Читать интересную книгу Кацетница - Дмитрий Аккерман

Оксана смерила пацана взглядом, отчего он замолк и посерьезнел. Затем подошла и с размаха врезала ему кулаком по лицу. Она никогда раньше не дралась, но сейчас ее охватило такое бешенство, такая ненависть ко всем русским сразу, что она готова была убить этого мальчишку.

Пацан упал на пол и заорал. На крик из комнаты – ее комнаты! – выскочили незнакомые мужик и женщина. Мужик, в военной форме, и женщина, очень худая, со злым изможденным лицом.

– Олег, что случилось?

– Мама, папа, она меня ударила! Она фашистка, ее надо расстрелять!, – вопил пацан. Мужик злобно посмотрел на Оксану, схватил ее за волосы и потащил на кухню. Оксана от неожиданности взвизгнула. В коридор выскочила бабушка, ошеломленно глядя на происходящее.

Затащив Оксану на кухню, мужик закрыл за собой дверь, швырнул ее в угол, так, что она ударилась головой о ножку стола, и сквозь зубы прошипел:

– Еще раз тронешь мальчика – убью. Поняла?

Оксана всхлипнула. Ей было больно и обидно.

– Поняла или нет, сука, тварь бандитская?

– Да, – сквозь слезы сказала она.

– Смотри мне. Всех сгною в тюрьме.

Теперь они жили в маминой и бабушкиной комнате. Гостиную, кабинет и ее комнату занимала новая семья.

Мама рассказала, что мужик – командир военной части, только что приехал с какой-то войны в Китае, был ранен и поэтому очень злой. Она попросила Оксану быть осторожнее, потому что их в самом деле могут выгнать из дома.

На кухне теперь хозяйничала жена командира. Она забрала почти всю их посуду, и сказала, что они должны появляться на кухне только тогда, когда она там не готовит.

Пацан стал ходить в ее школу. Оказалось, что он только выглядит младше, а на самом деле он старшее ее на год и учится в седьмом классе. В школе вообще стало очень много русских. Они поселялись в больших квартирах, где было больше двух комнат, потеснив жильцов. Весь город был заполнено военными и милицией. Милиция постоянно кого-нибудь арестовывала, и очень часто после этого этих людей никто уже не видел. В их пустые квартиры тоже вселялись приехавшие русские.

Всем немцам, которые до сих пор не были арестованы, русские власти разрешили уехать в Германию. Галичане никогда особенно не любили немцев, которые все называли по своему, даже город называли не Львов, а Лемберг, однако жили с ними мирно. Немцев в городе было много, даже в маминой консерватории был немецкий пианист. Теперь все эти люди бросали свои дома, мебель, машины и брали штурмом поезд Львов-Варшава. В течение двух месяцев все немецкие дети исчезли из школы, а на их место пришли дети русских военных и милиционеров.

В городе закрыли все костелы, синагогу и православную церковь. Папа Кристины теперь сидел без работы, они тоже голодали, и Оксана иногда приглашала Кристину на ужин. Они честно делили между собой хлеб, картошку или размазню, которую готовила бабушка, а потом ложились вместе в постель, чтобы было теплее, и долго шептались между собой. Как ни было плохо, но жизнь продолжалась. Кристинка как-то призналась Оксане, что влюбилась в Степана из восьмого класса. Высокий симпатичный парень, он нравился всем девчонкам в школе – и Оксана была не исключением. Поговаривали, что он тоже состоит в ОУН, что придавало ему ореол мужественности и таинственности.

Но особенно Оксане нравился Микола из седьмого класса. И она ему тоже нравилась. Встретив ее в коридоре или перед школой, он незамедлительно краснел, смотрел в землю и не мог поднять на нее глаз. Невысокого роста, смешной, он вызывал у Оксаны какие-то странные чувства, которые она, будь взрослее, назвала бы материнскими.

Жизнь постепенно налаживалась. Открылась консерватория, мама снова пошла на работу. Платили ей мало, однако по сравнению с прошлым годом это было все-таки лучше, чем ничего.

В феврале случилось страшное. Умерла бабушка Анна. Она шла по улице из магазина, где отстояла длинную очередь, когда увидела, как русские солдаты бьют какого-то мальчика. Бьют сильно – ногами и прикладами винтовок. Бабушка попробовала вступиться, однако получила удар прикладом по голове, упала, потеряла сознание. Когда пришла в себя – увидела спины солдат, которые тащили мальчика куда-то за угол. Сердобольные прохожие помогли ей добраться до дома, где она слегла и через два дня тихо умерла.

Все два дня Оксана проплакала и промолилась перед ее постелью. Прежде она никогда не видела смерть так близко, и ее до глубины души поразил процесс перехода человека из живого состояния в неживое. Момент, когда бабушка, последний раз горестно вздохнув, испустила дух, потряс ее настолько, что она почувствовала себя причастной к вечности…

Бабушку хоронили тихо и страшно. Страшно – потому что вечером того дня, когда умерла бабушка, в их комнату без стука вошел сосед, подошел к кровати, на которой лежало тело, презрительно посмотрел на него и сквозь зубы произнес:

– Чтобы завтра этой падали здесь не было.

С похоронами помог Василий Александрович. Он же договорился и о месте на Яновском кладбище, где были похоронены все их предки. Теперь, при русских, обо всем приходилось договариваться по знакомству.

Идя за телегой с гробом, Оксана думала, какая странная вещь жизнь. Еще вчера человек был самым близким тебе, после мамы, конечно. Можно было прижаться к нему, почувствовать его тепло, уснуть у него на плече. А сегодня это – холодное мертвое тело, на которое даже страшно смотреть, не то что прижиматься. Погруженная в эти мысли, Оксана молчала, не отвечая на сочувственные слова бабушкиных подруг и маминых коллег. Идти было далеко, Оксана сильно замерзла, но гораздо больше она беспокоилась о маме, которая непрерывно плакала.

Бабушку Анну похоронили рядом с дедушкой, которого Оксана не знала – его убили в 1920 году. Стоя на коленях на холодной могильной плите и молясь о бабушкиной душе, Оксана вдруг почувствовала, что завтра здесь, у могилы, обязательно окажется папа. И твердо решила сюда придти прямо с утра.

Убитая горем мама даже не обратила внимания на то, что она ушла не в школу, оставив портфель и очень тепло одевшись. До вокзала на этот раз Оксана подъехала на трамвае, и едва взошло солнце, уже стояла под большим каштаном около бабушкиной могилы. На кладбище было тихо, как будто не было новой власти, как будто все было по-старому. Пройдет всего два года, и жители Львова будут вздрагивать при одних только словах «Яновское кладбище»…

Она уже сильно замерзла, когда на аллее показалась какая-то фигура. Старик-крестьянин, с котомкой за плечами, постукивая палкой, не торопясь шел прямо к ней. У Оксаны стукнуло и замерло сердце. Она шагнула из-под дерева навстречу старику, с трудом, но все-таки узнавая в нем отца, так странно одевшегося.

Обнявшись, они молча постояли над могилой. Потом отец вздохнул и сказал:

– Хороший был человек. Упокой, господи, ее душу.

– Папа, когда все это закончится? – задала Оксана вопрос, который уже несколько месяцев не выходил у нее из головы.

– Если бы я знал, доня… Когда-нибудь закончится. Надеюсь. Видишь ли, нам пришлось жить в очень трудное время. И мы должны быть мужественными, чтобы выжить…

– И тогда мы будем снова вместе?

– Конечно, доня… Именно для этого мы и сражаемся.

Оксана вернулась домой к вечеру. Весь остаток дня после короткого свидания с отцом она бродила по городу, думала, иногда плакала. Мама сидела в полумраке комнаты, сжимая в руке ее фотографию, и только облегченно вздохнула, увидев ее на пороге… и напряглась, увидев в ее руках котомку. Оксана поднесла палец к губам, чтобы пресечь неизбежный вопрос – двери были открыты, и в соседней комнате что-то делали соседка и ее неприятный ребенок.

Отец передал с ней консервы, шоколад и какие-то ампулы, которые мама, многозначительно покачав головой, тут же спрятала. А потом они вместе допоздна перечитывали отцовское письмо, прежде чем сжечь его на спиртовке.

Беды на этом не закончились.

Глава 4. 1940

Все зимние каникулы мы провели с Кристинкой и Алей. В последнее время мы как-то сблизились и стали взрослее. С нового года открылась консерватория, мама снова пошла на работу, однако мы все равно голодали. В магазинах было мало продуктов, цены на рынке стали очень высокими. Русские учителя говорили, что все эти проблемы – из-за ОУНовцев, которые взрывают поезда с продуктами. Я им не верю. Ведь там – мой папа, который никому не хочет зла.

После смерти бабушки мама сильно сдала. Я видела, что у нее опускаются руки. Она стала молчаливой, подолгу сидела вечерами в темноте у окна и смотрела на улицу. Раньше она все время рассказывала о том, что происходит в консерватории, а теперь приходила с работы и молчала… Сначала я этого пугалась, пыталась ее растормошить, потом поняла, что маме просто плохо. Конечно, если бы папа был с нами, все было бы совсем по-другому…