— Никса, а что это там, в большом кабинете за шум?
— Это выставку готовят, там и для твоих ребят обновки будут.
— Ну, ты и вредный стал, Сашка не томи, рассказывай.
— Да там нечего рассказывать, там смотреть надо и мерить.
Александр, намеревался налить ещё по одной, но, встретив мой взгляд, раздумал и поднялся демонстрировать привезённые новинки. В большом кабинете за это время расставили столы, на которых разместили сапоги, ботинки и рулоны материала, из которого всё это было пошито. В том времени материал назывался «Кирза», это по имени Кировского завода искусственных кож. Разработчиком его был талантливый химик Плотников Иван Васильевич, награждённый за разработку Сталинской премией.
— Опа, так это обувь.
В голосе Владимира звучало некоторое недопонимание.
— Да, обувь, но не кожаная, а из многослойной хлопчатобумажной ткани, обработанной плёнкообразующими веществами. Там кстати и этиленоксид используется.
— Стоп! А она не врывается?
— Нет у неё другие свойства. Главные из них доступность и умеренная стоимость. Через несколько лет в стране о лаптях забыть можно будет. А ещё лет через тридцать, когда на ноги станем, другие материалы в оборот пустим.
Володька вдруг расхохотался, да так что и нам стало смешно. Мы тоже рассмеялись. Младший уже почти впал в истерику, показывал пальцами, то на меня, то на обувь из нового материала и снова «заржал»!
— Прекрати сейчас же, а то у меня уже живот болит.
Взмолился Александр.
— Да, я. Да, я думал!
Взрыв смеха снова повалил младшего брата. Насилу мы его успокоили.
— Ну, что ты там думал? Выкладывай.
— Я, я, когда ты про этот оксид сказал…….. подумал, что ты их с дирижаблей бросать будешь, а потом турок подрывать.
Тут мы снова «заржали» уже втроем, причём каждый по своим причинам. Я представил, что если попасть с высоты нескольких километров кирзачём противнику в лоб, то, пожалуй, требуемый результат будет достигнут! От чего смеялся Володька я, потом у него узнаю, а Сашка, наверное, просто за компанию!
*****
Следующие записи не мои, я просто их в дневник вклеил, чтобы зря бумагу не портить. Лучше об освоении новой техники никто не расскажет, кроме людей которые её, и осваивали.
Записки Командира батальона Бронеходов
Бибикова Евгения Михайловича
30 августа 1862 года я был произведён в подпоручики лейб-гвардии 4-й Императорской фамилии стрелкового батальона. Ещё через пол года назначен исполняющим обязанности командира третьей роты того же батальона.
Всё было внове и все было интересно, даже рутинные обязанности командира роты не были в тягость. Солдаты, как старослужащие, так и молодые усердно познавали науку войны, хотя поначалу многие из них не совсем понимали, зачем новый командир их так гоняет в поле и пренебрегает занятиями на плацу.
Уровень подготовки в этот период определялся в основном по тому, как рота в парадном строю пройдёт на полковом смотре. Наиболее отличившимся подразделениям выдавалось по чарке, а за умение бегать бесшумно по кустам и ползать по-пластунски никаких отличий и призов не полагалось.
Потом был Польский мятеж 1863 года, когда в Варшаве борцы за независимость, под покровом ночи вырезали больных военного госпиталя и много других нелицеприятных событий. Часто приходилось сдерживать солдат, особенно когда мятежники, прикрываясь гражданскими лицами, как щитами пытали прорываться из окружённых кварталов.
В этих боях и пригодились те умения, что не были отмечены на полковых смотрах. За отличия в боевых операциях был награждён орденами св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. В моей роте потери были, но самые малые в батальоне. Возможно, поэтому 31 августа 1867 года я стал поручиком.
Как водится, отметили это событие в тесном армейском кругу. Когда бутылки уже наполовину опустели, начались «философские» разговоры, типа того, как бы я устроил армию, если бы был Военным Министром. Правильно говорила моя бабушка «Доброе слово Серебро, а молчание Золото»! Чёрт и меня попутал вставить свои дополнения. Они касались вооружений некоторых групп мятежников. Британские «Энфилды» были не в пример лучше наших гладкостволок….
Утром был вызван к командиру полка. Вызов меня, поручика не к батальонному командиру, а сразу в полк, это уже само по себе событие, а тут вчера вечером я распинался о преимуществах британского стрелкового оружия. С премерзким настроением и дурными предчувствиями оправился в полк. В полковой канцелярии получил пакет документов с предписанием, в котором значилось 15 сентября прибыть в специальное подразделение, дислоцированное в Гатчине. Кажется, нерадостные ощущения начинают сбываться. После фактически центра Европы в глушь, правда, расположенную поблизости от столицы, но кроме наличия царского дворца более ничем не примечательную.
«За компанию говорят, и еврей удавился» эта не очень внятная присказка оказалась приятна, когда на Гатчинском вокзале встретил ещё два десятка бедолаг в основном в звании подпоручиков. В наших предписаниях значилась одна и та же дата.
Приготовившись искать извозчиков, мы были сначала удивлены и даже поражены, когда на площадь въехали несколько безлошадных экипажей и остановились перед вокзалом. Из головной машины вышел господин в гражданском платье, сопровождаемый поручиком, они подошли к нашей группе и поинтересовались планами прибывших господ офицеров.
Если бы не столь экзотические экипажи, из которых вышли наши встречающие. Возможно, некоторые из нас проявили бы большую «бдительность» но, поскольку безлошадные повозки до сих пор были в основном героями статей научных журналов, мы безропотно уселись внутри этих сооружений, с легким запахом керосина, оборудованных достаточно удобными сиденьями и…. Авто тронулись.
Ещё примерно через полчаса мы прибыли на место.
Высокий забор красного кирпича окружал группу зданий видимо являвшихся целью нашей поездки. Караульная почти стандартная, если бы не очень большие ворота достаточные для проезда нескольких карет. Чистый аккуратный двор, с широкими проезжими дорожками, покрытыми странным материалом тёмно серого цвета. В противоположном конце виднелось ещё одно строение, длиной не меньше пятисот саженей, более похожее на забор, хотя может быть, оно и выполняло эту функцию. Везде достаточно узнаваемый «аромат» керосина, и ещё чего-то знакомого, знакомого. Запах, который не могли перебить отцветающие растения на клумбах внутри ограждённой площади.
Всё это вместе взятое и строения и забор и клумбы и естественно авто называлось «Первой учебной автошколой Министерства Обороны Российской Империи»!
Вскоре пришлось вспомнить всё, чему нас учили Пажеском корпусе, откуда ещё 16 июня 1860 года я был выпущен прапорщиком. Кроме того, в наши головы «загрузили» ещё много такого что в них с трудом укладывалось, а для того что бы полученные знания как следует, закрепились несколько месяцев мы проходили стажировку в старинной Коломне. До той поездки мы наконец-то были допущены к одной интересной особенности нашей школы. Да, да к тому длинному зданию-забору на задворках. Это оказался крытый стрелковый полигон. Однако прежде, чем мы туда попали, с нами серьёзно позанимались специалисты из Сестрорецка. «Пулемёт», так называлось новое оружие, которое мы изучали. Жуткая вещь, страшнее ее, пожалуй, только тяжёлый пулемёт, с которым познакомились чуть позднее. Подполковник-инженер Николай Иванович Чагин и подполковник-инженер Владимир Николаевич Бестужев-Рюмин, очень подробно и обстоятельно рассказали нам, как устроены эти смертоносные устройства, но даже после этого новое оружие внушало легкий трепет, который, правда, мгновенно проходил, стоило взяться за его рукоятки.
Город Коломна. Собственно города мы так почти и не видели, зато стали хорошо ориентироваться в другой его части, которая называлась ЗАВОДОМ.
Тут, на заводе я получил незабываемые ощущения, став призёром гонок на специальных воинских трёхосных авто по пересечённой местности. Для того чтобы описать эти чувства, когда трёхтонка почти летит, прыгает, снова летит, буксует, рычит на бездорожье, но рвётся вперёд и, наконец, приходит к финишу надо быть поэтом. Нам грешным этого не дано, но зато теперь мы уверены и в своих силах и в силах наших железных лошадок, которых так много под капотом авто, по словам наших преподавателей.
Весной 1868 года все мои знакомцы по Гатчинской школе, получили новые предписания о направлении на Южный Урал, в город Челябинск. После этого послышались высказывания, что следующим возможным местом нашего пребывания окажутся места ссылки Декабристов.
Впрочем, случилось несколько иначе. Накануне отъезда на Урал, мы были собраны по сигналу тревоги, и ещё не успев закончить построение на плацу, увидели, как в ворота нашей школы въехало авто в сопровождении группы верховых. Судя по поведению наших командиров и учителей лицо, прибывшее на территорию, занимало одну из высших ступенек в иерархии Российской Империи. Здесь я опять ошибся, прибыл сам Государь-Император Всероссийский.