Читать интересную книгу Порочность (ЛП) - Скардони Бьянка

Я улыбнулась ему в ответ. Я не хотела этого делать, но мои губы, кажется, живут своей собственной жизнью.

— Ты же понимаешь, что это значит, да? — спросил он, вскидывая бровь.

В ответ я закатила глаза.

— Мы всё ещё не друзья, Доминик.

Его ухмылка стала шире, а глаза вспыхнули.

— Осмелюсь сказать, что мы станем намного ближе, чем друзьями.

Я проглотила ком, застрявший в горле.

— Ты будешь привязана ко мне, ангел. Во всех смыслах. Ты готова добровольно вступить в эту связь со мной? Войти в моё полное подчинение? — он подмигнул, как озорной мальчишка, в то время как его слова пронзили меня, как кинжал.

Камера внезапно уменьшилась, стала теснее, сдавливая меня. Я открыла рот, чтобы заговорить, но слова как будто отказывались срываться с моих губ.

— Ты доверишь мне то единственное, что у тебя осталось, — продолжил он, проверяя, как глубоко он может вонзить в меня этот кинжал. — Положившись на моё обещание, что я верну это, когда всё закончится.

— Это? — прикусив губу, я попыталась не думать о желчи, поднявшейся из моего желудка.

Его глаза порочно сверкнули, когда он опустил взгляд на мои губы.

— Твою свободу воли, конечно же.

— Мою свободу воли. Точно, — о боже, камера реально уменьшается. И куда же, чёрт возьми, делся весь воздух?

Я не знала, что на это сказать. Доверяла ли я Доминику? И если да, то могла ли я в самом деле доверить ему свою жизнь? Я, по сути, превращусь в его марионетку. Марионетка Доминика. И всё ради призрачной надежды, что потом, когда мы с этим всем разберёмся, он отрежет ниточки и освободит меня. Не уверена, что могу ему доверять. Чёрт, я не уверена, что хоть кому-нибудь в этом мире я смогла бы вручить такую власть надо мной, но сейчас это мой единственный вариант. Единственный шанс выбраться отсюда.

Или он, или Энгель.

— Я доверяю тебе, Доминик, — я старалась не запнуться на этих словах. Подняв свои руки в кандалах, я протянула ему свою ладонь между металлических прутьев, давая ему полный доступ к запястью. — У меня нет другого выбора.

Что-то мрачное и дикое промелькнуло на его лице, но мне не хватило духу разглядеть, что именно.

— Я знаю, что ты поступишь правильно, — продолжила я, следя за жадным блеском в его глазах, когда он взял моё запястье в свою ладонь и обнажил клыки, намереваясь выпить мою кровь.

— Хорошо, что хотя бы один из нас в этом уверен, ангел, — сказал он и прокусил мою плоть.

ГЛАВА 4. СВЯЗАННЫЕ КРОВЬЮ

Не знаю, было ли это из-за уже существующей связи между нами или просто я уже была слишком слабой и уставшей, чтобы чувствовать что-либо, но боль от укуса Доминика так и не наступила. В ту же секунду, как его клыки прорвали мою кожу, моё тело затопила эйфория, немыслимый восторг и невыносимая потребность большего, и я могла только склониться перед ней, полностью подчиняясь. Подавшись вперёд, я прижалась к двери, которая больше не держала меня в заключении, и втянула ртом воздух. И забыла, как выдыхать. Каждый дюйм моего тела молил, чтобы этот побег от реальности не заканчивался. И Доминик охотно отвечал на мои мольбы.

Жестокий мир вокруг меня растаял, и вместе с ним ушло всё то плохое, что было в моей жизни: подземелье, в котором я была заперта, запах гнили и смерти, вечно витающий в воздухе, мучительная потеря парня, которого я любила. Здесь была только я и моё лекарство. Моя панацея. Моя передышка от нескончаемой боли, дождём обрушившейся на меня.

В этот краткий миг я была свободна, как ветер.

Пока он пил, у меня перед глазами начали появляться крошечные чёрные точки, размывая окружающий мир, в котором я обречена жить. И я радовалась им, ютилась в них, пока не осталось ничего, только кромешная тьма умиротворяющего завершения. Я рухнула на пол грудой безжизненных конечностей.

Я хотела закричать ему, чтобы он взял ещё. Чтобы он дал ещё. Чтобы выбил дверь и отдал мне всё это до конца. Но я не могла говорить. Не могла даже пошевелиться. Я была в коматозном состоянии, где не было ничего. И было всё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ещё увидимся, ангел, — услышала я его слова, снова оказываясь во власти сна.

Я очнулась одна, в темноте, некоторое время спустя. Я не знала точно, сколько прошло времени, но мне было холодно и одиноко, как никогда раньше. Лицо Доминика мелькнуло в моей голове, и я поняла, что хочу увидеть его вновь, зная, что только он может избавить меня от этого кошмара. Я посмотрела на дверь, надеясь, что он стоит там, охраняя мой сон, и собирается дать мне новую дозу чудесного лекарства, но нет.

Подтянув колени к груди, я обхватила себя руками в поисках тепла и разочарованно уставилась в пол. Не успеваю я горько вздохнуть, как что-то на полу темницы привлекает моё внимание. Яркие, насыщенные цвета выделялись на фоне мрачной и безжизненной картины грязи и бетона.

Еда!

Я метнулась на четвереньках через всю камеру, как дикое оголодавшее животное. Я даже не пыталась осмотреть, что там было. Я просто хватала с пола всё, что казалось съедобным, и запихивала себе в рот. Сладкий нектар прокатился по языку, дразня все вкусовые рецепторы, даже те, о существовании которых я и не подозревала.

Мои глаза блаженно закатились, когда я проглотила то, что накопилось во рту, и стала набивать заново, едва прожёвывая, сжирая всё, что было в моих руках. Не помню, чтобы еда хоть когда-нибудь была такой вкусной, такой потрясающей, такой волшебной. За считанные секунды всё закончилось, целиком и полностью поглощённое ненасытным зверем. И я уже чувствовала себя лучше. Полной сил.

И надежд.

Доминик справился. Он реально это сделал, и осознание этого только усилило мою потребность в нём.

Эм, потребность в нём? Я запнулась на своей мысли. Какого хрена я так подумала? Твою мать, Джемма, соберись!

Я замотала головой, словно это могло вытряхнуть чужеродную мысль из моей головы.

«Это просто кровная связь», — напоминаю я себе. Просто разум играет со мной, с моим сердцем. Снова. Я повторяю себе правду снова и снова, как некую извращённую современную мантру. Я должна её помнить, цепляться за неё, как за спасательный круг.

Доминик — вампир, а я воин. Мы не друзья. Мы никто друг другу. Любые чувства, которые я могла к нему испытывать, ненастоящие. Они навязанные. Я это знаю. Я в это верю.

И всё же каждый раз, когда я закрывала глаза, он был рядом, напоминая о своём существовании, заманивая к себе.

Окей. Ладно. Неважно. Я пыталась убедить себя, что это не имеет значения, отползая в уголок камеры и снова подтягивая к себе колени. По крайней мере, теперь у меня была надежда. Что-то, за что можно держаться.

Мой план воплощался в жизнь в полной мере и должен был сработать. Я собиралась набраться достаточно сил, чтобы выбраться из этой адской дыры и вернуться к Трейсу. Ну и что, что таким непростым путём? Это ничего не значит. По крайней мере, так я продолжала твердить самой себе. Главное, что Энгель своего не получит. Я буду смеяться последней…

Просто он об этом ещё не знает.

Следующие несколько дней переплелись между собой в один выцветший гобелен, где редко встречались яркие краски в виде приходов Доминика, тайком пробиравшегося ко мне в подземелье. Я поймала себя на том, что считаю минуты до нашей новой встречи. Поначалу во мне говорило одиночество — изоляция от всех подталкивала меня к нему и его уникальному чудо-лекарству. Но шло время, дни сменяли друг друга, и я уже не была так уверена.

Его привлекательное лицо почти непрерывно стояло перед моими глазами, даже когда я не хотела о нём думать. Даже когда я заставляла себя о нём не думать. Всё исходящее от него было опасно. Даже мои заветные мечты о Трейсе постепенно сменились снами о Доминике. И постепенно меня перестало это волновать. В конечном счёте только благодаря драгоценным мгновениям с Домиником я способна вынести своё пребывание здесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Даже то, как Энгель опустошает меня каждый день.

К сожалению, обстановка на этом фронте перешла из категории «плохая» к «ужасной». Когда Энгель понял, что кровная связь между нами формируется недостаточно быстро, он решил ускорить игру. Его ежедневные подпитки удвоились. А затем утроились. С каждым разом становясь всё более и более неконтролируемыми. Всё жаднее и отчаяннее. И на каждую его подпитку Доминик должен был выпить больше, превращая мои дни в вечно пограничное состояние между обмороками и бодрствованием.