Уже 25 марта Дыбенко выпустили на поруки, и он, погуляв, исчезает из новой столицы большевиков вместе со своим отрядом. Сначала устремляется в Курск, потом появляется на Волге, в Пензе и Самаре. Как писал Жак Садуль, «…Коллонтай, она безумно влюблена в своего прекрасного Дыбенко и совершает в последнее время одну нелепость за другой… Она отчаянно кинулась в оппозицию…»
Александре Михайловне ничего не оставалось делать, как самой раствориться в Петрограде. Ведь теперь потребовали арестовать не только Дыбенко, но и Коллонтай.
В мае 1918-го, после того как в Москве уверовали, что супругам ничего не грозит, Дыбенко явился на суд, проходивший в Гатчине. 17-го числа он оправдал Павла Ефимовича. Якобы «перед ним были поставлены такие сложные задачи, как «прорыв к Ревелю и Нарве, к решению которых он, не будучи военным специалистом, совершенно не был подготовлен…»
Из суда матросы его вынесут на руках и он, снова забыв про свою спасительницу, отправится в Москву погулять, а потом к своему брату в Орел.
«Узнав о бегстве “гражданского мужа”, Шура Коллонтай решает порвать с ним, – пишет В. Савченко. – Ленин, встретившись с Коллонтай, упрекнул ее за увлечение “недостойным субъектом”. Она согласилась с вождем, пообещав больше не встречаться с Павлом. Четыре месяца Коллонтай не встречалась с Дыбенко, хотя ее постоянно тянуло к нему.
Ленин ломал голову над тем, что делать с пьяным “орлом”, засевшим в Орле. Во искупление грехов Дыбенко было решено отправить на подпольную работу и оккупированную немецкими войсками Украину. Под псевдонимом Алексей Воронов Дыбенко оказывается в июле 1918 года в Одессе. Однако, побыв там две недели и не связавшись с подпольем, Дыбенко уезжает в Крым. Там через десять дней “подполья” он был арестован как “большевистский лидер”. Его держат в кандалах, так как он пытается бежать из тюрьмы. За массовые убийства офицеров в 1917 году ему грозит расстрел. Но уже через месяц, в конце августа 1918 года, советское правительство обменяло Дыбенко на нескольких пленных немецких офицеров».
Весной 1919 года дивизия Павла Дыбенко вошла в Крым через Перекоп и быстро захватила весь полуостров, кроме района Керчи. Автор статьи о Дыбенко Сергей Ченнык пишет, что «“Крымская операция” комдива была нарушением приказа командующего Украинским фронтом, согласно которому части Дыбенко должны были направиться в Донбасс для защиты этого района от наступления белых и ни в коем случае не углубляться в Крым, не растягивать фронт…
Но в апреле 1919-го Дыбенко чувствовал себя триумфатором и “крымским удельным князем”. В начале мая он провозглашает создание Крымской советской армии (9 тысяч солдат), которая не подчинялась Украинскому фронту. Став военным диктатором Крыма и обосновавшись в своей столице – Симферополе, Дыбенко создает “под себя” Крымскую Советскую Социалистическую Республику в составе РСФСР и приглашает на роль «свадебного генерала» главу правительства Крыма (СНК КССР), брата Ленина – Дмитрия Ульянова. Он счел, что это назначение обеспечит ему защиту самого Ильича и оправдание самоуправства. Себя Дыбенко провозгласил наркомом военных и морских сил Крыма, председателем Реввоенсовета Крыма, командующим Крымской армией.
Вернувшаяся к “победителю” Александра Коллонтай была назначена начальником политуправления Крымской армии, но фактически стала “крымской царицей” и курировала все идеологические и политические вопросы. Военная диктатура Дыбенко в Крыму получила название “дыбенковщина” и снискала недобрую славу. Функции Советов и даже руководящих партийных органов были сведены на нет. Л. Д. Троцкий, заявив, что в Крыму красноармейские части “заражены дыбенковщиной”, прекратил их снабжение.
Клеймо “дыбенковщина” характеризовало режим полутирании – полуанархии – полубандитизма в советском Крыму 1919 года. Дыбенко знал только один метод убеждения – расстрел. Он приказывал расстреливать служащих за уход с места работы, расстреливал “распространителей слухов” и “паникеров”.
Коллонтай комментировала эти события в своем дневнике: “Паша проявился как недисциплинированный, самолюбивый, вспыльчивый тип”. Но ее строгие выводы были сделаны не только на основании анализа деловых качеств мужа. Влюбчивый Дыбенко соблазнил молоденькую секретаршу, что состояла при Коллонтай и была ее наперстницей. Коллонтай вне себя от ревности вновь решает порвать с Дыбенко “навсегда”. Она уезжает в Харьков, к “старым товарищам”, которые пристроили ее на пост наркома пропаганды Советской Украины».
В июне 1919-го белый генерал Слащев со своими войсками высадился в районе Коктебеля, выбил «армию Дыбенко» из Крыма и сверг советскую власть.
К слову сказать, свой первый орден Красного Знамени Павел Ефимович получил как раз за бои в Крыму: «В период боев с 25 марта по 10 апреля 1919 года под городами Мариуполь и Севастополь он, умело маневрируя частями вверенной ему дивизии, лично руководил боем, проявил истинную храбрость, мужество и преданность делу революции…»
В 1919–1920 годах Дыбенко командовал соединениями под Царицыном и на Кавказе. Затем командовал 1-й Кавказской кавалерийской дивизией (март-май 1920-го) при подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии. Во главе Сводной дивизии подавлял Кронштадтское восстание в 1921 году. Все в том же 1920-м был зачислен на младший курс Военной академии РККА, а в 1922-м был восстановлен в партии (РКП(б) с зачетом партстажа с 1912 года). На тот момент заслуги Павла Ефимовича перед Республикой уже не подлежали сомнению: второй орден Красного Знамени за Царицын в январе 1920 года, третий орден Красного Знамени – за Кронштадт в марте 1921-го.
В мае 1921 года новый начальник Черноморского сектора обороны Украины Павел Дыбенко вышел из поезда на вокзале Одессы. Оттуда прямиком на Французский бульвар – выбирать себе дом…
«Присмотрел Павел Ефимович великолепный особняк в Вагнеровском переулке, 3, – рассказывает Вячеслав Воронков. – Переулок примыкал к Французскому бульвару и считался местом проживания миллионеров. Хозяин виллы немедленно был вышвырнут с многочисленной челядью на улицу, а вечером того же дня Дыбенко принимал гостей. Угощал их на славу: ибо второй операцией после поиска жилья стал захват расположенного напротив виллы винного завода удельного ведомства (ныне там располагается завод шампанских вин).
– Круто забираешь, Павел, – улыбнулся ему один из гостей.
– Так именно за такую власть мы и кровь проливали, Василий, – отшутился Дыбенко.
Его собеседником был начальник 51-й стрелковой дивизии Василий Блюхер. И сама дивизия, и ее командир были живой легендой – штурмовали Перекоп, вели оборонительные бои на Каховском плацдарме. Моссовет вручил дивизии Красное знамя и взял над ней шефство…
Дыбенко и Блюхеру было о чем поговорить: через месяц Павел Ефимович должен принять руководство дивизией.
Став ее командиром, Павел Дыбенко практически стал начальником Одесского военного гарнизона со всеми вытекающими отсюда правами. А они у старшего воинского начальника оказались огромными – практически Дыбенко возглавил всю исполнительную власть в городе, ему подчинялись и ЧК, и губисполком. Было от чего закружиться голове 32-летнего героя Гражданской войны. И она закружилась!
Подвалы винного завода, охраняемые спецотрядом Дыбенко, не уставали “выдавать на-гора” дореволюционные запасы коллекционных вин. Пьянки-гулянки с непременным участием очаровательных барышень практически случались ежедневно и еженощно. Завершались они катанием на автомобиле и купанием нагишом при лунном свете».
Очень интересные сведения о периоде пребывания в Одессе Дыбенко и Коллонтай сообщаются в энциклопедии «Люди Одессы»:
«“На одной из тихих улиц Одессы, обсаженной платанами, в двухэтажном особняке, принадлежащем в прошлом какому-то вельможе, поселился П. Е. Дыбенко, а после завершения работы III конгресса Коминтерна к нему приехала Коллонтай.
Если заглянуть в “Список абонентов Одесской телефонной сети на 1923 г.”, то можно определить дом на “тихой улице”. Телефон 3–08 установлен в квартире “команд. Одесск. губ. и II див.”, по Вагнеровскому (ныне Мукачевскому) переулку, 35.
Менялись командиры дивизии, а в “Списках абонентов…” на 1924 и 1925 гг. номер телефона и адрес квартиры оставались без изменений.
По справочнику “Вся Одесса за 1914 г.” узнаем “вельможу”, владеющего домом. Им оказался богач Ф. Я. Скведер, владелец трех домов и фешенебельного кафе “Фанкони”. В то время дома 3 и 5 имели один номер – 3, единственный по нечетной стороне переулка.
Осмотр зданий исключил неясность с нумерацией. Дом № 3 – небольшой двухэтажный особняк, а № 5 – большой “доходный” трехэтажный дом с двумя дворами-“колодцами”. Командующий жил в доме № 3. Сошлись и остальные приметы: Мукачевский переулок – тихий тупик, обсаженный платанами.