Читать интересную книгу Вологодчина в русском фольклоре - Николай Уваров

Двум удалым Борисовичам.

От народа они с поклонам пошли,

С честными подарками,

И понесли оне честныя подарки

Злата-серебра и скатного земчюга,

Изошли его в доме у себя,

Щелкана Дюдентевича, —

Подарки принял от них,

Чести не воздал им.

Втапоры млад Щелкан

Зачванелся он, загорденелся,

И оне с ним раздорили,

Один ухватил за волосы,

А другой за ноги,

И тут ево разорвали.

Тут смерть ему случилася,

Ни на ком не сыскалося.

Небылица про щуку из Белого озера

Да худому-де горё да не привяжется,

Да тому-то де горюшко нонь привяжитцэ,

Ищо хто жо горё можот измыкати,

После матери горё перемыкати,

Да это не чудо да не диковина,

Да я-то того-то почудне скажу,

Почудне-де скажу да подиковинне:

Да медведь-от летит да по поднебесью,

Да короткими лапами подмахиват,

Да коротким хвостиком подправливат.

Да это не чудо да не диковина,

Да я-то того почуднее скажу,

Почудне-то скажу да подиковенне:

Да корабль-от бежит да по сырой земли,

Да в тёмные лесы да бицевой идут.

Да это не чудо да не диковина,

Да я-т того да почуднее скажу,

Почудне-то скажу да подиковинне:

Да во славном-то было да Белоозере,

Заселилася щука да преогромная,

Да робят-де хватает, да жоробят глотат,

Кабы стали-то думу да они думати:

Ищэ как-то бы щуку да нынь добыть её?

Да сковали-то уду нынь десять пудов,

Да надели жеребёнка тут кобыльяго,

Да бросили-де во славно Белоозеро,

Да хваталася щука преогромная,

Да немала, невелика – девяносто пуд.

Потенула-то щуку нынь на вёшный лёд,

Дабы вёшной-от лёд тут изгибатце,

Кабы добыли-то щуку на крутой берег,

Да отсекали у щуки большу голову,

Положили-то голову на большие сани,

Повезли эту голову во три коня,

Повезли-то ли голову к самому царю.

Привезли-то голову к самому царю,

Собиралосе народу да много множество,

Удивилисе они да большой головы,

А отсекли у ей да праву ягодицу,

Отдавали царю ей на почеслен пир,

Пировали-столовали тут челы суточки,

Кабы вси-то тут ягодицей наелисе.

В. Сергеев. Рыбаки

Аника воин

Едет Аника через поле,

Навстречу Анике едет Чудо:

Голова у Чуда человеческа,

Волосы у Чуда до пояса,

Тулово у Чуда звериное,

А ноги у Чуда лошадиныя.

Аника на коне остановился

И этому Чуду дивился:

«Скажи ты мне, Чудо, поведай:

Царь ли ты, ли царевич,

Король ли ты, королевич,

Или ты сильный-могучий богатырь?»

Чудо ему отвечает:

– Я не царь, не царевич,

Не король, не королевич

И не сильный-могучий богатырь,

А я Смерть, страшная и грозная,

Вельми непомерна,

Сердцем своим непосульна.

Кто сотворил небо и землю,

Кто сотворил облака и звёзды,

Тот меня сотворил,

По всей земле попустил.

Где кого застану, – искошаю,

В пути в дороге застану, – искошаю,

В избе, на подворье застану, – искошаю:

Хочу и тебя, Аника, искосити.

Возговорит храбрый человек Аника:

«Я палицу подыму, палицей пришибу,

Либо коня попущу, конём потопчу,

По голове по твоей».

Она ему отвечает:

– Был на земле Самсон богатырь,

Был на земле Светогор богатырь,

Я их искосила.

Хочу и тебя, Аника, искосити.

Возговорит храбрый человек Аника:

«О Смерть, страшна и грозна!

Дай ты мне сроку на два года:

Сострою я тебе церковь,

Спишу твой лик на иконе,

Поставлю твой лик на престоле,

И станут к нам съезжаться

Князья и бояре,

И сильные-могучие богатыри,

И станут нам свозить

Казну золотую».

Она ему отвечает:

– Кабы, где, брать мне казну золотую,

Были бы у меня горы золотыя

От восхода до заката.

Вынимает пилы невидимыя,

Потирает его по рукам, по рёбрам.

Возговорит храбрый человек Аника:

«О Смерть, страшна и грозна!

Дай мне сроку на один год:

Есть у меня казна золотая,

Раздам я её

По тюрьмам, по багадельням».

Она ему отвечает:

– Казна твоя кровавая,

Душа твоя не подмога.

Вынимает пилы невидимыя,

Потирает ею по костям и по жилам.

Возговорит храбрый человек Аника:

«О Смерть, страшна и грозна!

Дай ты мне сроку на полгода:

Есть у меня отец и мать,

Дай ты мне

С отцом, с матерью проститься».

Она ему отвечает:

– Как же ты, ехал на ратное дело,

Зачем с отцом, с матерью не простился?

Вынимает пилы невидимыя,

Потирает его по костям и по жилам:

Аника на коне шатается

И смертные уста запекаются,

Аника с коня повалился:

Тут по Анике и слава.

Вот что писал по поводу этой былины известный собиратель былин и народных песен П.В. Киреевский в 1862 году, используя труды своего коллеги М.П. Погодина и вологодского собирателя фольклора Бунакова.

За Спасо-Прилуцким монастырём, верстах в десяти от Вологды, начинается Аникинский лес. Аника был ужасный разбойник и жил в этом лесу, некогда дремучем и непроходимом, кроме одной дороги в Белозерск, называемой и теперь Оникиевской. В лесу есть пустыня Заоникиевская. Там в глуши, на полянке, стояла избушка без окон (как у Бабы-Яги или Кощея), где жил Аника и откуда ходил на большую дорогу грабить прохожих и проезжих, а иногда и в соседние деревни. Долго жил он и нажил себе всякого богатства, серебра и золота, и каменья самоцветнаго. Однажды вышел он по обыкновению на дорогу, навстречу ему старик с котомкой за плечами. «Здорово, дедушка, откуда ты и куда идёшь?» – Из Киева, ходил поклониться Святым Угодникам Печёрским, а теперь иду к Соловецким. – «Не тяжело ли тебе, старинушка, носить свою суму? У тебя, чаю, есть много лишнего, дай-ка я посмотрю, чего ты набрал?» Разбойник снял котомку, и увидел в ней узелки с землею, песком, частицами антидора и Святых мощей. С досады начал он разбрасывать узелки и рассыпать землю, сколько старик ни просил его со слезами о сохранении его сокровищ.

– Так берегись же ты, Аника, Бог накажет тебя за обиду нищему старцу. Скоро наступит твой час.

Аника выхватил нож и хотел было зарезать старика, но тот стал невидимым. Аника испугался и бросился в лес к себе домой, но избы его уже не было, одна лошадь паслась на поляне. Аника сел на неё и поехал из леса, как вдруг Чудо встретилось с ним…

Показывают в том краю где-то и могилу Аникину, высокий курган, на который всякий прохожий обязан бросить прут (символ казни, особенно для оборотней и оживающих мертвецов): «Аничка, Аничка, вот тебе вичка». Это исполняется до сих пор. Прибавим из народных пословиц об Анике следующую наиболее выразительную: «Оникой гладить – щелком свалить»… Старожилы Вологды рассказывают про некоего Анику Воина, разбойника, жившего некогда в Аиикиевом лесу, в вологодском уезде, в десяти верстах от Вологды по Кирилловской дороге; лес этот представляет теперь площадь, обросшую мелким кустарником. От имени разбойника он назван Аникиевым, а от лесу Заоникиевская обитель, основанная в XVI веке преподобным Иосифом: значит, по заключению Бунакова, Аника действительно жил еще ранее. Если же, скажем мы, по народным сказаниям прилагать в этом случае к Анике летоисчисление, то, по словам былин, он жил несколько сот лет и, стало быть, как раз был со времён до татарскому периоду и богатырям, сгибшим под конец этого времени. А если брать в расчёт его преемство за старшими богатырями, то образ Аники уходить будет всё глубже и глубже в даль и старину: напрасный путь и труд, ибо этот образ искони народный, и если какой-либо Аника был лицом действительным и известным разбойником, что весьма вероятно, то от него, конечно, возник общий народу русскому образ, а наоборот имя знаменитое и повесть общеизвестная перенесена из народного творчества на лицо действительное.

Автор неизвестен. Защитник Отечества

Правнуки богатырей

По Н. Коняеву

Когда умирали русские богатыри, разливались они могучими реками. Так полноводной рекой разлился былинный богатырь Дон Иванович. И Днепр, и Волга, и Западная Двина были раньше людьми. В битве с татарами погиб Сухман – богатырь и превратился в реку.

– Протеки от ран от великих, Протеки Сухман река ты кровавая, – воскликнул он, умирая. И побежала среди лесов Сухона, принимая малые ручейки и речки. На берегах ее выросли деревеньки и города, и среди них – знаменитый Великий Устюг.

Этот город, поднявшийся на крови могучего богатыря, унаследовал его силу и мужество. Сжигали город новгородские ушкуйники, камские булгары, галицкий князь Василий Косой и казанские татары. Но ни пожары, ни нашествия, ни мор не смогли погубить город. Он заново отстраивался, рос и богател.

На вечерних перекличках кричали стрельцы в караулах: «Славен город Москва!», «Славен город Вологда!», «Славен город Устюг!».

В начале XVII века в нём жили Семен Дежнев, Василий Поярков, Михайло Старухин, Ерофей Хабаров, Владимир Атласов…