Читать интересную книгу И целой обоймы мало - Сергей Донской

– Доброе утро, Василий Степанович.

– Здравствуйте, Светлана Афанасьевна, – буркнул Роднин, прежде чем скрыться в кабинете.

Переведя дух, Алтынникова мысленно похвалила себя за осмотрительность. Шеф обращался к ней по имени-отчеству исключительно в минуты сильнейшего раздражения. Ведь Алтынниковой только-только исполнилось сорок, хотя она была совершенно седая. Однажды после излишне активного отдыха на лыжном курорте ей пришлось перенести трепанацию черепа, а когда сбритые волосы отросли, они оказались уже не светлыми, а белыми. Сначала Алтынникова комплексовала по этому поводу, но потом внушила себе, что серебристые локоны придают ей неповторимое очарование и молодят ее лучше всяких патентованных средств.

Поправляя кончиками пальцев прическу, она подумала, что кому-то сегодня здорово влетит от шефа и что оказаться на месте этого кого-то ей вовсе не хочется.

Между тем уединившийся в кабинете Роднин выглядел не столько сердитым, сколько усталым. Повесив промокший пиджак на спинку кресла, он извлек из сейфа початую бутылку болгарской «Плиски», махнул залпом полстакана и, крякнув, пояснил то ли себе самому, то ли неведомым наблюдателям:

– Для профилактики.

Обычно полковник не разрешал себе таких вольностей, но очень уж ему не хотелось слечь в постель с простудой. Отвары, микстуры, таблетки, растирки, припарки – от одной мысли о всей этой фармацевтической канители у Роднина начиналась легкая форма истерии. Уж лучше алкоголь с утра, чем горячее молоко с содой вечером.

Усевшись в кресло, Роднин посидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Коньяк бодро растекался по жилам, согревая кровь и желудок, но голова, до которой он пока не добрался, по-прежнему побаливала. Не стоило засиживаться до часу ночи перед телевизором. Но нарушить режим уговорил внук, а Роднин не умел отказывать ему ни в чем. Вот и пришлось смотреть «суперский» боевик про «суперского» шпиона, разъезжающего по заснеженной Сибири в «суперском» авто, оснащенном сотовым факсом, голосовой электронной почтой и баром, в котором хранились охлажденная бутылка шампанского и пара фужеров. Нечего и говорить, что подружка у шпиона тоже была «суперская» – русская дикарка Ксюша Онатопп. Вместо того, чтобы сгорать от стыда за свою дурацкую фамилию, красотка Ксюша гарцевала на экране во всевозможных провокационных нарядах и сыпала загадочными славянскими ругательствами типа «хлибожлер».

И вот результат: прежде чем приняться за дела, полковник Роднин был вынужден взбодриться «Плиской», а потом еще долго массировать виски, дожидаясь, пока пройдет отупляющая боль.

Наконец придя в норму, он нажал кнопку интерфона и распорядился:

– Соедините меня с Центральной поликлиникой, Ксюша. Попросите к телефону подполковника Молоняна.

– Слушаюсь, Василий Степанович, только я не Ксюша, а Светлана, – откликнулась Алтынникова.

Динамик громкоговорящей связи завибрировал от обиды.

– Извините, Светлана Афанасьевна, – смущенно кашлянул Роднин. – Совсем зарапортовался. Вчера работал допоздна, а после бессонной ночи, сами знаете, как башка варит.

Ответом было неопределенное хмыканье. По всей видимости, Алтынникова давала понять, что лично у нее на плечах находится голова, а не башка. И что эта симпатичная голова соображает всегда одинаково хорошо, вне зависимости от самочувствия.

– Еще какие-нибудь распоряжения, Василий Степанович? – без энтузиазма осведомилась она.

– Поищите-ка в энциклопедии слово «хлибожлер», – неожиданно для себя попросил Роднин. – Хочу выяснить, что оно означает.

– Хли?..

– Хлибожлер.

– Странное слово, – пробормотала Алтынникова.

– Вот и я говорю.

– Где вы его слышали?

– Не важно.

Крайне недовольный собой, Роднин отключился от приемной и придвинул к себе папку с входящими документами. Ничего важного в ней не оказалось, как и следовало ожидать. Случись что-нибудь экстраординарное, Роднина проинформировали бы об этом в любое время суток. И тогда ему не позволили бы торчать перед телевизором, любуясь прелестями Ксюши Онатопп.

Листая бумаги и стараясь избавиться от навязчивого словечка «хлибожлер», засевшего в мозгу, как заноза, Роднин услышал приглушенный звонок телефона.

– На проводе подполковник Молонян, – бесстрастно доложила Алтынникова. – Говорите, Карен Арутюнович.

– Здравствуй, дорогой, – прогудел Молонян, когда секретарша отключилась. – Рад тебя слышать. Чем могу быть полезен?

Роднин поморщился. Причиной тому был отнюдь не неистребимый армянский акцент собеседника и даже не южная витиеватость его речи, а чересчур задушевный стиль общения, навязываемый подполковником медицинской службы всем и каждому. Поговаривали, что однажды Молонян даже самого начальника Департамента контрразведки ФСБ назвал «дорогим», хотя это казалось маловероятным. Зная нрав генерал-полковника Молотова, можно было предположить, что подобное нарушение субординации закончилось бы не просто выговором, а разжалованием или отставкой. Тем не менее Молонян занимал прежнюю должность и общался со старшим по званию так, как если бы они находились не на рабочих местах, а за праздничным столом.

– Хочу проконсультироваться с вами, Карен Арутюнович, – сухо начал Роднин. – Вы можете уделить мне пять минут?

– Зачем пять? – возмутился Молонян. – Пятьдесят пять, если понадобится. Сто пятьдесят пять! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, дорогой. Все для тебя сделаю, в лепешку расшибусь.

– В лепешку не надо, Карен Арутюнович.

– Слушаю, – поскучнел Молонян, почувствовав дистанцию, упорно сохраняемую собеседником.

– Меня интересует состояние здоровья одного из моих сотрудников, – продолжал Роднин прежним официальным тоном. – Я имею в виду капитана Бондаря.

– Разве вы не получили результатов медицинского освидетельствования? – удивился Молонян. Необходимость перейти на «вы» подействовала на него удручающе. Он поскучнел, как человек, который собирался произнести отличный тост, а вместо этого был вынужден рассказывать что-то абсолютно ему не интересное.

– Медицинское заключение у меня на столе. – Для убедительности Роднин похлопал ладонью по оперативной сводке МВД, которую изучал до начала разговора. – Но я плохо разбираюсь в вашей терминологии.

– Нормальная терминология, – заверил полковника разобидевшийся Молонян. – Общепринятая.

– Еще хуже я разбираю почерк, каким написано заключение. Скажите, Карен Арутюнович, почему врачи непременно пишут как курица лапой?

– Между прочим, заключение составлял я, – вспылил Молонян. – У меня очень разборчивый почерк. Вы какие очки носите?

– Я не ношу очков, – сказал Роднин.

– Это плохо. Не пора ли наведаться к нам в больницу? У нас первоклассные окулисты.

– Спасибо за заботу, Карен Арутюнович, но собственное здоровье меня вполне устраивает. Меня беспокоит состояние здоровья Бондаря.

Последовала короткая пауза, на протяжении которой Молонян шумно сопел в трубку, решая, стоит ли идти навстречу педанту с Лубянки. Врожденная покладистость вкупе с говорливостью не позволили ему ответить на просьбу отказом.

– Физически капитан в отличной форме, – сказал он. – Серьезных ранений у него не было, а гематомы и ссадины давно рассосались. По правде говоря, парень легко отделался. Но…

– Но? – нетерпеливо произнес Роднин.

– Если вы намереваетесь поручить Бондарю какое-то ответственное задание, то я бы вам посоветовал повременить. Парню здорово досталось в Эстонии. На нем живого места не было.

– Он служит в Федеральной службе безопасности, а не в думском комитете по защите предпринимательской деятельности, – отрезал Роднин. – Вы так и не сказали, он здоров или нет?

– Сложный вопрос, – вздохнул Молонян. – Капитан оказался невероятно выносливым, тем не менее всему есть предел. Шкала для измерения страданий еще не придумана, но, считаю, Бондарь получил по максимуму. Ему нужен длительный отдых, вот мое мнение. Если бы вы эксплуатировали таким образом машины, а не людей, то вам пришлось бы ходить пешком.

– Ладно, ладно, – проворчал Роднин, скрывая смущение. – Никто не собирается требовать от Бондаря невозможного. Напротив, я хочу предоставить ему что-то вроде отпуска.

– Что-то вроде отпуска! – откликнулся Молонян язвительным эхо. – Так я и думал. Почему бы не дать парню отдохнуть по-настоящему? Людей нельзя заставлять работать на износ. Возможности человеческого организма ограничены. Каждому из нас требуется время для восстановления сил. Капитан Бондарь не исключение.

– Хотите сказать, что его пора комиссовать по состоянию здоровья?

– Я говорю лишь о полноценном отдыхе.

– Капитан Бондарь, – отчеканил Роднин, – отгулял свой очередной отпуск еще в феврале, так что санаторий ему не светит. Единственное, что я могу для него сделать, так это уменьшить ему нагрузку.