Марк. Да я вижу. И чего ей надо — не пойму. Поговорите вы с ней, Анна Михайловна. Мне самому просто невыносимо, иногда домой возвращаться не хочется. (Одевается.) Скажите Веронике, что приду не поздно. (Ушел.)
Входит Ирина.
Анна Михайловна. Все-таки нехорошо получилось.
Ирина. Что такое?
Анна Михайловна. Ваша невестка оставила на диване маленькую плюшевую белку, очевидно, чей-то подарок.
Ирина. Борин подарок.
Анна Михайловна. Я так и думала. А Марк Александрович привязал ее к коробке конфет и унес какому-то мальчику.
Ирина. Черт знает что делается! «Концерт»!.. Я чувствовала. «Мальчику»! Зовут этого мальчика Антонина.
Анна Михайловна. Что вы, Ирина Федоровна?
Ирина. Нужно быть глупой, как Вероника, чтобы ничего не видеть.
Анна Михайловна. Может быть, вы ошибаетесь?
Ирина. Ошибаюсь! Наша операционная сестра живет в одном доме с этой особой… Я уж молчу, чтобы отец не знал.
Анна Михайловна. Бедная девочка, до чего ее жаль!
Ирина. Представьте себе, мне — ни капельки. Это какая-то кукла. Сидит на своем диванчике, ежится, как будто тонула, а ее только что из воды вытащили.
Анна Михайловна. Это вы верно заметили, Ирина Федоровна. Но у нее доброе сердце.
Ирина. Это у вас доброе сердце, Анна Михайловна. Вы бы знали ее раньше. Хохотала так, что завидно делалось. Лепила, в художественное училище собиралась. Талант!.. А теперь? Самое большее, что из нее получится, — это домашняя хозяйка. И то, вероятно, плохая.
Анна Михайловна. Вы судите как энергичная женщина. У девочки погибли родители…
Ирина. Знаю. Первое время и я не могла на нее смотреть без слез. Но дни идут… В этой адской войне надо выстаивать, а не превращаться в простоквашу. Иначе что получится? Сейчас счастливых нет — и быть не может.
Анна Михайловна. Вы обижены за пропавшего брата, Ирина Федоровна.
Ирина. Да, и за него.
Анна Михайловна. И не правы.
Ирина. Я ей за Бориса никогда не прощу.
Анна Михайловна (резко). И не правы! Война калечит людей не только физически, она разрушает внутренний мир человека, и, может быть, это одно из самых страшных ее действий. Вы же понимаете состояние раненых, когда они кричат, стонут и своим поведением даже мешают вам лечить их. Там вы терпеливы, снисходительны, а здесь… И вообще, когда мы обрежем палец — бежим в больницу, а когда изранена душа — мы только и кричим: крепись, мужайся!
Входит Федор Иванович.
Ирина. Ты что задержался?
Федор Иванович. Ребят отправляли, кого домой, кого в выздоравливающий батальон. А Вероника где? Марк?
Анна Михайловна. Марк Александрович сказал — у него концерт, а Вероника, вероятно, пошла прогуляться.
Федор Иванович. Не люблю, когда дом пуст. Скоро ли мы сможем хотя бы за стол садиться все вместе, как в Москве? (Пьет кофе.) А вы, Анна Михайловна?
Анна Михайловна. Я только что пила кофе. (Уходит.)
Федор Иванович. Двое так двое. Ирина! В шкафчике на заветной полочке — с устатку.
Ирина. Ты бы воздержался.
Федор Иванович. За твои успехи! Молодец ты, Ирина! Проглоти и ты маленькую.
Ирина. Еще чего, мерзость такую.
Федор Иванович. Писем не было?
Ирина. Нет.
Федор Иванович. Понимаю. Глупый вопрос задал… Ничего, потерпим. Ты бабушке деньги отправила?
Ирина. Да, утром. Чего она там, в Москве, сидит караулит?
Федор Иванович. Упрямая. Доктор Бобров на тебя поглядывает. Заметила?
Ирина. Есть у меня время…
Федор Иванович. Он, по-моему, симпатичный…
Ирина. Ну и что?
Федор Иванович. Э, какая ты…
Входит Вероника.
Вот кстати… Садись.
Вероника. Не хочется. (Пошла, села на диван.)
Федор Иванович. Это что — перловка, что ли?
Ирина. Кажется. Ешь, не разглядывай.
Федор Иванович. Хочется гречневой… (Веронике.) Кашу ты варила?
Вероника. Я…
Федор Иванович. Снег-то третий день лепит и лепит.
Вероника. Да.
Ирина начинает собирать со стола.
(Подходит к Ирине.) Давай я уберу.
Ирина. Ладно, сиди уж!
Вероника отошла. Ирина унесла посуду.
Федор Иванович (подойдя к Веронике). Ну как?
Вероника. Что?
Федор Иванович. Гуляла?
Вероника. Да.
Федор Иванович (не зная, что сказать дальше). Это хорошо. Знаешь, духу надо больше, духу…
Вероника. Наверное.
Федор Иванович. Ты меня извини, но… Заняться бы тебе чем-нибудь!
Вероника. Не могу.
Федор Иванович. А ты — через не могу.
Вероника. Подумаю.
Федор Иванович. Ты потерпи… Придет письмо… и вообще все будет в лучшем виде, вот увидишь.
Вероника. Вы мне никогда не простите за него? (Плачет.)
Федор Иванович. Я люблю тебя, глупая.
Входит Анна Михайловна.
Анна Михайловна. Очки где-то оставила. (Ищет.)
Федор Иванович. А я никогда не читал лекции, боялся большой аудитории. А вообще-то мог бы. Газеты были?
Анна Михайловна. Нет, не было еще.
Федор Иванович. Спасибо. Пойду дров наколю… (Ушел.)
Анна Михайловна (найдя очки). Вот они. (Веронике.) Марк Александрович просил передать, что вернется не поздно.
Вероника (ищет). Куда я положила свою белку? Вы не видели, Анна Михайловна?
Анна Михайловна. Ее унес Марк Александрович.
Вероника. Унес Марк? Куда?
Анна Михайловна. Подарить какому-то мальчику.
Вероника. Мою белку!.. Мальчику!..
Анна Михайловна. Вы не волнуйтесь, Вероника.
Вероника. Куда он ушел?
Анна Михайловна. У него концерт в клубе работников пищевой промышленности.
Вероника (бежит к телефону). Клуб?.. Скажите, у вас во сколько начинается концерт?.. Это клуб пищевой промышленности?.. Нет, у вас должен быть концерт… Выходной? (Кладет трубку.) В клубе сегодня выходной.
Входит Ирина.
Ирина. Ты чего раскричалась?
Вероника. Где Марк?
Ирина. На концерте.
Вероника. Я звонила — там выходной.
Ирина. Значит, укатился в гости.
Вероника. Куда?
Ирина. Я не знаю.
Вероника. Вы чего-то не говорите мне. Он унес кому-то мою белку.
Ирина. Ну и что? Подняла крик из-за игрушки.
Вероника. Кому унес? Ты знаешь, да?
Ирина. Ну… знаю.
Вероника. Кому?
Ирина. Антонине Николаевне Монастырской.
Вероника. Какой Монастырской? Зачем?
Ирина. Спроси у Марка.
Анна Михайловна. Ирина Федоровна, если вы начали говорить правду…
Вероника (Ирине, кричит). Говори!..
Ирина. Ты не командуй. Ну, Марк бывает у этой Монастырской… часто. Поняла?
Вероника. Ты мне нарочно говоришь это…
Ирина. С какой стати?
Вероника. Назло. Ты завидуешь мне — меня любят. У меня муж, а ты… ты все еще старая дева!
Анна Михайловна. Вероника, что вы!
Ирина. Монастырская живет на улице Гоголя, где главный гастроном… Кажется, на втором этаже — можешь проверить. (Ушла.)
Анна Михайловна. Вы успокойтесь, Вероника.
Вероника. Надо что-то делать… надо что-то делать… надо что-то делать…
Анна Михайловна. Конечно… Придет Марк Александрович, вы объяснитесь… Сейчас не волнуйтесь, необходимо подождать…
Вероника. Ждать! Опять ждать! Я и так все время чего-то жду, жду, жду… Хватит! Я не хочу больше этого! Ничего не хочу — ни этих стен, ни Марка, ни Ирины, ни вас! Никого! Я знаю, вы все обвиняете меня, только притворяетесь из жалости! А я не хочу этого! Не хочу! (Одевается.)
Анна Михайловна. Куда вы?
Вероника. Туда… К нему.
Анна Михайловна. Это неудобно.
Вероника. Все удобно! Борис не сделал бы так… Он научил бы меня… он приедет и все простит мне, все… Он любит меня, любит, любит!.. (Убегает.)
Анна Михайловна (зовет). Ирина Федоровна!
Входит Ирина.
Она убежала туда…
Ирина. Черт дернул меня вмешаться в это дело… Ничего не будет… Поскандалит, и все. Испортила настроение… Так хорошо на душе было…