Читать интересную книгу Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов - Сергей Цыркун

Понятно, что при таком кадровом голоде Ягоде, который не был «родовитого происхождения» и притом худо-бедно закончил экстерном несколько гимназических классов, нашлось теплое место в центральном аппарате: 4 ноября 1919 г. он назначен управделами Особого отдела ВЧК, правда, с оговоркою «временно».[41] Чтобы оценить важность этого назначения, необходимо иметь в виду, что Особый отдел ВЧК с 18 августа 1919 г. по решению ЦК РКП (б) возглавил лично Ф. Э. Дзержинский.

Ягода, за два месяца безработицы истосковавшийся по бюрократическим окрикам, сразу проявил административный раж. Едва появившись на рабочем месте, он написал один из тех крикливых приказов, которые в дальнейшем станут характерным почерком его стиля руководства, представляя собою смешение бессмысленного набора фраз с плакатными лозунгами: «Придавая большое значение внутреннему правильно функционирующему административному аппарату Особого отдела, от правильности которого зависит быстрое и точное исполнение операций, от быстроты коего зависит исход нашей борьбы, я первый и последний раз обращаюсь ко всем товарищам сотрудникам… что Особый отдел есть военно-полевое учреждение, боевая линия фронта в тылу со всеми вытекающими оттуда последствиями…» Этот энергичный поток вдохновенного бреда явился началом шквала всякого рода инструкций, циркуляров и приказов, лавиной хлынувших на аппарат Особотдела. Распоряжения Ягоды по минутам расписывали, когда и с какими докладами должны к нему являться начальники отделений, имея при себе графические схемы и объемистые объяснительные записки. Временный управделами оказался необычайно щедр на угрозы и плодовит в деле рассылки всевозможных бумаг примерно такого содержания: «Всем завособотделами категорически приказываю приступить к действительно активной организационной работе», причем за малейшую оплошность не шутя грозил военно-полевым судом. Этого рьяному управделами показалось мало. Он добился разрешения провести всероссийский съезд начальников Особотделов, вызвав для этого их с докладами в Москву. Съезд длился четыре Дня, с 22 по 25 декабря 1919 г.[42]

Бешеная энергия временного управделами Особотдела объясняется желанием отбросить приставку «временно» из приказа о его назначении. До него управляющим делами Особотдела являлся 22-летний Илья Ершов. Это был еврей по фамилии Иорш, до революции работавший бухгалтером в банке (кстати, на съезде начальников Особотделов среди них нашлось всего пятеро, состоявших в большевистской партии до революции, остальные записались в большевики лишь после прихода их к власти). Не пользуясь никаким авторитетом, Иорш-Ершов ничего не делал в своей должности и в итоге ушел работать по специальности в наркомат финансов (в 1937 г. его расстреляют).

Однако мало было переводить бумагу и дергать подчиненных ежедневными докладами и совещаниями. Ягода учел свою прежнюю осечку с Троцким и решил впечатлить своего нового шефа Дзержинского не исполнительностью и подхалимажем, а иным способом. В голодной, разоренной стране в обстановке катастрофической нехватки товаров первой необходимости — одежды, обуви, еды, лекарств, зимнего отопления — Ягода догадался развернуть сеть так называемых кооперативов для снабжения Особотдела ВЧК. Это происходило на фоне чудовищно низкого уровня жизни подавляющего большинства рядовых чекистов. Председатель ГПУ Украины Манцев сообщал в письме Дзержинскому: «Сотрудник, особенно семейный, может существовать, только продавая на рынке все, что имеет. А имеет он очень мало. И потому он находится в состоянии перманентного голодания… Зарегистрирован ряд случаев самоубийств на почве голода и крайнего истощения. Я лично получаю письма от сотрудниц, в которых они пишут, что принуждены заниматься проституцией, чтобы не умереть с голода. Арестованы и расстреляны за налеты и грабежи десятки, если не сотни, сотрудников… Бегство из Чека повальное».[43]

Как раз в конце 1919 г. ситуация с продовольствием, медикаментами, одеждою, обувью достигла предельной стадии. Положение спас Георгий Александрович Исецкий. Выходец из дворянского рода, он принадлежал к старому поколению революционеров, придерживался высоких морально-этических принципов и с ужасом наблюдал за творящимся вокруг. Знавший еще Александра Ульянова — старшего брата Ленина, повешенного за подготовку покушения на царя Александра Ш, пользуясь многолетней личной дружбою с самим Лениным, он добился разрешения кооперативной торговли через сеть кооперативов, объединенных в две организации — «Центросекцию» и «Центросоюз», которые до этого расценивались едва ли не как контрреволюционные и находились в глубоком загоне. Их возглавил некто Андрей Лежава, которого Исецкий, писавший под литературным псевдонимом Соломон, характеризует как довольно ловкого, иногда — заискивающего, иногда — крайне развязного человека. Со временем Лежава сделает солидную партийную карьеру, но в 1937 г. его расстреляют.

Ягода поспешил перенять опыт кооперативного снабжения. По существу, речь шла о контрабанде. Награбленные при обысках и реквизициях ценности по бросовым ценам через подставных лиц сбывались за границу, на эти деньги приобретались еда и лекарства, которые затем частью распределялись среди сотрудников советских органов и учреждений, частью продавались через кооперативную сеть, при этом значительная часть разворовывалась.[44] Дзержинский, несмотря на свою личную скромность в быту, славился своим демократизмом и заботою о материальных нуждах рядовых сотрудников. Когда он стал замечать, что служба в Особотделе ВЧК становится престижною, что его работники стали лучше питаться и одеваться, не прибегая к мародерству и коррупции, он обратил внимание на толкового управделами Особотдела.

Ягода вскоре попытался использовать свое положение для решения кадровых вопросов. В частности, в мае 1920 г. он обращается в ЦК с просьбой о направлении для работы в Особотделе ВЧК некой «тов. Жени Егоровой», в чем ему было отказано,[45] поскольку за пределами ВЧК он оставался никому не известен и влиянием не пользовался. Однако постепенно сноровистый завхоз расширяет зону своих интересов.

В июле 1920 г. Ягода для освещения снабженческих вопросов введен в состав Коллегии ВЧК: 29 июля председатель Совнаркома Ленин утвердил состав Коллегии из 13 человек, в котором значилась фамилия Ягоды. Для него это явилось существенным изменением статуса, давшим ему право поселиться во Втором доме Совнаркома и питаться в его столовой (такое название получила бывшая гостиница «Метрополь», реквизированная под проживание коммунистов-чиновников рангом начиная от членов коллегий наркоматов, а также их «содкомов» — таким термином обозначались в ту эпоху содержанки комиссаров). Теперь он погрузился в совершенно иной мир, где «шли оргии и пиры… С внешней стороны «Метрополь» был как бы забаррикадирован — никто не мог проникнуть туда без особого пропуска, предъявляемого в вестибюле на площадке перед подъемом на лестницу дежурившим день и ночь красноармейцам».[46]

А уже 13 сентября того же года приказом ВЧК № 112 29-летний Ягода, еще год назад бывший безработным, становится управляющим делами всей ВЧК, чтобы распространить свой положительный опыт по хозяйствованию.[47] Дабы показать себя, он через несколько дней подал на подпись Дзержинскому проект приказа «Об установлении воинской дисциплины в органах ВЧК». В итоге документ вышел как приказ ВЧК № 119 от 25 сентября 1920 г., причем подпись Ягоды красовалась рядом с подписью Дзержинского.

Г. Агабеков напишет о Ягоде десяток лет спустя: «Я его знал в 1921 году, когда он был еще мелкой шишкой по Управлению делами ОГПУ и больше интересовался хозяйственной частью. Хозяйство, в особенности чужое хозяйство, является, видимо, его специальностью, ибо и сейчас Ягода, будучи фактически руководителем всего ОГПУ, опять-таки оставил за собой руководство кооперативом ОГПУ, являющимся одним из лучших и богатейших кооперативов в Москве. Из средств кооператива он подкармливает многочисленных своих прихлебателей, которые взамен этого являются его верными соратниками, начиная с ведения какой-нибудь служебной интриги и кончая устройством попоек с девицами-комсомолками на конспиративных квартирах. Все работники знают садистские наклонности Ягоды, но все боятся говорить об этом вслух, ибо иметь его врагом — это минимум верная тюрьма».[48]

Возможно, Ягода так и остался бы на положении преуспевающего завхоза, во всяком случае, одно время у него было намерение перебраться на сытную и менее хлопотную, чем в ВЧК, работу: ближе к концу 1920 г. ему удалось по совместительству устроиться в Наркомвнешторг. Видимо, там он и собирался продолжать карьеру: через год сам Ленин знал его как работника Наркомвнешторга и устраивал в какой-то подмосковный правительственный санаторий.[49] Однако вскоре в нем проснулся интерес к оперативной работе, что несомненно связано с политическими событиями.