сторону хоровод запустить.
– Иногда у императора или у кого-то из ближайшей его родни появлялся ребенок. И часто бывало так, что ребенок этот…
– Незаконнорожденный?
Чего он мямлит? Такое не только с императорами случается. Вон, поговаривали, что Летти Шеффилд – незаконнорожденная дочка нашего шерифа, который, может, и та еще сволочь, но землицы ей в приданое прикупил. И не только землицы…
– Да. Дело в крови, Милисента. У императора особый Дар. Он не всегда проявляется, как у твоей матушки. Поэтому за детьми приглядывают. Воспитывают при дворе. Наделяют титулом.
– Графа Семптонского?
– Да. Хотя последний граф почил лет этак двадцать назад. Говорят, был довольно своеобразным человеком.
– Погоди, но если этот титул таков, то… нет, это безумие! Никто же не поверит…
– Может, и нет. А может, и да. Порой удивляешься тому, во что люди готовы верить. Смотри, что у меня есть!
– Помимо конфет?
А коробка-то наполовину опустела. И главное, не все-то из нее я тягала, Чарли не отставал.
– Что? – Он поглядел на меня преневинно. – Я, между прочим, тоже с Даром маюсь, а шоколад – силы восстанавливает. Все маги на самом деле страшные сладкоежки. Но обычно это как-то скрывают.
– Почему?
– Неудобно. Считается, что сладкое – это для женщин.
– Правильно считается. – Я отобрала коробку. Не такая она и большая, чтобы двоим хватило.
– У меня еще одна есть, – успокоил Чарльз. – На самом деле затевается какая-то игра. Пока не знаю, какая, но думаю, скажут. И…
– Опасная?
– На этом уровне других не бывает.
– Эдди…
– Я его не брошу.
– Даже если велят?
– Император не вправе требовать поступков, которые наносят урон чести. Он это знает.
Как и то, что мой муженек – слишком большой чистоплюй, чтобы согласиться на подобное. И потому потребует у кого-нибудь другого, не такого повернутого на вопросах чести.
Чарли вздохнул.
Кажется, и он понимал это.
– У меня есть… знакомый, который может кое-что прояснить. Хотя, подозреваю, и он не знает всего.
Никто не знает всего.
– Слушай, ты меня заговорила.
– Я?
– Вот. – Чарльз вытащил из кармана бархатную коробочку, в которой обнаружилась крупная подвеска с бледным розовым камнем. Красивым. – Это тебе!
Я перевела взгляд на потолок.
– Да нет, просто… я ведь так ничего и не подарил тебе на свадьбу. Я раньше выбрал, честно. Думал вручить перед этим представлением, но как-то замотался…
Камень был чуть меньше того сапфира, который свекровь припрятала подальше, наверное, чтобы ювелиру показать.
– Это…
– Алмаз. Розовый. Африканский. Мне так сказали, но могли и соврать.
– Соврать, что алмаз?
Не сердце. Не знаю, как называется эта огранка, но камень будто прямоугольный. И… и внутри искорки. А еще руки к нему сами тянутся. Я прямо почувствовала, что мне срочно, просто жизненно необходимо потрогать его.
– Нет, что африканский. Алмаз. Я проверял. И чистота хорошая, годится для артефактов.
А сколько стоит, о том лучше не спрашивать.
– Извини. – Я ощутила, как рот наполнился слюной. Нет, я ведь не хочу сожрать камень? Точно? С облегчением выдохнула, сообразив, что сожрать не хочу, а вот потрогать…
– Правда, ничего сложного сделать не успели, просто…
– Чарли, помолчи. Он чудесен.
Я вытащила тонкую цепочку и прижала камень к щеке. Правильно – алмаз и золото, золото и алмаз. Буду надеяться, что это тоже из-за Дара, энергии и всего остального, а не потому, что я все же слегка свихнулась.
Шары под потолком затрещали.
И опустились.
Ниже.
Еще ниже… и на ладонь. В камень Сила уходила, что вода в сухую землю. А я видела ее, там, внутри, видела, как она наполняет алмаз, как… меняет его.
Самую малость.
И еще.
И третий тоже… вот так… а дальше что?
– Если хочешь получить артефакт, то нужно задать посыл. Свойство.
– Как?
– В нормальных условиях путем длительных расчетов и точечного воздействия, но ты просто попробуй представить, чего от камня хочешь.
А чего я хочу?
Кабы я знала…
– Допустим, чтобы защищал. Скажем, от опасности…
Это уже было, в том, синеньком… но да, почему бы и нет? Кто сказал, что нельзя повторить? Тем более синий – это не мой, а вот розовый – очень даже мой.
– И в конце проводят привязку к ауре хозяина, но тогда задают условия, при которых артефакт можно перенастроить, скажем, в случае продажи или гибели хозяина. Но чаще привязывают на кровь. Кровь несет характерный отпечаток и у родственников схожа. Правда, тогда управлять артефактом сможет любой человек, кровь которого камень примет.
Интересно.
И…
Не то.
Я закрыла глаза и села, взяв камень в руку. Поднесла его к губам и выдохнула. Почему-то рукам стало жарко, и… жар тоже ушел внутрь.
Это мой.
И… моих детей, если будут у меня дети. И детей моих детей тоже. И всех, в ком есть моя Сила… Сила – это почти кровь, почему-то опираться на нее мне кажется более правильным.
Да.
Именно так все.
А если кто вздумает украсть… от самой этой мысли в глазах потемнело. Мое! Никогда и никто… Надо успокоиться. Надо… Вор, посягнувший на собственность моей семьи, будет наказан!
Именно.
Я почувствовала отклик и улыбнулась.
– Вот так. – Я открыла глаза.
– Ты все-таки подпалила гостиную, – сообщил Чарльз, засовывая за щеку последнюю конфету. По ковру пролегала не очень длинная, но широкая черная полоса.
Это же… это…
– Ты огнем дохнула, дорогая.
– Я не нарочно! – Пальцы разжались, остывающий камень выпал из рук и повис на цепочке. Алмаз больше не был розовым.
Он потемнел.
И… разве бывают алмазы вишневого цвета? Хотя, конечно, красиво получилось.
– Красиво. – Чарли протянул руку, но тронуть не решился. – Можно?
Я подала цепочку.
– Теплый. Горячий даже. И что-то такое… Знаешь, я ощущаю Силу внутри, но не могу понять ее суть. Впрочем, я тут сам на днях тоже натворил кое-что. А ведь говорили мне, что артефакторика в жизни пригодится. Но разве я слушал – я же боевой маг, к чему мне артефакты? Они для тех, у кого Силы мало.
Он вернул камень.
И помог цепочку застегнуть. Я засомневалась, носят ли леди такие украшения просто так, без повода, но… леди пусть делают что им вздумается. А я вот буду носить.
Мне с камушком как-то спокойнее.
– Паркет не пострадал. – Чарли приподнял ковер и подал мне руку. – Маменька сказала, что к вечеру придет модистка…
– Опять?!
Да сколько эта страшная женщина сюда ходить может?!
– Тебе нужен гардероб.
– У меня уже есть один!
Я представила вечер в окружении тканей, кружев, лент и прочей безумной мишуры. Нет уж, я… у меня нервы! Я не