Читать интересную книгу Тихая моя родина (сборник) - Николай Рубцов

* * *

Брал человекХолодный мертвый камень,По искре высекалИз камня пламень.Твоя судьбаНе менее сурова —Вот так же высекатьОгонь из слова.

Но труд ума,Бессонницей больного, —Всего лишь даньЗа радость неземную:В своей рукеСверкающее словоВдруг ощутить,Как молнию ручную!

Ленинград, 1962

* * *

О чем шумятДрузья мои, поэты,В неугомонном доме допоздна?Я слышу спор.И вижу силуэтыНа смутном фоне позднего окна.

Уже их мыслиСилой налились!С чего ж начнут?Какое слово скажут?Они кричат,Они руками машут,Они как будто только родились!

Я сам за все,Что крепче и полезней!Но тем богат,Что с «Левым маршем» в ладНегромкие есенинские песниТак громко в сердцеБьются и звучат!

С веселым пеньемВ небе безмятежном,Со всей своей любовью и тоскойОрлу не параЖаворонок нежный,Но ведь взлетают оба высоко!

И, славя взлетКосмической ракеты,Готовясь в ней летать за небеса,Пусть не шумят,А пусть поют поэтыВо все свои земные голоса!

Ленинград, 1962

Тост

За Вологду, землю родную,Я снова стакан подниму!И снова тебя поцелую,И снова отправлюсь во тьму,И вновь будет дождичек литься,Пусть все это длится и длится!

В гостях

Трущобный двор. Фигура на углу.Мерещится, что это Достоевский.И желтый свет в окне без занавескиГорит, но не рассеивает мглу.Гранитным громом грянуло с небес!В трущобный двор ворвался ветер резкий,И видел я, как вздрогнул Достоевский,Как тяжело ссутулился, исчез…

Не может быть, чтоб это был не он!Как без него представить эти тени,И желтый свет, и грязные ступени,И гром, и стены с четырех сторон!

Я продолжаю верить в этот бред.Когда в свое притонное жилищеПо коридору в страшной темнотище,Отдав поклон, ведет меня поэт…

Куда меня, беднягу, занесло?Таких картин вы сроду не видали.Такие сны над вами не витали,И да минует вас такое зло!

…Поэт, как волк, напьется натощак.И неподвижно, словно на портрете,Все тяжелей сидит на табурете,И все молчит, не двигаясь никак.

А перед ним, кому-то подражаяИ суетясь, как все, по городам,Сидит и курит женщина чужая…– Ах, почему вы курите, мадам! —Он говорит, что все уходит прочьИ всякий путь оплакивает ветер,Что странный бред, похожий на медведя,Его опять преследовал всю ночь,Он говорит, что мы одних кровей,И на меня указывает пальцем,А мне неловко выглядеть страдальцем,И я смеюсь, чтоб выглядеть живей.И думал я: «Какой же ты поэт,Когда среди бессмысленного пираСлышна все реже гаснущая лира,И странный шум ей слышится в ответ?..»

Но все они опутаны всерьезКакой-то общей нервною системой:Случайный крик, раздавшись над богемой,Доводит всех до крика и до слез!И все торчит.В дверях торчит сосед,Торчат за ним разбуженные тетки,Торчат слова, Торчит бутылка водки,Торчит в окне бессмысленный рассвет!Опять стекло оконное в дожде,Опять туманом тянет и ознобом…

Когда толпа потянется за гробом,Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

1962

Эхо прошлого

Много было в комнате гостей,Пирогов, вина и новостей.Много ели, пили и шутили,Много раз «Катюшу» заводили…А потом один из захмелевших,Голову на хромку уронив,Из тоски мотивов устаревшихВспомнил вдругкладбищенский мотив:

«Вот умру, похоронятНа чужбине меня.И родные не узнают,Где могила моя…»

– Эх, ребята, зарыдать хотится!Хошь мы пьем, ребята,Хошь не пьем,Все одно помрем, как говорится,Все, как есть, когда-нибудь помрем.

Парень жалким сделалсяи кротким,Погрустнели мутные глаза.По щеке, как будто капля водки,Покатилась крупная слеза.«У других на могилахВсё цветы, всё цветы.На моей сырой могилеВсё кусты, всё кусты…»

Друг к нему:– Чего ты киснешь, Проня? —Жалобней: – Чего тебе-то выть?Ты умрешь – тебя хоть похоронят.А меня? Кому похоронить? —И дуэтомздоровилы эти,Будто впрямь несчастливы они,Залились слезами, словно дети,На глазах собравшейся родни!

А ведь в песне,так некстати спетой,Все в такую даль отдалено,Что от этих слез,От песни этой,Стало всем не грустно,а смешно!

В дружный хохотвкладывали душу.Ох, умора! Ох и мужики!Еще звонче пели про КатюшуИ плясали, скинув пиджаки!

Свидание

Мы входим в зал.Сияющие люстрыОт напряженья,Кажется, дрожат!Звенит хрустальИ действует на чувства,Мы входим в залБез всякого искусства,А здесь искусством,Видно, дорожат.

Швейцар блистаетЗолотом и лоском,Официант —Испытанным умом,А наш сосед —Шикарной папироской…Чего ж еще?Мы славно отдохнем!

У вас в глазахВосторг и упоенье,И в них такаяГордость за меня,Как будто яЗдесь главное явленье,

Как будто этоВсе моя родня!Чего ж еще?..С чего бы это снова,Встречая тихоЛаску ваших рук,За светлой рюмкойПунша золотогоЯ глубокоЗадумываюсь вдруг?..

Шутка

Мое слово верноепрозвенит!Буду я, наверное,знаменит!Мне поставят памятникна селе!Буду я и каменныйнавеселе!..

1962

Грани

Я вырос в хорошей деревне,Красивым – под скрип телег!Одной деревенской царевнеЯ нравился как человек.

Там нету домов до неба.Там нету реки с баржой,Но там на картошке с хлебомЯ вырос такой большой.

Мужал я под грохот МАЗов,На твердой рабочей земле…Но хочется как-то сразуЖить в городе и в селе.

Ах, город село таранит!Ах, что-то пойдет на слом!Меня все терзают граниМеж городом и селом…

1962

* * *

Давай, земля,Немножко отдохнемОт важных дел,От шумных путешествий!Трава звенит!Волна лениво плещет,Зенит пылаетСолнечным огнем!

Там, за морями,Полными задора,Земля моя,Я был нетерпелив, —И после диваНашего простораЯ повидалНемало разных див!

Но все равно,Как самый лучший жребий,Я твой покойЛюбил издалека,И счастлив тем,Что в чистом этом небеИдут, идут,Как мысли, облака…

И я клянусьЛюбою клятвой мира,Что буду славитьЭти небеса,Когда мояМедлительная лираЛегко свои поднимет паруса!

Вокруг любви моейНепобедимойК моим лугам,Где травы я косил,Вся жизнь мояВращается незримо,Как ты, Земля,Вокруг своей оси…

1962

Памятный случай

В детстве я любил ходить пешком.У меня не уставали ноги.Помню, как однажды с вещмешкомВесело шагал я по дороге.

По дорогам даже в поздний часЯ всегда ходил без опасенья,С бодрым настроеньем в этот разЯ спешил в далекое селенье…

Но внезапно ветер налетел!Сразу тьма сгустилась! Страшно стало!Хмурый лес качался и шумел,И дорогу снегом заметало!

Вижу: что-то черное вдалиСквозь метель маячит… Нет, не елки!Ноги будто к месту приросли!В голове мелькнуло: «Волки, волки!..»

Волки мне мерещились не разВ обгоревших пнях. Один, без друга,Я дрожал от страха, но тотчасШел вперед, опомнясь от испуга.

Шел я, спотыкаясь, а метель,Мне сугроб под ноги наметая,То вдруг: «У-у-у!» – кричала в темноте,То вдруг: «А-а-а!» – кричала, как живая!

…После все утихло. Рассвело.Свет зари скользнул по белым склонам.Я пришел, измученный, в село.И друзья спросили удивленно:

– Что случилось? Ты не заболел?– Ничего, – ответил я устало, —Просто лес качался и шумел,И дорогу снегом заметало…

* * *

В твоих глазахДля пристального взглядаКакой-то естьРассеянный ответ…Небрежно такДля летнего нарядаТы выбираешьЖелтый цвет.Я слышу голосКак бы утомленный,Я мало верюЯркому кольцу…Не знаю, как тамБелый и зеленый,Но желтый цветКак раз тебе к лицу!До слез тебеНужны родные стены,Но как прийтиК желанному концу?И впрямь, быть может,Это цвет измены,А желтый цветКак раз тебе к лицу…

1962