Читать интересную книгу Противодействие злоупотреблению правом в российском гражданском законодательстве. Монография - Владимир Вольфсон

В некоторых, и достаточно многочисленных случаях, законодатель вынужден оговаривать возможность легитимации интереса для определенных групп отношений. Это необходимо делать в случаях, когда дозволительный метод работать не может в силу того, что область правомерных интересов уже определена ограничительно, для целей признания какого-либо субъективного права, как это было показано выше, в частности, на примере ст. 619 ГК РФ. Следовательно, необходимо оговаривать исключение: допустить, что, несмотря на непризнание всех интересов, внешние проявления которых не прошли квалификацию как вмененные значения минимальной квоты предположительного интереса, среди этих непризнанных есть категория и таких интересов, которые суд может признать достаточными для обоснования ими субъективного права. При этом также могут оговариваться вмененные значения минимальной квоты.

Так, ст. 31 Жилищного кодекса РФ16 в виде общего правила исключает признание достаточности интереса в статусе члена семьи (подразумевающего право, в соответствии с нашим законодательством, пользоваться и владеть жилым помещением наравне с собственником) у любых других лиц, кроме родственников или супруга собственника. Однако оговаривается исключение: суд может признать членом семьи и другого гражданина (например, фактического супруга) при соблюдении следующих параметров минимальной квоты интереса: во-первых, вселен такой гражданин может быть только в качестве члена семьи, во-вторых, это должен быть «исключительный случай» (что в практике правоприменения по этой категории дел, которая почти всегда сталкивается со спором между фактическими супругами, всегда подразумевает длительность и устойчивость связи с этим жилым помещением, прочность и качество отношений с собственником и т. д.). Совершенно очевидно, что в данном случае речь идет именно о предписании судам самостоятельно оценивать степень достаточности интереса для признания гражданина членом семьи, хотя дословно это и не сказано. Однако есть нормы, где слово «интерес» – в интересующем нас контексте указания оценивать его для целей конструирования соответствующего права – употребляется. Так, ст. 126717 содержит правило, допускающее в оговоренных случаях осуществление охраны авторства, имени автора и неприкосновенности произведения «другими заинтересованными лицами», причем не оговаривается, что этот интерес является «законным». Таким образом, для того чтобы осуществление данного права (что, как показывает практика, почти всегда предполагает судебные тяжбы) стало возможным, суд прежде должен признать этих лиц достаточно заинтересованными в такой охране, т. е. легитимировать интерес этих лиц18.

Для иллюстрации оговорки о возможности легитимации при отсутствии указаний на внешние значения минимальной квоты используем правило ст. 166 ГК РФ («требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом»). Однако стоит отметить, что это отнюдь не тот интерес, признание которого возможно в режиме дозволительности, чем и объясняется включение данной оговорки в текст ст. 166. Отсутствие же ее могло быть истолковано как признание заинтересованными в применении последствий ничтожной сделки только сторон такой сделки.

Пожалуй, наиболее известным случаем легитимации интереса является удовлетворение требования об изменении условий договора в связи с существенным изменением обстоятельств. Правовой режим этого института состоит в первую очередь из общих норм ст. 451 ГК РФ, а также специальных норм обязательственного права (например, правило п. 5 ст. 709 ГК РФ). Интерес стороны, находящей для себя крайне невыгодным сохранение прежних условий договора в принципиально новых обстоятельствах, не является неправомерным, но и не является признанным правом. Он нуждается в легитимизации посредством судебного решения, причем не в режиме дозволительности – без специальной оговорки о такой возможности действовало бы классическое правило pacta sunt servanda. Не менее очевидным является то, что придание этому интересу правовой силы оговаривается сразу четырьмя группами условий – вмененных значений минимальной квоты интереса: право пересматривать добровольно, исходя из разумно понимаемых собственных нужд принятые условия договора его сторона может получить только в самых исключительных ситуациях.

Приведем и пример легитимации интереса в режиме дозволительности. Федеральный закон «О приватизации жилых помещений»19 не определяет критерии окончательности волеизъявления гражданина на приватизацию принадлежащего ему жилого помещения, что при наличии всех прочих оснований для заключения с ним соответствующего договора при указанных обстоятельствах обязательного для уполномоченного государственного органа оставляет без ответа вопрос о судьбе этого помещения в случае, если гражданин умер после такого волеизъявления и до заключения договора, которое стороны согласились перенести на более поздний срок20, до наступления которого гражданин умер, интересы наследников такого гражданина во включении жилого помещения в наследственную массу не могут квалифицироваться как неправомерные, даже несмотря на то, что закон их не только не учитывает, но и не содержит оговорки о возможности их легитимации. Такой вывод основан на том, что все установленные в законе основания передачи жилого помещения в собственность в порядке приватизации, или, что то же самое, значения минимальной квоты интереса гражданина для возникновения соответствующего права, в данном случае имеют место. В том числе следует признать надлежащим и состоявшееся волеизъявление гражданина, если принять это волеизъявление как окончательное, т. е. такое, которое он подтвердил бы, если бы оставался в живых в момент, когда стороны условились заключить договор. Однако наше законодательство не содержит квалификации такого волеизъявления или, в терминах нашей работы, вмененных значений минимальной квоты предположительного интереса, достаточного для признания этого волеизъявления окончательным. Таким образом, это пробел в законодательстве, а не квалификация данного интереса как неправомерного. Поэтому для легитимации этого интереса судом нет необходимости в оговорке, изымающей такой интерес из непризнаваемых. Суд, действуя на основании принципа дозволительности, вправе легитимировать такой интерес. И, как всегда, для положительного ответа на вопрос, может ли данный интерес быть защищен правом, нужно убедиться в том, что мера его удовлетворения не была бы ниже уровня удовлетворения, предоставляемого правом (в данном случае – конструируемого самим судом), или что сам этот интерес не ниже минимальной квоты, определяемой судом для данного права. Речь поэтому в данном случае пойдет о том, чтобы считать гражданина, уже выразившего путем официальной подачи заявления в орган по приватизации жилых помещений заявления о передаче ему в собственность занимаемого им жилого помещения, но по договоренности с этим органом согласившимся заключить договор позднее, т. е. еще раз подтвердить свое намерение приватизировать жилье, достаточно заинтересованным в том, чтобы первый акт его волеизъявления расценивался бы как в отсутствие свидетельств иного, по умолчанию окончательный, т. е. как указание на готовность заключить договор в соответствующий срок и приобрести собственность на жилое помещение. Такой вывод, конечно, подразумевает, что в случае невозможности заключения договора по причине смерти договор тем не менее должен считаться в отсутствие свидетельств иных намерений гражданина заключенным, а жилое помещение – подлежащим включению в наследственную массу. Известно, что именно такую квалификацию, по нашему мнению, обоснованную, волеизъявления граждан в описанной ситуации дал Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 23 августа 2003 г. Оставляя в стороне вопрос о признании постановления Пленума Верховного Суда РФ источником позитивного права, можно без колебаний утверждать, что суды общей юрисдикции при разрешении конкретных дел по данной категории споров следующие правовой позиции Верховного Суда РФ будут легитимизировать интерес, что, в нашем понимании, является формированием субъективного права.

Не вызывает сомнений, что судебные решения по легитимации незащищенного правом интереса, в том числе во всех описанных случаях, предотвращают злоупотребление правом. Ведь невыраженность или недостаточная выраженность правомерного интереса в субъективном праве означает не что иное, как недостаточность или даже полное отсутствие обязанности у того лица, на материальное благо которого этот правомерный интерес направлен. Таким образом, это последнее лицо злоупотребляет выгодами своего положения. И, как и в случае злоупотребления правом в буквальном значении, противодействие ему может осуществляться не только судебным решением, но и нормативным методом, т. е. через соответствующие положения позитивного права, легитимирующие интерес и соответственно устанавливающие или увеличивающие обязанность и тем самым пресекающие злоупотребление. Однако более подробно механизм злоупотребления правовыми благами, и в том числе недостаточностью обязанности, мы рассмотрим во втором параграфе нашей работы.