Читать интересную книгу Итоги № 8 (2012) - Итоги Итоги

Но ведь у нас имеются и другие формы семейного устройства: это опека, попечительство, патронат, приемная семья. Все это дает возможность по-прежнему отдавать детей за границу. Более того, есть вопиющие факты: до последнего времени вывозили даже не по программе усыновления, а под любыми другими предлогами — на лечение, в гостевые семьи, на учебу, на отдых. И дети не возвращались. Есть несколько конкретных примеров, которыми мы занимаемся. Дети уехали пять лет назад и до сих пор без всякого статуса находятся за границей. Просто живут в американских семьях, называют папами и мамами людей, которые им никем не приходятся. Это вопиющее нарушение прав ребенка и по американским законам, и по российским, и по международным. Надо жестко говорить о приоритете любого семейного устройства ребенка в российскую семью.

— Принято считать, что иностранцы чаще усыновляют больных детей, которых россияне берут неохотно...

— Это миф, сложившийся в 90-е годы, который надо развенчать. Сегодня он усиленно поддерживается лоббистами иностранного усыновления, которые зарабатывают на этом деньги. Во-первых, за последние три года иностранцы взяли в два раза меньше детей-инвалидов, чем российские семьи. Во-вторых, в основном берут малышей до трех лет — то есть самого востребованного возраста. Причем у нас есть регионы, где стоит очередь из российских родителей, но отдают все-таки иностранцам — это Магаданская, Еврейская автономная, Ленинградская, Московская, Иркутская области, Санкт-Петербург. С этой ситуацией надо разбираться прокуратуре. Обо всех обнаруженных нарушениях мы сообщаем в следственные органы, однако пока я не знаю уголовных дел в отношении органов опеки в этой части. Есть разве что уголовное дело с историей Дениса Хохрякова, попавшего в руки наркодилеров, которые потом бросили его в Доминикане. Выяснилось, что специалист органов опеки сфальсифицировала документ о жилищных условиях. Они никогда не проживали в Волгоградской области, у них не было там жилья и они бы без этого не получили ребенка. Чиновница привлечена к уголовной ответственности.

Безусловно, нужно наводить порядок в органах опеки. Во-первых, Министерство образования за прошлый год получило 5 предписаний генерального прокурора, из них 3 касаются неудовлетворительной работы по иностранному усыновлению, потому что ведомство не может собрать информацию о детях, вывезенных за рубеж. Они вообще не знают, сколько вывезено детей. Нам приходится какими-то иными способами, через российские посольства, консульства, через правозащитников в иностранных государствах выяснять и фактически проводить расследование. По поручению президента создали центр мониторинга благополучия усыновленных детей, который изучает ситуацию как в России, так и за рубежом. Информацию сложно собирать.

Открываются ранее никому не известные факты и случаи. Следственный комитет вынужден возбуждать и расследовать дела в отношении американских родителей, допустивших насилие над нашими детьми. Хотя этим должны заниматься правоохранительные органы Америки. На днях в Госдепе США состоялось очередное заседание рабочей группы президентской комиссии «Медведев — Обама». Я обратился к сопредседателю группы Томасу Мелиа: «Вы понимаете, что заставляете нас расследовать дела в отношении ваших граждан? Почему вы не можете до сих пор на федеральном уровне обобщить эту информацию и нам представить?» Эта работа ведется в рамках международного права, поэтому российско-американское соглашение, которое мы подписали, должно быть ратифицировано. Лучше иметь соглашение как инструмент в международно-правовой работе по этой сложной теме, поскольку мы не можем сейчас изменить законодательство, отказаться от международных обязательств и полностью исключить иностранное усыновление. Можем лишь периодически ограничивать этот поток через судебные органы и органы опеки. И он реально ограничен. В 2011 году по американским усыновителям принято около 800 решений. Для сравнения: в начале 90-х американцы вывозили до 15 тысяч детей ежегодно. Сегодня в Америке находится около 100 тысяч наших детей.

— Сколько сирот насчитывается в нашей стране?

— Детей, оставшихся без попечения родителей, в 2011 году насчитывалось 665 987, из них в детских учреждениях находятся примерно 106 тысяч. В настоящее время силами аппарата уполномоченного по делам детей разрабатываем программу «Россия без сирот». Это должно быть лозунгом будущего правительства, лозунгом работы Государственной думы и принципом государственной политики России на ближайшие 5—10 лет. Надо принимать стратегию государственной семейной политики как минимум до 2030 года и рассчитывать все законодательные и правотворческие шаги в этом направлении. Прежде всего акцент делается на максимально возможном семейном устройстве сирот.

— Часто дети, которые не устроены в семью, становятся легкой добычей для педофилов. После долгих споров Госдума приняла в третьем чтении антипедофильский законопроект. Насколько он удовлетворяет существующим реалиям?

— Это определенный прорыв. Принят президентский закон, который предусматривает меры дополнительного наказания, меры профилактики и, конечно, меры медицинского воздействия. Он объединен с законопроектом, который лежал в Госдуме начиная с 2001 года и про который я и сказал в свое время, что педофильское лобби мешает его продвигать. В законе очень много новаций, появились новые составы преступления — в частности, положения, согласно которым любое действие сексуального характера в отношении ребенка, не достигшего 12 лет, воспринимается как насильственные действия — независимо от того, что происходит. Появился запрет на условно-досрочное освобождение тех, кто посягнул на права малолетних. Однако в законе при всех плюсах есть, на мой взгляд, два ущербных момента. Это отсутствие определения детской порнографии, поэтому каждый раз экспертное сообщество должно будет собираться, выяснять и давать свое заключение. Допустим, экспертные мнения можно получить на стадии предварительного следствия. Но есть второй, очень важный момент — отсутствие наказания за хранение и перевозку детской порнографии без цели распространения. Это означает, что Россия может превратиться в огромный мировой архив детской порнографии, поскольку во всех странах мира хранение детской порнопродукции преследуется. А в таких странах, как Испания, Голландия, Канада, предусмотрено наказание даже за виртуальную детскую порнографию. Представляете, что это такое? Это даже не фотографии детей, а анимационные образы. Считаю, нужно вносить дополнения в закон. Работа будет продолжена, и мы в любом случае последовательно идем по этому пути.

Отель на нарах / Политика и экономика / Что почем

Отель на нарах

/  Политика и экономика /  Что почем

 

148 000 кв. м недвижимости может высвободиться в Москве в ближайшие годы, если будет принята идея о переносе за пределы МКАД столичных тюрем и СИЗО. Сегодня они занимают лакомых 7 площадок в весьма неплохих районах города. Идея вдохновила риелторов пофантазировать на тему коммерческого применения освободившихся строений. Например, переоборудовать их под офисные центры. Аналитики агентства Penny Lane Realty даже составили рейтинг коммерчески привлекательных казенных домов. Стоимость «Бутырки» (на фото) оценили в 1,8—2,3 тысячи долларов за квадратный метр, при этом арендная ставка там может составить от 500—600 долларов за «квадрат» в год. Площади в «Матросской тишине» оценили в 1,5—2 тысячи долларов за «квадрат», а арендные ставки — в 400—500 долларов. Лефортовский «квадрат» оценивается в 1,1 тысячи долларов, а арендные ставки — в 350—450 долларов. Замыкает рейтинг женская тюрьма в Печатниках, купить местечко в которой можно будет по 600—800 долларов за «квадрат», а сдать за 250. Средняя арендная ставка таких объектов по столице соответственно составит 450 долларов за «квадрат». Выходит, что ежегодно арендаторы офисов в столичных тюрьмах выкладывали бы почти 63 миллиона долларов. На эти деньги можно купить где-нибудь на окраине города приличную гостиницу. Впрочем, есть и другой вариант. Переделать сами тюрьмы в отели. На этом, как показывает мировой опыт, можно неплохо заработать. «Здания тюрем нередко перестраивают под клубы, рестораны, отели, — комментирует руководитель аналитического центра «Индикаторы рынка недвижимости» Олег Репченко. — Гостиниц в Москве явно не хватает, особенно в центре. При этом окупается отель быстрее, чем офисный центр». Кстати, в Западной Европе есть даже такое понятие — «замковый отель». По словам Репченко, это совершенно особый тип недвижимости: «Постояльцев таких отелей привлекает именно историческая обстановка, возможность окунуться в другую эпоху и атмосферу. Не секрет, что многие замки в прошлом были тюрьмами». Так что если московские тюрьмы переделать под отели, это будет в полном соответствии с европейским трендом.