подчиненными с целью доклада о планах дальнейших военных действий.
— Так точно, — выпучил глаза генерал армии.
Солдафоны есть солдафоны, как бы ты к ним не относился.
— Садитесь, Георгий Павлович! — предложил президент, чувствуя, что иначе тот так и останется стоять, демонстрируя свою почтительность.
Сам встал, показывая, что будет говорить директивные вещи:
— Господа, мне бы хотелось обратить ваше внимание на прежде всего стратегические позиции. Как вы знаете, в ХХ веке прошли сначала Первая, а потом Вторая Мировая войны. А теперь, в середине XXI века у нас набирает ход Третья Мировая. Да, господа, — он усмехнулся, видя, как некоторые участники ошарашено удивились, — участники те же самые, масштабы тоже. Армии воюют, правда, не всех стран, но это специфика нашего столетия. В экономической сфере санкциями и поставками оружием они «героически» сражаются с нами уже давно.
К счастью дл нас, мы теперь тоже не одни. Китай, Индия, ряд других азиатских и латиноамериканских, африканских стран, хотя и пассивны, но довольно четко показывают — они с нами и затоптать Россию не дадут. И им веришь, потому что все видят — и они и мы — если сегодня проиграет Россия, то завтра забьют и их обязательно.
Хотите не хотите, но мы должны понимать, что к середине XXI века завершается глобальный процесс переделки мира, глобальных направлений политических и экономических процессов. И Россия в этой игре окончательно стала в сфере экономики в строю азиатских держав.
— Только в экономической? — вопросительно поднял брови Каргузов.
— Да, только в ней одной. В культурной, психологической, демографической и т.д. областях мы, боюсь, еще будем близки именно в Европе. Долго, а, может быть, и навсегда.
— Боюсь, многие европейцы будут против этого, — откровенно почесался Кургузов на этот тезис.
— Мы с ними живем ладно, — равнодушно зевнул Дмитрий Сергеевич, — они меня не знают, и я их знать не хочу. Но жить придется по-соседски вместе. Как одном подъезде, можешь совершенно не знать соседей, но жить рядом с ними.
Это XXI век, а не средневековье. Здесь, объявив войну, не пленишь и, тем более, не истребишь. Если враждовать, то долго, практически всегда.
— А тогда к чему эта война? — удивился Семенов.
— И что война, — философски пожал плечами Романов, — войну как один из видов политики никто не отменял. Господам из Пентагона надо помнить, что мы россияне. А они всегда долго запрягают, но быстро ездят. Мы долго мучились, начиная с начала конца ХХ века, с Западом, но в конце концов и наше терпение окончилось. А теперь положено терпеть им.
Но я, пока мы находимся, так сказать, в обстановке достаточно домашней, хотел бы отойти от теоретического аспекта и перейти к украинской практике. На первой стадии для начала побранить вас.
После этих слов среди окружающих началось довольно активное оживление, которое обычно сопровождается репликой: шум в зале.
Ларионов, поиграв мимикой лица и совершенно не чувствуя за собой вины, поинтересовался:
— А за что, собственно, нас ругать, Дмитрий Сергеевич, мы ведь ничего не делали?
Романов несколько ехидно ответил:
— Вот вы и сами ответили на свой вопрос, Алексей Антонович. За то, что ничего не делали, за это и буду ругать.
— Но простите, Дмитрий Сергеич! — возмутился Семенов, — мы сделали все, что могли и даже немножечко больше.
— Позвольте, я поясню вам, Василий Аркадьевич, — прервал его Романов, чувствуя, что иначе они погрузятся в болото словоблудия, — вы совершили первый шаг, ступив на территорию Украины и обозначив его, естественно, под буквой А. Где, спрашивается, второй шаг под буквой Б? Ну и прочие шаги, букв в русском языке, слава богу, много, ходить замучаетесь. Начав что-то делать, надо быть оживленными, весьма деятельны. Иначе можно завалить дело.
— Войска начали довольно активно воевать, — заметил Ларионов, — мы думали, что этого будет достаточно. Украинцы несут большие потери в людях и технике. На долго их в таком темпе не хватит.
— Так то ж войска, солдаты и офицеры, — не принял его объяснение президент, — а что сделали непосредственно вы, политики, государственные мужи? Где ваши собственные действия?
Ларионов пораженно переглянулся с соседями, отпил чаю, стимулируя мозговую деятельность, затем сдался:
— Я, видимо, что-то просмотрел, Дмитрий Сергеевич. Объясните, слушаю вас внимательно. А то глупый стал совсем. Как маленький.
Романов неодобрительно покачал головой. Вот скоромошничать бы премьеру не надо, раз не додумали. Для чего вам голова дадена? Только еду подкладывать? Сухо и четко отметил:
— Вне выявления причин этого военного конфликта, уже оказавшись в нем, вы должны были решать, причем чем раньше, тем лучше, а какие стратегические цели вы ставите. Например:
1. Присоединение несколько исконно русских регионов, в ходе исторического развития незаконно отошедших от России из-за субъективных действий отдельных политиков;
2. Постепенное изменение характера украинского государства, ликвидация крайних, самых негативных черт — нацизма, милитаризма, большей агрессивности, как в внутренней политике, так и внешней;
3. И, наконец, полную ликвидацию этого государства и присоединение Украины к России качестве российского субъекта, каковым она и была на протяжении несколько столетий.
По поводу первого и второго пути. Они кажутся умеренными и более реалистичными, но, по сути, рано или поздно, сводятся к третьему пути — к ликвидации этого государства, просто существенно медленнее и больнее. Такова характеристика этого государства, непрочного и противоречивого внутри и разбойного и агрессивного снаружи.
Ведь посмотрите, я вам, как историк, скажу, если русские, как впрочем, и большинство других народов, создали одно национальное ядро, вокруг которого формировалось остальное население, то украинцы исторически так сделать не смогли. Фактически у них образовалось два ядра — восточные украинцы и западные. Их объединила несколько ненатурально даже не Россия, СССР в бурном ХХ веке. И не совсем удачно.
— Искусственное объединение, — попытался уловить основную мысль Василий Аркадьевич и не угадал.
— Как сказать, — возразил Романов, — история бывает выбирает более сложный путь, чем только один правильный вариант. Скажем, древнегерманские племена создали два современных государства — Германия и Австрия. А древнефранццусские племена одно, хотя и у них ведь была такая возможность. И в современной России XXI века, кстати, тоже есть вероятность с помощью русофобского Запада образовать несколько государств. Например, Урал, Сибирь, Дальний Восток и стать преданными клевретами США. Есть такие варианты образца 1990-х годов.
— Это было давно и неправда, — бросил Ларионов сердито, — еще