Девушка болезненными слезящимися глазами уставилась на воду, по которой нервно пошли маленькие темные круги. Никиты нигде не было. Он не появлялся из скромного водоема, словно нырнул в неизвестность. И, что странно - если раньше прозрачная вода давала возможность разглядеть даже самые маленькие камешки на дне, то теперь дно мутнело, как будто бы с него на поверхность поднималась ртуть.
Ника вскрикнула, прижав руки ко рту. Становившаяся серебряной вода ручья медленно, но верно превращалась в зеркало.
Ника вдруг поняла, что они сделали что-то неправильное, и отчаянно закричала, заставляя зеркальную затвердевшую гладь покрыться мелкими злорадными трещинами.
От собственного крика она и проснулась.
Мир вокруг был совершенно нормальным, не размытым и цветным. Ника в панике огляделась - она была в собственной комнате, за окном которой начинало потихоньку светать, в свое любимой кроватке, укрытая тонким одеялом и вцепившаяся обеими руками в измятую подушку. Лицо ее было в слезах, и девушка с изумлением принялась вытирать их тыльной стороной ладони. На сердце было дико тяжело, как будто бы она потеряла что-то необычайно дорогое. Или кого-то необычайно дорогого.
- Ника, ты в порядке? - заглянула в комнату дочери Людмила Григорьевна, услышав ее крик.
- А? Д-да, - запинаясь, ответила девушка, стараясь, чтобы мама не увидела ее мокрого лица. - Это... кошмар приснился.
- Может быть, водички тебе принести? Или боярышника или пустырника, чтобы успокоилась? - вглядывалась в дочку женщина. Когда-то давно, в детстве, маленькую Нику часто мучили кошмары, от которых она с плачем или воплями просыпалась, в последние десять лет, правда, такого не происходило. "Наверное, - решила Карлова-старшая, - Ника переживает из-за свадьбы".
- Нет. Нет, спасибо, не надо. А сколько времени? - Нике до сих пор хотелось плакать.
- Половина шестого. Спи еще. Насколько я помню, Саша заедет за тобой в девять, - сказала Людмила Григорьевна. Сегодня, за три дня до бракосочетания, Александр обещался заехать за Никой, чтобы вместе с ней побывать в аэропорту, дабы встретить кого-то из гостей с его стороны, а после должен был завести девушку в свадебный салон, в котором Ника покупала свадебное платье. С выбором наряда девушка тянула, раздражая и мать, и жениха, и саму себя, и только неделю назад решила купить его. Платье, которое больше всего понравилось девушке - при выборе его Ника умудрилась извести полсалона - нужно было подогнать под ее фигуру (этим занялись в том же салоне), поэтому забрать его Ника должна была только сегодня. Естественно, в роли личного водителя Ники выступал Саша. Он стремился всюду сопровождать свою невесту, как будто неосознанно хотел контролировать ее.
- Так рано? Тогда я еще посплю, - пробурчала Ника, чувствуя себя слабой и разбитой. Мама вздохнула, покачав головой, с тревогой глянула на дочь, заботливо укрыла ее и вышла из комнаты, а девушка, думавшая, что больше не сможет забыться в объятьях Морфея, почти мгновенно провалилась в сон. Когда она проснулась во второй раз, то почти ничего из своего яркого необыкновенного сновидения не помнила - в ее памяти остались только лицо Ника и то, как они держались за руки. А еще в памяти сохранились обрывки чувств, которые охватили Карлову во сне, когда она коснулась пальцев любимого. Нежность, дерзость, радость, облегчение, удовольствие - их был целый клубок, распутать который Нике было не под силу. Это пугало. От переливающихся серебряной росой кандалов по имени "Ник Кларский" следовало избавиться - и, причем, давно.
Образ дяди Укропа, одновременно любимого и ненавистного не покидал впечатлительную голову Ники и тогда, когда она принимала душ, завтракала и собиралась. Все при этом валилось у светловолосой девушки из рук. Карлову это очень сердило, нет, даже раздражало, и она усилиями воли пыталась выпихнуть Укропа из собственного сознания, что у нее, впрочем, получалось плохо. Особенно в свете последних событий.
- Ты чего такая нервная? - спросила дочь Людмила Григорьевна, наблюдая, как та носится по дому в поисках джинсов, лежащих у Ники перед носом - на ее кровати. Как он посмел присниться ей, да и еще и заставил плакать и кричать во сне? Этот придурок, воистину, садист.
- Просто так, - узрела, наконец, джинсы Ника и стала натягивать их, продолжая злиться. Причина такой ее реакции была вполне объяснима. Решив, что три года - это большой срок для страданий, девушка пару недель назад твердо решила, что раз она выходит замуж за Сашу, то ни о каком Никите Кларском она думать не будет. Если он до сих пор не вернулся - значит, она ему не нужна. Да и глупо было думать, что она ему нужна. Мистер Царь плевать хотел на нее с большой красной горки, а Ника вообразила себе, Бог знает что: например, что любит его, да и сама немного ему небезразлична. Тупица!
Из-за этих мыслей надевающая узкие темно-синие джинсы Ника едва не грохнулась на пол.
Ага, подчинился он судьбе, как же, просто ему вообще изначально было все равно! И никакая госпожа судьба тут не при чем. Это же какой дурой нужно было быть, чтобы так подумать? Тесей, Ариадна, Корона - надо же было сравнить прекрасную легенду с их историей - недоисторией, где нет места не только чувствам, но и героям, вернее, герою - плохому мальчику, держащему в одной руке маску хорошего парня, а в другой - оружие.
Ника рухнула на кровать, беспомощно раскинув руки в сторону ладонями вверх. Волосы ее живописно разметались, а глаза неожиданно наполнились слезами, которые линзами застыли на белках, делая очертания предметов в комнате менее отчетливыми - прямо как в том дурацком сне.
"Хватит ныть из-за этого придурка, - сама себя одернула девушка и крепче сжала зубы, - если я ему не нужна, то и он мне подавно не нужен!".
- Коз-з-зел, - еле слышно прошипела Карлова.
У злости Ники, которой она пыталась сама от себя скрыть тоску и печаль, был повод. И довольно значимый.
А виной всему был разговор, свидетельницей которому совершенно случайно Ника стала всего пару дней назад - он же и заставил Нику понять, что Кларскому она, как собаке пятая нога. После этого она вдруг точно поняла, что все эти три года сама себя развлекала и мучала. "Сам себе клоун и садист" - так называлась ее глупая игра. Или "Сам себе сказочник"?
В тот день должна была встретиться с Александром, чтобы вместе с ним поехать в туристическое агентство (то, в котором сама Ника работал, ее не устраивало - не хотелось, чтобы сослуживцы были в курсе всех ее личных дел), и после того, как будущие супруги посетили сие заведение, они отправились в ресторан "Милсдарь". Это пафосное дорогое местечко активно не нравилось Нике, и век бы она в нем не была, но Саше, как выяснилось, позвонил Макс и срочно попросил заехать его в свою "резиденцию", для решения какого-то срочного вопроса. Дионов, естественно, подчинился ему, и буквально через полчаса Ника находилась в одном из залов уже довольно хорошо знакомого "Милсдаря", в котором столики были отделены друг от друга белоснежными перегородками, мрачно уткнувшись в меню. Александр на время оставил ее одну, велел не скучать, получил порцию грозных взглядов и ушел к Максу в кабинет. Вышел он оттуда через полчаса в компании хозяина этого заведения, высокого импозантного, даже величественного и очень красивого мужчины, которому на вид можно было дать лет 40, и шествующей на небольшом от них расстоянии охраны в традиционно черных деловых костюмах.