркнул Стеван.
— Успокойся, на сегодня смертей хватит.
— Он прав, — сказала Дорин и взяла Стевана за руку. Кровь уже подсохла, неприятно покрывая его кожу. Стеван посмотрел на грязные руки и тяжело вздохнул. Затем он взглянул на застывшего в ожидании сына, в чьих глазах все так же читался страх, и улыбнулся.
— Всё хорошо.
Они вернулись в дом. Стеван привел себя в порядок, смыл грязь и следы крови, поменял одежду. К ужину присоединился Инсар. В гладко выбритом с уложенными черными волосами, в выглаженной рубашке не узнавалось того волка, вернувшегося ранее вместе со стаей в рванье и каплях крови. Оба волка сменили боевое обличие, улыбались рассказам Мила, умилялись маленькому Тиму, но в глубине души не расставались с тяготившими о стае думами. Дорин не приходилось расспрашивать, всё читалось по их лицам. С этой же тяжестью приходилось жить и ей самой и, глядя на детей, еще не успевших понять участь стаи, ее охватывала паника, она не раздумывая схватилась бы за любую возможность лишь бы уберечь их от