"Просто займись этим, Дрири. Ты ничего от меня не получишь, и мы оба это знаем".
Он улыбнулся и кивнул. "Я не обманываю себя, чтобы верить в обратное, мадам. Но видите ли, мне ничего от вас не нужно. Наш общий друг, мистер Джеймс Ди, обладает всей информацией, которая мне нужна, чтобы найти Даст, и его выслеживают, пока мы разговариваем. Мистер Бонэм и я присоединимся к ним прямо сейчас".
Ее глаза стали холодными и жесткими, и тогда она встала и посмотрела на Дрири с такой силой, что он чуть не вздрогнул.
"К несчастью для вас, - сказала она, скрежеща зубами и оскалившись, - вы не представляете, с кем имеете дело в лице мистера Джеймса Ди. Я благодарю Господа и всех меньших за то, что смогу наблюдать, как он сожжет тебя и твоих друзей дотла, как костер из сена в июле".
Она плюнула в него густой слизью, и та прилипла к его солидной бороде. Он закрыл глаза, чтобы скрыть большую часть своего разочарования и отвращения, и достал носовой платок из нагрудного кармана. Он вытер лицо, сложил платок и положил его на место.
"Мадам, - сказал он с легкой дрожью в голосе, глядя в ее холодные серые глаза, - я ненавижу насилие. Я считаю его отвратительным и недостойным. Но еще более отвратительным и недостойным я считаю лжеца. Вы солгали мне о местонахождении Даста. Мы были бы счастливы оставить вас в покое. Все, чего мы хотели, это добраться до этого неуловимого города из мифов. Но вы солгали нам. Сейчас это не имеет значения, что сделано, то сделано, но я человек справедливости. Я не могу оставить такое преступление безнаказанным и не могу терпеть лжеца".
Он повернул голову к Бонэму и коротко и неглубоко кивнул. Раздался металлический звон, когда с пояса Бонэма был снят клинок, и крупный мужчина шагнул вперед, а Дрири сделал шаг назад.
"Нет ничего хуже лжеца, мадам!" - сказал он, когда Бонэм вогнал клинок глубоко в ее солнечное сплетение. Она задыхалась, выплевывая кровь. "Ад был построен на лжи Змея!"
Бонэм вырвал клинок с поразительной скоростью и силой и отступил от нее, когда ее кишки вывалились из вскрытого живота, как лапша из миски. Она выплевывала изо рта черную кровь, губы ее шевелились, но слов не было. Она рухнула на колени, и Бонэм скользнул за ней, а Дрири смотрел на нее сверху вниз через нос, один уголок его губ приподнялся в холодной улыбке.
Она заговорила в последний раз.
"Как костер из сена в июле", - прохрипела она сквозь пинты крови.
"Посмотрим, мадам", - сказал Дрири, еще раз приклонив перед ней шляпу и кивнув Бонэму за ее спиной. "Прощайте, моя дорогая мисс Дюпри".
Бонэм провел острием своего клинка по ее горлу, струи крови под высоким давлением оросили крыльцо и кресло, проникая в дыхательное горло. Раздались истошные крики, не имевшие никакой силы, и, прежде чем он закончил пилить, они прекратились совсем.
Когда Дрири садился на лошадь, отрубленная голова старухи была брошена во дворе, рот был разинут и покрыт кровью, блестящие голубые глаза смотрели на него. Бонэм сел на своего коня, затем вытер клинок о штаны, после чего вернул его на пояс.
"Здесь есть чему поучиться, мистер Бонэм", - сказал Дрири, когда они свернули на тропу и начали набирать скорость, чтобы догнать остальных.
"О?" ответил Бонэм, не более чем ворчание.
Дрири улыбнулся и кивнул.
"Никогда не тыкай змею", - сказал он. "Они мстительные гады".
Бонэм полуулыбнулся, когда они ехали в сторону Даста.
5
Джеймс приблизился к месту, которое мисс Дюпри описала ему перед самым наступлением ночи. На одной стороне тропы стоял могучий дуб, его массивные конечности величественно раскинулись во все стороны, листья были золотистыми и редкими. Примерно в четырех футах от его основания, как раз там, где все основные ветви расходились в разные стороны, стоял череп козла и, казалось, смотрел прямо на тропу. Он был слишком велик, подумал Джеймс, чтобы быть черепом обычной козы. Его рога были толстыми и свернутыми, а оставшиеся зубы - угрожающими и острыми. В самом широком месте ширина рога достигала почти двух футов, и он начал сомневаться, не подделка ли это. Он решил, что это не имеет значения: именно здесь, как сказала ему женщина, он найдет тропу к Дасту.
"Прямо напротив гигантской головы козла сверните в лес", - сказала она ему. "Старайся держать угол, не больше сорока шести градусов и не меньше сорока трех. Если все будет правильно, ты найдешь тропу. Иначе... ...ты его вообще не увидишь".
Какая-то странная магия, подумал он, а может быть, гениальная инженерная мысль основателей города. Даст не хотел, чтобы его нашли. Старуха ясно дала это понять. Те, что из пустоты, дали это понять и самому Джеймсу много лет назад, когда он узнал обо всех отвратительных богах и начал свой крестовый поход. Хотя это место не было тем, с чего он начал. Он начал в другом месте - в другом мире - совершенно чужом для него. Следующие пять были такими же чужими. Это место было самым близким к возвращению домой, хотя до его рождения оставалось еще около века. Он часто размышлял - с тех пор как началось его семилетнее путешествие из Дункана в Уиннсборо - о том, что если он не преуспеет в этой миссии, то не уверен, увидит ли он вообще свое рождение. Если бы он потерпел неудачу, разве он просто растворился бы в небытии? Он исчезнет, как будто его никогда и не было?
Будет ли это иметь значение в любом случае?
Нет, заключил он. И если он исчезнет, или растворится, или что там происходит, когда прошлое сбрасывает будущее, он не мог смириться с тем, что неудача может обернуться для единственного человека во всех бесчисленных вселенных, которого он все еще любил всем своим постоянно темнеющим сердцем. Единственный человек, которого он представлял себе, когда его решимость колебалась. Того, кого не будет, если он не сможет быть.
Джоанна.
Но сейчас он не мог зацикливаться на ней. Прошло почти два десятилетия с тех пор, как он видел ее, но ее лицо все еще постоянно присутствовало в его памяти. Ему было трудно отодвинуть ее образ на задний план, но он должен был сосредоточиться и выполнить задание. Дрери, скорее всего, скоро выйдет на его след, старуха предупредила его об этом. И хотя он намеревался увидеть Дрери в земле, если их пути когда-нибудь пересекутся, Даст был гораздо важнее.
Он свернул с дороги под углом, по его расчетам, между сорока тремя и сорока шестью градусами. Он держал своего коня ровно и двигался сначала в заросли, потом между соснами, дубами и кизилами, и дорога исчезала за спиной. Он не собирался ехать в темноте до самого Даста, но он должен был найти тропу и разбить лагерь. Завтра его ждал Даст, а с ним и его миссия.
Он двигался между деревьями, держась под углом и возвращаясь к нему каждый раз, когда ему приходилось сворачивать за дерево или кустарник. Он считал в уме, пока его лошадь топала по мертвой хвое и хрустящим листьям.
"Девяносто семь шагов вашей лошади", - сказала мисс Дюпри. "Затем повернись перпендикулярно дороге, которую ты только что покинул. Если вы все сделаете правильно, то окажетесь на середине тропы к Дасту. Если нет, то придется начинать все сначала".
Девяносто один... девяносто два... девяносто три...
Он шел вперед, полностью сосредоточившись, и в этот момент для него не существовало ничего другого в мире. Он чувствовал, как слабый ветерок, пробирающийся сквозь деревья, обдувает его теплым воздухом ранней осени. Пот остывал на его шее и бровях, затем высыхал на обветренной коже и заменялся свежими капельками. Он смахнул их.
Девяносто шесть... девяносто семь.
"Стой", - сказал он своему коню и потянул за поводья. Лошадь сразу остановилась и повиновалась, когда Джеймс потянул ее вправо. Мгновение спустя он поднял голову и увидел перед собой узкую тропу. Ее не было здесь ни секундой раньше, он был в этом уверен. Но это вызвало у него не больше удивления, чем то, что собака нагадила на улице. После всех мест, где он побывал, и всех вещей, которые он видел, это было относительно непримечательным событием.